class="p1">Дар отца пах похоже – кожей и лошадьми, только у сэра… лорда Грея к такому знакомому запаху примешивался еще и аромат хвои. От этого было еще хуже – пробуждались воспоминания. Я сморгнула подступившие слезы, отстранилась.

– Но как так вышло, что ты здесь и свободна? – он нахмурился. – Или ты заложница и тебе нужно помочь? Многие были бы рады знать, что дочь Беорна Эйдо не сбежала, а вернулась домой и намерена бороться за наследство отца.

– Где были эти многие, когда забрали наши земли? – вскинулась я. – Где они были, когда нас объявили изгнанниками? Когда мне плевали в лицо? Когда заковывали в кандалы?

Я стиснула зубы, чтобы не разрыдаться. Лорд Грей порывисто шагнул ко мне, снова сгреб в объятья.

– Девочка-девочка, почему же ты не пришла ко мне? – Он погладил меня по голове, точно маленькую. – Прости меня, старого дурака. Я-то должен был подумать, что ты помчишься домой, едва узнав о случившемся, и написать, что ты всегда можешь на меня рассчитывать.

Я вывернулась из его рук.

– Что толку говорить о прошлом? Есть то, что сейчас.

– А что сейчас? Ты говоришь о кандалах, но я их не вижу.

– Это долгий разговор.

Пока я побеждала глиняное чучело, двор наполнился народом, на нас таращились. Где бы нам поговорить? В моей комнате? Привести чужого мужчину в собственную спальню? Хотя какое это имеет значение? Туда и без того в любой момент может вломиться магистр. Или человек, которого обещал прислать кастелян.

– Пойдемте в усыпальницу. Тем более что я еще не попрощалась с родителями.

– Они там? – спросил лорд Грей. – Я думал…

– Магистр утверждает, что тело отца привезли из столицы и мама покоится с ним.

– Ты ему веришь?

– Не знаю. Но никто другой ничего мне не рассказал.

– Кто бы мог подумать, что из того храброго и доброго мальчика вырастет чудовище? – задумчиво произнес лорд Грей, двинувшись за мной.

Ричард не казался мне чудовищем сейчас, но кто знает, что он творил во время войны? Она ведь все спишет… Не просто же так его объявили изменником. Хотя божий суд доказал, что как минимум в измене он не виновен.

Я тряхнула головой, как будто это могло утрамбовать взбаламутившиеся мысли. Кому верить? Что можно рассказать? Обычно мы ограничивались приветствиями при встрече и все. Но отец называл его другом. Я попыталась припомнить, как сэр Грей относился ко мне когда-то – и не смогла. У взрослых были свои дела и беседы, у нас, детей, – свои.

К слову, что лорд Грей делает здесь?

– А что привело сюда вас? – спросила я.

– Долг. Перед владетелем и перед своими землями. Ты уже слышала?

– Да. Простите, я не поздравила вас с обретением титула.

– Ничего страшного, тебе, очевидно, было не до того. Твой отец очень ценил мою помощь и решил отблагодарить. Правда, лорд Беорн Эйдо обещал сделать Локк свободным уделом, но не успел.

Свободным уделом? Оставив себя не только без дохода, но и без податей, которые платили ему владетели подчиненных земель? Отец совершенно сошел с ума к концу войны? Мне едва удалось справиться с лицом – хорошо, что на фоне всего остального известие, что часть наших земель уже не совсем наша, казалось не самой главной заботой.

– Так что теперь у меня есть обязательства перед орденом. – Лорд Грей развел руками. – Поскольку Локк остался на ваших землях, когда королева отдала их под руку ордену, мне пришлось поклясться в верности владетелю.

Я шла быстро, но он без труда за мной поспевал.

– Конечно же, приходится платить подати. Я приехал просить их снизить или хотя бы немного отсрочить выплаты. Город на грани разорения, контрабандисты обнаглели, на место одного пойманного приходит дюжина… – Он осекся, – Прости, тебе наверняка это неинтересно.

– Напротив, продолжайте, пожалуйста.

Надо же знать, что происходит вокруг.

– Словом, золото течет мимо казны, а у меня не хватает людей, чтобы навести порядок. После войны никому не хватает людей… Я приехал попросить магистра уменьшить сумму или хотя бы дать отсрочку, но он даже не стал со мной разговаривать! – В голосе лорда Грея прорезался гнев. – Сказался больным и велел все вопросы решать с сенешалем. С дикарем, который даже не человек!

Акиль не показался мне дикарем – но ведь мы не перекинулись и парой слов. С другой стороны, не мог же Ричард сделать сенешалем того, кто ничего не понимает в делах. Или мог? Того, кто будет молча исполнять указания и не спорить? Кто знает, что в голове у магистра? С него и в самом деле сталось бы решить, что из меня выйдет отличная заложница.

– Будь это кто другой, – не унимался лорд Грей, – я бы, может, и поверил в болезнь. Но в магистре сил и здоровья хватит на десятерых, я же присутствовал на допросе… – Он осекся, махнул рукой.

На допросе, после которого – или которых – Ричард не мог держаться в седле, когда друзья его отбили у стражи, Алану «пришлось здорово потрудиться», а у Евы «что-то в голове перемкнуло». Закружилась голова, и в груди словно все смерзлось, когда я поняла, что это значит. Вот почему он так вскинулся, когда констебль заговорил о допросе с пристрастием… Представить Ричарда на дыбе – или что там с ним делали – оказалось… больно.

Но ведь он заслужил?! Убийца заслужил казнь! И раз уж друзья спасли его от кары, хоть какое-то наказание он должен был понести?

Казнь, но не пытку. Почему мне так больно думать об этом? Почему мне так хочется верить Ричарду?

– И что Акиль? – спросила я, прогоняя неуместные мысли.

– Акиль, – лорд Грей выплюнул это имя точно ругательство, – сказал, что орден не богадельня, и если я не способен навести порядок на своих землях, могу отдать тем, кто способен. Попробовал бы сам… – Он осекся, потому что мы уже походили к дому.

Чтобы попасть в фамильную усыпальницу, нужно было через господское крыло выйти на задний двор, куда чужие могли пройти только в сопровождении хозяев, и углубиться в сад. Когда мы приблизились, караульные у двери подобрались, но я вздернула подбородок и небрежно бросила: «Он со мной» – и стражи не сказали ни слова. На лице лорда Грея не отразилось ничего, но пока мы шли по коридору к задней двери, он едва слышно произнес:

– Кажется, ты права: разговор будет долгим.

Внутри склепа мало что изменилось: так же темно – я зажгла светлячок – сухо и прохладно. Свежая кладка на одной из стен, новая