Директор Нового кладбища - пожилой еврей - по такому случаю лично встретил машину у ворот. Пожав прибывшим руки, он суетливо повернулся к калитке:

– Прошу! Вон туда, в боковую аллею… Я, честно говоря, там давно не был, сейчас сверюсь со схемой…

По дороге директор на всякий случай пожаловался:

– Финансирования жутко не хватает… Даже на самое необходимое. Я бы и рад организовать уход за могилами участников войны, но где взять средства? Конечно, могилу Евсеева мы теперь в порядок приведем. Обязательно. Изыщем возможность… Мне просто не сообщили, что он такой герой…

Наконец впереди показался нужный участок. Директор еще раз сверился со своей схемой и сказал:

– «16-а»… Так… Ага. Вон она…

Логинов молча отстранил директора и приблизился к могиле первым. Ничего особенного в ней не было. Простенький металлический крест с табличкой и прямоугольник просевшей земли…

Только вот могила была аккуратно прибрана - совсем недавно. Трава была вырвана, у креста стояла рюмка со свежим огарком. Логинов нахмурился, сделал еще один шаг и вдруг резко остановился:

– Стоп!

Тараскин налетел на него сзади и удивленно спросил:

– Что?..

– Кажется, мне бандероль, - вздохнул Логинов и потянулся за сигаретой.

Тараскин проследил за его взглядом и невольно вздрогнул:

– Ни хрена себе!..

У металлического креста, присыпанная снизу землей, стояла небольшая картонка. На ней жирными буквами было выведено: «ПОДПОЛКОВНИКУ ЛОГИНОВУ. ЛИЧНО В РУКИ».

На несколько секунд Тараскин застыл в удивлении, потом подался к могиле:

– А ну-ка, а ну-ка…

– Назад! - тут же крикнул Логинов, хватая его за рукав.

– Что?.. - снова удивился Тараскин.

– У вас что, «киндерсюрпризов» не бывает?

– Нет… А что это вообще такое?

– Счастливые люди, - оглянулся на Горова с Аникеевым Логинов. - Себе, что ли, в территориалы податься?.. В общем, так, майор. Сперва поднимай ментов, пусть выставят тут оцепление. А потом связывайся с областью, скажи, что нам срочно нужны взрывотехники! И пусть не чешутся, чтоб успеть до темноты…

– Так вы думаете, эта картонка заминирована? - нахмурился Тараскин, вытаскивая телефон.

– Разбираться, заминирована она или нет, дело взрывотехников. Но что к этой картонке присобачена хитрая проволока, я тебе гарантирую. Слава богу, не первый год замужем…

Логинов оказался прав - к картонке была прикручена тонкая проволока. Она уходила в землю. Собака, предварительно обнюхавшая могилу, на взрывчатку, правда, не среагировала.

Но это, конечно, еще ни о чем не говорило. Прибывший из области взрывотехник ФСБ осторожно, миллиметр за миллиметром, освободил проволоку от земли. И наконец добрался до того, к чему был прикручен ее второй конец. Это было несколько обычных листов бумаги, завернутых в обычный пластиковый пакет…

Все это добро минер с максимальными мерами предосторожности извлек из земли и так же осторожно обследовал на наличие взрывчатых веществ. Наконец от могилы Константина Евсеева донесся его крик:

– Порядок, товарищ подполковник! Отбой!

– Ну, что тут? - спросил Логинов, быстро подойдя к могиле.

– Письмо вроде как вам, - пожал плечами минер. - А еще говорят, что полковникам никто не пишет… По моей части все чисто. А вот на ОВ не мешало бы проверить, мало ли что… Сейчас шутников хватает. Кто штаммы сибирской язвы рассылает, кто бубонную чуму…

– У вас, что ли? - удивился Логинов.

– Зачем у нас? - пожал плечами взрывотехник. - Вообще - в мире. По телевизору показывают…

– А-а, понятно, - сказал Виктор и смело взял в руки листы. - Боюсь, что тут немного другой случай… Спасибо вам, можете сворачиваться…

Самолет резко задрал нос и устремился в темное небо. Огни взлетной полосы исчезли за иллюминатором, вместо них во всей своей ночной красе предстал Егорьевск. Но Логинов, сидевший у иллюминатора, не видел всего этого…

Письмо, оставленное на могиле, не выходило у него из головы. Он снова перенесся в Чечню девяносто седьмого года… Туда, где капли холодного дождя хлестали по баракам охраны, по «колючке», по крышам «волчьих ям», в которых содержали провинившихся узников. Туда, где над концлагерем имени Джохара Дудаева вставал тоскливый рассвет.

Так повелось, что каждый диктатор обязательно пытается увековечить свое имя какой-нибудь великой стройкой. Наверное, от осознания того, что власть им узурпирована, и от шаткости своего положения. Джохар Дудаев - летчик стратегической авиации, свои лучшие годы провел в провинциальной Полтаве.

Тысячи раз бывал он в Корпусном саду - этом маленьком шедевре архитектуры. Восемь зданий по кругу, четыре улицы, разрезающие центр города на сектора. Посередине - сад с колонной. На ней - золотой орел, символ великой победы Петра над непобедимым Карлом.

Без малого триста лет прошло со времени той битвы. А подсвеченный прожекторами орел каждую ночь гордо парит над Полтавой. И сверкают позолотой над Корпусным садом его крылья… И едут в провинциальную Полтаву туристы - из Англии, Швеции, Финляндии, Германии… И снимают шляпы, кепи, тирольки, застинутые врасплох строгой красотой монумента, и мычат: «Я, я… Питэр…»

Не раз видел это Джохар. И не два… Чем не школа для начинающих Наполеонов? И как знать, возможно, именно в Корпусном саду поразила его бацилла бонапартизма. И он впервые задумался о славе - на века…

А потом были Прибалтика, первый конгресс чеченского народа и переворот - в стиле Наполеона. И стал Джохар диктатором. И начал подумывать о колонне в центре Грозного - с волком на самом верху. Чтоб и через триста лет приезжали в Ичкерию туристы со всего света и качали головами: «О, ез… Джохар…»

Но слишком шатким было положение Дудаева. Ох, как повезло ему, что Ельцин сцепился в самый критический момент с Горбачевым и поддержал мятежного генерала. И что российские парламентарии, опьяненные борьбой за власть с союзными структурами, сами себе вырыли яму - чтоб спотыкаться долгие годы…

А когда спохватились, было поздно - уже союзные структуры в пику строптивому Верховному Совету РФ не позволили разоружить Дудаева внутренним войскам, находившимся в союзном подчинении. Так сдуру общими усилиями и выпустили чеченского джинна из бутылки…

Все это понимал Джохар, поэтому скрепя сердце и решил строить не монумент с мятежным волком, а дорогу войны. Итум-Кале-Шатили. Она должна была пройти по дну Аргунского ущелья и позволить наладить бесперебойные поставки оружия из Грузии…