И Кая подумала о Фае с теплотой. Она не предала Андрея, осталась рядом с ним – даже после того, как он перестал быть тем самым красавчиком из охраны, первым на всех вылазках.

– Я вас поздравляю, – повторила Кая, на этот раз куда искреннее. – Надеюсь, вы будете счастливы… Но… Ты здесь…

– Не могу быть бесполезным. – Андрей хмыкнул. – Фая меня поддержала. Отец, конечно, был против… Но кем еще мне быть теперь, как не посланником? Я в курсе дел Зеленого и знаю, чего хотел бы отец. К тому же… он отправил Максима присматривать за мной. – Лицо Андрея выразило всю гамму чувств, связанных с этим, и Кая невольно рассмеялась.

– И еще кое-что, – Андрей опустил взгляд, – это уже плохая новость.

Кая знала, что именно услышит, еще до того, как он открыл рот. На мгновение площадь замерла – люди, собирающиеся сделать шаг, застыли в раздумьях.

– Марфы больше нет, – пробормотал Андрей. – Она ушла очень тихо и спокойно, во сне. До того она вспоминала о тебе… По-доброму.

Если бы Марфа, резкая и острая на язык, и вспоминала о Кае недобрым словом, Андрей наверняка пощадил бы ее – не сказал бы.

Марфа, темная, прямая, веселая и насмешливая, делившаяся с ней едой просто так и предлагавшая остаться с ней в Зеленом после дедушкиной смерти, теперь ушла тоже.

Кая промолчала. Они с Андреем договорились увидеться снова, но, кажется, попрощавшись, оба испытали облегчение.

Кая

– Нужно что-то п-придумать, – наверное, в сотый раз за последнее время повторила Марта. – С-сандр ждет п-последний д-дирижабль. Он б-беспокоится… К-когда д-дирижабль вернется, б-будет большой п-прием для г-гостей города. Если м-мы н-надеемся найти с-союзников, лучше успеть д-до этого…

Две вещи изменились с тех пор, как Кая сказала Марте, что верит ей и хочет помочь. Во-первых, Марта стала меньше заикаться, общаясь с ней. Во-вторых, они стали встречаться вне лаборатории. В первый раз они гуляли вместе поздно вечером среди чахлых деревьев в небольшом густо заросшем сквере. Именно там, у пересохшей чаши фонтана и памятника, от которого остались только ноги, они ломали голову над тем, как пробраться на нижний ярус. Сошлись в одном: делать это нужно ночью, когда все ученые расходятся по домам, спать. Однако двери, разумеется, закрывались, да и стражи дежурили у них круглосуточно. Марта хотела поделиться с Каей какой-то хорошей идеей, когда случайный прохожий спугнул их… Они торопливо покинули сквер и, не сговариваясь, пошли в разные стороны.

Спустя несколько дней они встретились в «чайной», заведении на первом этаже длинного здания на самом краю площади. Потолок здесь был украшен бумажными фонариками, а оконные стекла – разноцветными треугольничками, благодаря которым на стенах всегда были красивые блики… Над дверью чайной висела очень старательно разрисованная деревянная вывеска. Надпись на ней гласила: «Четыре жука».

В чайной предлагалось за деньги купить чай, который вполне можно было бесплатно выпить дома, и алкоголь – он стоил дешевле, чем на торговых площадях, и наливался из-под полы. Когда они пришли сюда, Марта, к удивлению Каи, торопливо выпила пару глотков из крохотной глиняной рюмочки, которую ей протянул стоявший за стойкой древний старик, со словами «т-там холодно». Кая от глиняной рюмочки отказалась, и старик, не спрашивая, налил ей большую кружку кипящего напитка, который пах травами и клюквой, хвоей и еще чем-то терпким и незнакомым. На тарелки перед ними он вытряхнул из сковороды по паре гренков из домашнего хлеба, сделанных на настоящем сливочном масле. Достав из-под стойки банку варенья из клюквы, он щедро полил им гренки. Кае показалось, что ничего вкуснее она в жизни не пробовала.

На столах горели свечи, редкие посетители тихо переговаривались между собой. Все сидели на большом расстоянии друг от друга, но в тот день Кая и Марта не говорили ни о лаборатории, ни о своих планах – просто болтали. Поначалу Кая чувствовала себя неловко, но постепенно увлеклась. Марта рассказывала ей о своей семье, о прочитанных книгах, о жизни до Красного города – и даже о молодом ученом со странным именем Шиповник, на которого она все время поглядывала за работой, но к которому никогда не решалась подойти. Кая и не думала, что, перестав бояться, Марта окажется такой болтушкой. Накануне Марта уверяла, что им стоит пару раз пообщаться на глазах у окружающих – для отвода глаз, но самой Кае казалось, что та кривит душой. И действительно, прощаясь у дверей, Марта, пряча глаза, сказала:

– Сп-пасибо. Б-было весело…

И Кая подумала: Марте, должно быть, очень одиноко все это время жилось в Красном городе… Но вслух сказала только:

– Угу. До скорого. Хорошо провели время. – Это была чужая, книжная фраза, но она пришлась кстати.

По дороге к дому она вдруг осознала, что ей действительно понравилось проводить с Мартой время. В Зеленом у нее не было подруг. Девушки в Зеленом держались с ней вежливо, но отстраненно – как будто побаивались. Оказалось, что болтать с ровесницей – это здорово.

В какой-то момент, слушая вдохновенный монолог Марты о Шиповнике, Кая поймала себя на желании поделиться с ней собственными сомнениями и страхами: рассказать о Гане, о мыслях уйти в Агано по весне и о том, что она не хочет оставлять Артема… Ведь Артем, как ни крути, – единственный ее близкий человек. Она могла злиться и огрызаться в детстве, когда дедушка уговаривал ее с ним общаться, но многое изменилось. В отличие от Марты, Кая не желала верить, что Артем теперь – человек Сандра, а не ее друг.

Ей действительно хотелось поговорить с кем-то по душам. Раньше она всегда доверяла сомнения и страхи дедушке, но теперь это было невозможно. О чем-то она могла бы посоветоваться с Артемом, но ведь нельзя обсуждать с ним его же самого… И почему-то она была абсолютно уверена, что Артем не захочет говорить о Гане.

Разумеется, она ничего не сказала Марте, но унесла с собой теплое, как огоньки свечей на их столике, воспоминание об их посиделках. После этого она пару раз представляла себе, что бы Марта ответила, решись она все же с ней поделиться. И каждый раз ответ Марты оказывался ровно таким, каким ей хотелось. Глупо, но Кае нравилась эта дурацкая игра.

Еще пару раз им удавалось пересечься на улице, но долго гулять не получалось – дни становились все холоднее. Брусчатка на главной площади по утрам была скользкой, и жители города крались по ней осторожно, как коты.

На деревьях, которые и раньше выглядели какими-то куцыми по сравнению со свободными, лесными, почти совсем не осталось листьев… Те, что остались, напоминали грязные бурые тряпки. Осень в городе оказалась куда противнее, чем в лесу. Кая вспоминала осенний лес, листья, похожие на разноцветные брызги краски, и город нравился ей все меньше. Хоть и большой, почему-то он ощущался как тесный, неудобный наряд.

На заработанные в конюшне деньги Кая купила на торговой площади шерстяные перчатки, свитер, шарф крупной вязки и шапку, закрывающую уши и лоб до самых глаз, зато очень теплую. Ни одна из купленных ею вещей не была красной – и ни одна не была куплена на деньги Сандра, который, само собой, готов был обеспечить всем необходимым не только Артема, но и ее.