причем с его изображением, – в которую я втыкал иголки. Он сказал:

– Я себя в последнее время странно чувствую. Ты там случайно не…?

Он подумал, что я что-то с ним сделал, а я подначивал его еще больше и спросил:

– Ты не чувствуешь… не чувствуешь сегодня себя немного странно, Мартин?

– С чего бы это?! Почему я должен себя так чувствовать? Что произошло?! Что ты делаешь?!

Он сам себя накручивал, а я только поддакивал. Я бы уже раскололся, но он все продолжал у меня выпытывать.

– Ты что, черной магией занимаешься?!

– Я не хочу об этом, Мартин!

И тогда мы продолжили его разводить. Я громко спросил Гизера, чтобы Мартин услышал:

– Ты завтра пойдешь на… собрание?

– Что за собрание? – поинтерсовался Мартин.

– Ничего такого, Мартин, это просто… ну… всего лишь… ну там…

Он попался, как рыба на крючок. Мы уссывались со смеху, а он был в ужасе.

– Вы мне только ответьте на пару маленьких вопросов.

– Что? Ты о чем…?

– Просто объясните, что происходит. Что вы там делаете на ваших собраниях?

– Ох, Мартин, нельзя… это секрет, молчок и рот на замок, не можем мы об этом рассказывать.

Я кайфовал. Меня затягивало все больше, и я с нетерпением ждал следующего дня, чтобы завести его еще сильнее. Уверенный в себе Мартин оказался на грани нервного срыва и постоянно спрашивал:

– Что творится?! Что происходит?!

– Да ничего… ничего не происходит.

Я снова достал куклу, и он начал:

– Ты в нее булавки втыкаешь! Это же я, да?! Это я!

– Чего?

– Кукла эта! Это я. Я все видел!

Замечательно! Это была настоящая находка, и мы изводили его, пока записывались. Так ничего ему и не сказали. Прочтет эту книгу и скажет: «Вот ведь говнюк!»

Над следующим альбомом, Mob Rules, мы снова работали с Мартином.

И все продолжилось…

В какой-то момент наше время в Criteria Studios вышло. Нам в любом случае требовался перерыв. Мартину уж точно, ведь мы его с ума свели. Так что мы вернулись в Англию.

Из-за проблем с налогами мне на протяжении года пришлось торчать за пределами Англии. Я обсчитался и приехал на пару дней раньше. Мой бухгалтер выдал мне:

– Вали-ка ты отсюда.

– Что значит «вали»?

– Просто садись в самолет и лети в Джерси!

Я улетел в Джерси и Джефф – со мной. Я забронировал номер в гостинице «Гранд», так как там это была самая большая гостиница, и подумал, что это место как раз для нас. Мы спустились в бар, и я нажрался до потери памяти. Болтал с барменом, и он спросил:

– Как вам номера?

Я промямлил:

– Ммне… ммой… нноммир… нни ннравица.

Он спросил:

– Почему ты тогда его не поменяешь? Поговори с управляющим.

Он позвал управляющего.

– Ммне… ммой… нноммир… нни ннравица.

Он ушел договариваться, а я сидел, пил и закусывал оливками. Я съел столько оливок, что блеванул прямо там, в баре. Хорошо, не на управляющего перед тем, как он согласился дать мне другой номер. Он сказал:

– Да, без проблем. У нас есть для вас отличный вариант.

Я даже не врубился в то, что он мне сказал.

Он продолжил:

– Шторы управляются с помощью пульта.

И начал все расписывать, а мне было совсем не до этого. Я только расслышал: «Большой номер, отделанный плюшем» – и тут же выпалил:

– Беру!

Чувствовал я себя хреново и отправился на боковую. В восемь утра зазвонил телефон, и мне сообщили, что новый номер готов. Самочувствие было отвратительное, и мне совсем не хотелось никуда идти, но я чувствовал себя обязанным из-за случая с оливками, так что согласился. Перебрался в тот номер, и там было очень мило. Стояла большая кровать с водяным матрасом, электрические шторы – сплошная роскошь! Я позвонил Джеффу:

– Спускайся ко мне, позавтракаем в моем новом номере.

Так он и сделал. Мы вышли за дверь, а там стояли пять слуг и посмеивались.

– Бля, че это с ними?

Я понятия не имел, что меня засунули в номер для новобрачных. Они подумали, что мы та еще сладкая парочка.

– О нет!

С тех пор я договаривался с Джеффом так:

– Встретимся внизу. Не надо за мной заходить. Внизу позавтракаем.

После Джерси был Париж, так как мне все еще нельзя было возвращаться в Англию. Туда же прилетела и остальная группа. Мы забронировали студию Feber Studio и придумали последнюю песню для альбома, «Neon Knights». Чувствовали, что необходим быстрый трек, чтобы сбалансировать впечатление от более медленных композиций на альбоме. Быстрые песни даются мне нелегко. Я запросто могу писать медленные или в среднем темпе, но над быстрыми приходится раздумывать немного дольше. Полагаю, это из-за того, что я всегда писал для Sabbath размеренный материал – в большинстве своем.

После Парижа мы наконец вернулись в Лондон. Наложили дорожки и свели альбом в Town House Studios. Как раз там я и поджег Билла. Мы записали альбом «Рай и Ад», но на несколько ужасных мгновений Биллу действительно было жарко, как в аду…

48

Сгорел на работе

Я и раньше поджигал Билла Уорда, но в этот раз все вышло из-под контроля. Пока он, завывая, метался по студии, я ржал как ненормальный. Но когда он продолжил визжать и корчиться, до меня вдруг с ужасом дошло: мой барабанщик горит!

Все началось с шутки. Прикол заключался в том, что я обычно подносил зажигалку к бороде Билла, и она, может быть, на секунду, воспламенялась. Это всегда вызывало смех, и то же самое должно было произойти и во время работы над альбомом Heaven And Hell в Town House Studios, когда он вошел, а я у него спросил:

– Билл, можно тебя снова поджечь?

– Давай не сейчас. Я занят.

– А, ну о’кей.

И совершенно забыл об этом. Через несколько часов, когда я возился с гитарой, подошел Билл и сказал:

– Слушай, я еду обратно в отель. Ты, кажется, собирался меня поджечь. Мне долго ждать?

Мартин Бёрч, продюсер, ушам не поверил и воскликнул:

– Ого, ни хера себе вы, ребята, даете!

Билл готов был к приключениям, и я решил слегка добавить эффекта и попшикал на него жидкостью, которой техники в студии протирают магнитные головки. Его одежда попросту впитала ее. Он загорелся, как спичка.

«Ву-у-у-ух!»

Он упал на пол, а я продолжал брызгать очистительную жидкость. Я-то думал, он прикалывается, а он на самом деле горел. Пламя охватило штаны и перекинулось на носки. Закончилось все ожогом ног третьей степени.

Бёрч помчался с ним в больницу. А мама Билла позвонила мне и сказала,