времени, чтобы все облазить. Всюду висели сертификаты с «золотыми» дисками.

В спальне на выключателе с одной стороны кровати было написано «Джон», а с другой – «Йоко». Довольно необычно. Можете себе представить, как они друг друга спрашивают: «Сегодня я с какой стороны сплю?»

Мы репетировали в той самой белой комнате, которую вы увидите во всех фильмах про Джона и Йоко. В задней части дома у них была небольшая студия, и мы просто воспользовались их оборудованием. Установку Винни расположили в холле, а мой усилок был в студии. Также мы задействовали и звукоинженера Леннона, так что наслушались всяких историй. Несколько дней все шло отлично. Атмосфера вышла на славу, и ощущалась приятная аура.

«Тяжелый металл» – это мультик. Нас попросили написать песню для саундтрека, но сам фильм был еще не закончен, так что нам выслали только какие-то черновые наброски и раскадровку. Поэтому сложно было писать, понятия не имея, как распределяется по времени сцена. Нам просто сказали, сколько должен длиться музыкальный отрывок, и, я полагаю, анимацию рисовали, уже больше основываясь на том, что придумали мы. Мы сделали вступление, сопровождающее сцену, где люди вот-вот превратятся в монстров. Наложили эффекты, булькающие звуки, бас, а затем перешли к треку «The Mob Rules». Записали его прямо там и отослали тем, кто занимался мультиком, а они вставили это в саундтрек. Мы хотели использовать эту запись в новом альбоме, но продюсер Мартин Бёрч сказал: «О-о-о, ну уж нет, по звуку получится несоответствие», поэтому в конце концов мы перезаписывали песню дважды, так как в первый раз наша великая схема дала сбой.

Мартин спросил:

– Вы хоть знаете, сколько стоит записать альбом? Почему бы вам не купить свою студию?

Тогда мы могли бы просидеть там два или три месяца, да сколько угодно, и не думать о деньгах за аренду!

Это была классная идея. Мы отправили Мартина в Лос-Анджелес посмотреть студию, которую он нашел, чтобы понять, подходит ли она. Он сказал:

– Все круто. Нужен только новый микшерный пульт.

Мы купили ее и микшерный пульт, который стоил четверть миллиона баксов, установили его, поставили студийные магнитофоны и поехали записываться.

Получилась херня.

Мы никак не могли отстроить звук гитары. Мы пробовали в студии. Пробовали в холле. Пробовали везде, но ничего не выходило. Мы приобрели студию, но ничего не получалось! Записали новую версию «The Mob Rules», но забили на нее. В итоге подались в Record Plant, где снова должны были платить, так что запись обошлась вдвое дороже. Никто поверить не мог:

– Я слышал, вы студию купили. А чего тогда записываетесь в Record Plant?

– Э-э… ну…

Пульт мы в итоге продали. Отправили техников забрать его, но кто-то решил, что это ограбление, и вызвал копов. Пока ребята делали свое дело, снаружи притаилась группа захвата, готовая их повязать. Все прояснилось и утряслось. А затем мы продали студию. Не знаю, что с ней сделали, но сейчас она каким-то образом работает.

В Лос-Анджелесе мы написали остаток песен для Mob Rules. Где-то в Долине мы нашли помещение для репетиций, где опробовали разные идеи, записывали это на пленку и брали с собой домой. Я снял дом на озере Толука. После репетиций с группой мы с Джеффом возвращались туда, занюхивали несколько дорожек кокса и работали над идеями. Мы накладывали новый ритм, что-то изменяли, добавляли, пробовали несколько новых вариантов, а на следующий день все снова собирались вместе в репетиционной и пробовали опять. Джефф был не единственным моим гостем на озере Толука. Однажды вечером приехали Гленн Хьюз с гитаристом Пэтом Троллом. Естественно, у меня был кокс. Гленн начал:

– Э-э-э… У тебя порошка не найдется…?

– Да, есть чуть-чуть, – ответил я.

Пошел в комнату, взял немного в заначке, вернулся и сказал:

– Вот что у меня есть.

– О, здорово!

И весь порошок в мгновение исчез.

Гленн опять:

– А больше у тебя нет, да? Может, еще поищешь?

Пэт Тролл был в шоке, так как никогда не видел Гленна в таком состоянии. Они проторчали у меня до четырех или пяти утра, пока я не сказал:

– Гленн, мне ложиться надо, утром я должен быть в студии.

– О, еще разок, только разок!

Я сказал Пэту:

– Ты должен забрать его домой.

А он мне:

– Извини. Я не знаю, как с ним справиться. Что делать?

– Просто посади его в машину и отвези домой!

Мне жутко не хотелось так поступать с Гленном, но в конце концов пришлось его выставить.

Если бы я этого не сделал, они бы до утра просидели. У них был совместный проект, Hughes/Thrall. Недолго. Ума не приложу, почему он развалился.

В любом случае тот дом был ужасным. На озере Толука стояла жара, и, когда я поселился в этом месте, в доме не было кондиционера. Мне уже стало интересно, за что мне объявили такую цену. Там было как в сауне. Соседи, наверное, думали, что я с приветом, так как обложил все окна фольгой, чтобы отражалось тепло. Это было чудовищно. Я не мог дождаться, когда съеду.

Затем я на какое-то время поселился в отеле на бульваре Сансет. Приходил Ронни, и мы кое-что придумывали в номере гостиницы. Мы поняли, что полезно иногда посидеть вдвоем, обмениваясь идеями, вместо того чтобы работать с кем-то еще, потому что все ждут идей именно от тебя.

Heaven And Hell вышел на славу, и тур имел огромный успех. Участники группы хорошо ладили друг с другом, но всем приходилось прикладывать усилия, чтобы так все и оставалось, потому как в целом было ощущение, что в любую минуту все может накрыться медным тазом. После успеха записи Warner Brothers продлили контракт и в то же время предложили Ронни сольную сделку. Для нас это звучало как-то дико, так как мы были группой и не хотели, чтобы нас разделяли. Я не говорю, что ему не следовало заключать сольный контракт, но на тот момент это выглядело неверным решением. Мы поговорили об этом, с Ронни все было в порядке. И мы просто двигались дальше.

К тому времени Ронни стал немного… я бы сказал, властным. Со стороны его поведение и манера общаться наводили на мысли о том, что он чересчур заносчив, но обычно он ничего такого под этим не подразумевал. Просто Ронни был очень откровенным и прямолинейным. С другой стороны, мы с Гизером не любили пререкаться. Мы всегда были такими, старались не наезжать ни друг на друга, ни на кого-нибудь еще. В дальнейшем это привело к обратным результатам, так как мы сдерживали эмоции. Сначала обсуждали вдвоем, и со стороны казалось,