Минуту-две я медлил с ответом. Порвать со старым другом? Этобыло бы ужасно. Однако сейчас я обязан решительно воспротивиться егонамерениям. Простит ли он мне когда-нибудь мое предательство? Пока он хранитудивительное спокойствие, но я-то знаю, какая невероятная у него выдержка.

– Пуаро, – начал я, – простите меня. Выправы, я дурно поступил с вами. Но порой у человека просто нет выбора. Что жекасается дальнейшего, то мне придется вести свою собственную линию.

Пуаро слушал меня, кивая головой.

– Понимаю, – сказал он.

Насмешливый огонек, который светился в его взгляде, внезапноугас, и он заговорил с неожиданной добротой и искренностью:

– Кажется, вы влюбились, мой друг, а? Правда, видимо,вы совсем иначе представляли себе это чувство. Ваше воображение, наверное,рисовало вам любовь как сплошное ликование. Но трагедия и смерть омрачили вашечувство. Да-да, я ведь предупреждал вас. Когда я понял, что нож взяла этадевушка, я вас предупредил. Вы, вероятно, помните. Но, видимо, было уже слишкомпоздно. Однако скажите же мне, что вы узнали у мисс Дьювин?

И я ответил, глядя прямо ему в глаза:

– Можете говорить что угодно, Пуаро, меня ничего неудивит. Учтите это. И если вы намерены снова пуститься на поиски мисс Дьювин,мне хотелось бы, чтобы вы знали: она не замешана в этом преступлении, итаинственная незнакомка, посетившая мосье Рено в вечер убийства, вовсе не миссДьювин. В тот самый день я возвращался из Франции вместе с нею, и мы вечеромрасстались на вокзале Виктория, так что она никак не могла быть той ночью вМерлинвиле.

– Ну-ну… – сказал Пуаро, задумчиво глядя наменя. – И вы могли бы подтвердить это в суде под присягой?

– Да, мог бы.

Пуаро встал и отвесил мне низкий поклон.

– Mon ami! Vive l'amour![80] Она творитчудеса. Решительно заявляю: ваша версия – чудо изобретательности. И я, ЭркюльПуаро, склоняю перед вами голову.

Момент высшего душевного подъема неизбежно сменяетсянекоторой подавленностью. Спать я лег с сознанием одержанной победы.Пробуждение мое, однако, было не столь безоблачным – я вдруг ясно осознал, скакими трудностями предстоит мне столкнуться в скором будущем. Правда, моевнезапное озарение, кажется, обеспечивало Белле безупречное алиби. Нужно толькотвердо стоять на своем, и тогда пусть кто-нибудь попробует обвинить ее.

Тем не менее я чувствовал, что должен быть начеку. Пуаро неиз тех, кто легко сдает свои позиции. Так или иначе, он приложит все усилия,чтобы взять верх, причем сделает это с присущей ему ловкостью и именно в тотмомент, когда я меньше всего этого ожидаю. Утром мы встретились с ним зазавтраком как ни в чем не бывало. Мой друг, очевидно, пребывал в самомблагодушном настроении, однако я заметил в его поведении некоторуюсдержанность. Это было что-то новое. Я сообщил ему, что намерен после завтракаотправиться на прогулку. Коварный огонек мелькнул в глазах Пуаро.

– Если вы хотите разузнать что-либо, то не стоитутруждать себя. Я могу снабдить вас исчерпывающей информацией. «КрошкиДалси-Белла» расторгли контракт и отбыли в неизвестном направлении.

– Вы знаете это наверное, Пуаро?

– Можете на меня положиться, Гастингс. Первое, что ясделал сегодня утром, – так это навел справки. В конце концов, чего еще выожидали?

И впрямь, учитывая все обстоятельства, ничего другогопредполагать не приходилось. Сандрильона воспользовалась той возможностью,которую я ей предоставил, и, конечно же, поспешила ускользнуть от своегопреследователя. Собственно, именно этого я и добивался. Тем не менее ясознавал, что вокруг меня смыкается кольцо новых трудностей.

Я был лишен всякой возможности сообщаться с Беллой, а ведьей крайне важно было знать, какая спасительная для нее мысль так счастливопришла мне в голову и как я собираюсь теперь воздвигать оборонительный рубеж.Разумеется, она могла бы попытаться послать мне весточку, но, видимо, этомаловероятно. Ведь она понимает, что такой шаг крайне рискован – Пуаро можетперехватить письмо и снова напасть на ее след. Единственное, что ей остаетсясейчас, – это бесследно исчезнуть.

Однако чем же заняты мысли Пуаро? Я испытующе всматривался внего. А он с невинным видом рассеянно глядел куда-то в пространство. Но ужслишком безмятежный, слишком безразличный вид был у него, и это настораживаломеня. Я знал по опыту – чем простодушнее выглядел Пуаро, тем более опасные дляего противников планы зрели у него в голове. Его подчеркнутое спокойствиевызывало во мне тревогу. Заметив мой обеспокоенный взгляд, он добродушноулыбнулся.

– Кажется, вы озадачены, Гастингс? Вероятно, васудивляет, что я не кинулся в погоню за мисс Дьювин?

– Ну, в общем, да.

– Будь вы на моем месте, вы бы, конечно, именно это исделали. И я вас понимаю. Однако я не из тех, кто мечется туда-сюда и ищетиголку в стоге сена, как говорят у вас в Англии. Нет уж, гоняться замадемуазель Беллой Дьювин я не намерен. Никуда она от меня не денется, когданадо будет, найду. А пока можно и подождать.

Я недоверчиво смотрел на него. А что, если он стараетсяусыпить мою бдительность? И все-таки даже сейчас он остается хозяиномположения, раздраженно думал я. Чувство превосходства, которое зародилось былово мне по отношению к моему другу, понемногу улетучивалось. Правда, мне удалосьпомочь Белле бежать. К тому же я придумал блестящий ход, обеспечивающий ейнеопровержимое алиби, однако тревожные мысли не давали мне покоя. Подчеркнутаяневозмутимость Пуаро рождала в моей душе дурные предчувствия.

– Вероятно, – начал я робко, – мне не следуетинтересоваться вашими планами? Я ведь утратил это право.

– Ничуть не бывало. Я не скрываю своих намерений. Мынемедленно возвращаемся во Францию.

– Мы?

– Я не оговорился, именно мы! Вы ведь не захотитевыпустить папашу Пуаро из поля зрения, правда? Или я ошибаюсь, мой друг?Разумеется, вы можете остаться в Англии, если пожелаете…

Остаться? Ну уж нет! Он попал, как говорится, не в бровь, ав глаз. Действительно, я не должен упускать его из виду. Уж если я теперь немогу рассчитывать на его доверие, то хотя бы должен следить за его действиями.Единственный, кто мог быть опасен для Беллы, так это Пуаро. Ни Жиро, нифранцузская полиция не интересовались ею. Стало быть, я не должен спускать снего глаз, чего бы мне это ни стоило.

Пуаро внимательно наблюдал за мной, видимо прекрасно понимаяход моих мыслей, потом удовлетворенно кивнул.

– Ну, как, разве я не прав? Вы ведь все равно будетеследить за мной, да еще устроите, упаси боже, какой-нибудь глупый маскарад – свас станется! – наклеите бороду, например, причем за версту будет видно,что она фальшивая. Меня бы крайне огорчило, если бы над вами стали потешаться.Потому я предпочитаю, чтобы мы поехали во Францию вместе.