вы, Николай Егорович! Хотя, как мне кажется, вы мало спите и не высыпаетесь. Ложиться нужно в одиннадцать вечера. Не позднее.

– Почему? – наивно спросил полковник.

– Потому, что красота приходит к нам до двенадцати ночи, – со знанием дела проговорила Андриана.

– Какая еще красота! Я дам, не обремененных достоинством, на дом не вызываю.

– Фи! – сказала Андриана. – У вас на уме одни пошлости! Прямо как у прыщавого подростка!

Полковник неожиданно для себя устыдился и даже покраснел.

А Андриана продолжила:

– Я имела в виду нашу красоту в том смысле, что именно до двенадцати ночи происходит обновление и восстановление кожи.

– Шагреневой, – ляпнул полковник.

– Почему шагреневой? – удивилась Андриана. – Нашей! А шагреневая вообще не восстанавливается, если вы имели в виду произведение Бальзака.

– Имел, – признался полковник.

– Не щадите вы себя, Николай Егорович.

– Не щажу, – обреченно согласился он.

– Чаю надо, – сказала Андриана, глянула на полковника, махнула рукой, вышла в приемную и, увидев там лейтенанта Горшкова, пропела ласково: – Сашенька, не в службу, а в дружбу, принесите в кабинет полковника Кочубеева две чашки чая.

– Чая? – удивился лейтенант. – Две чашки?

– Ну не рюмки же! – притопнула своей маленькой ножкой Андриана.

Горшков растерянно захлопал глазами.

– Лейтенант! Вы все, что ли, здесь не спите?!

– Здесь не спим все, – растерялся лейтенант, – дома спим.

– Разве? А я уж думала, что вы ведете совиный образ жизни!

– Как это совиный?

– А так, на свету глазами хлопаете, потому что ночью бодрствуете.

– Бодрствуем, только когда дежурство, – стал зачем-то оправдываться парень.

– Ладно! Хватит рассуждать! Быстро в кабинет полковника две чашки чая! – прикрикнула на него Андриана и скрылась за дверью.

– Есть две чашки чая! – отчеканил лейтенант перед закрывшейся дверью и бросился выполнять распоряжение странной пожилой женщины. Когда-то лейтенант неосторожно назвал Андриану бабушкой, за что чуть было не был растерзан ею на месте. С тех пор вслух он ничего подобного не произносил, но внутреннего своего мнения не изменил. С заданием он справился быстро. Скоро на столе полковника уже стояли две чашки горячего чая.

– Я могу идти? – спросил он Кочубеева.

– Идите, – распорядился тот.

Но не тут-то было! Андриана достала третью тарелочку из своей, казалось, безразмерной сумки и проговорила:

– Подождите, Сашенька.

Лейтенант затормозил и испуганно посмотрел на полковника.

Андриана положила на тарелку кусочек кекса и протянула лейтенанту:

– Кушайте, Сашенька.

– Спасибо.

– На здоровье.

Лейтенант замер посередине кабинета с тарелкой в руках, взглядом спрашивая Кочубеева, что же ему делать.

И полковник проговорил, подражая голосу Андрианы:

– Идите, Сашенька, и кушайте.

– Спасибо, товарищ полковник!

– На здоровье, – ухмыльнулся Кочубеев.

– А дразниться нехорошо, Николай Егорович, – покачала головой Андриана, когда за лейтенантом закрылась дверь, – вы уже большой мальчик.

– Учту, – хмыкнул полковник.

– Кушайте, – Андриана пододвинула ближе к нему тарелку с кексом.

Делать было нечего, и полковник откусил кусок кекса.

– Вкусно! – удивился он.

– А то, – удовлетворенно произнесла Андриана Карлсоновна и принялась за свой кусок. Его превосходный вкус удивил ее саму. «Неужели же это я сподобилась испечь такую вкуснотищу?! Ай да Андриана, ай да молодец!»

Полковник то ли угадал ее мысли, то ли сам пришел к такому же мнению, но только и он произнес с плохо скрываемым восторгом:

– Вкуснотища! Ай да Андриана, ай да молодец!

Когда сыщица потянулась за вторым куском кекса, полковник легонько шлепнул ее по руке:

– Кыш!

– Вы чего? – удивилась она.

– Кекс вы мне принесли? – спросил Кочубеев.

– Вам, – кивнула она.

– Так вот и нечего меня объедать. Я сам его съем. Потом, – он закрыл коробку. – А вы себе еще испечете. А теперь выкладывайте, зачем вы все-таки ко мне притащились.

Андриана вздохнула, вынула из сумки салфетку, тщательно вытерла руки и сказала:

– Ничего-то от вас не скроешь.

Он довольно хмыкнул и сделал приглашающий жест рукой.

– Дело в том, Николай Егорович, что ко мне обратился друг Захара Яковлевича Масальского.

– Понятно, – перебил ее полковник, – вы и в это дело влезли!

– Не могла же я отказать хорошему человеку в помощи.

– А откуда вы знаете, что он хороший?

– Слава богу, научилась в людях разбираться.

– Что ж, позвольте спросить, от меня-то вам нужно? Имя убийцы мне пока неизвестно.

– Конечно, неизвестно, – согласилась Андриана Карлсоновна. – Будем работать вместе! – оптимистично заявила она.

Полковник хмыкнул.

– Да вы не бойтесь, Николай Егорович.

– Солдат ребенка не обидит, – не скрывая иронии, проговорил полковник.

– Чего? – не поняла Андриана.

– Так, ничего. Я вас внимательно слушаю.

– Полиция ведь изучила личности присутствующих в доме в момент убийства?

– Не без того.

– Я бы хотела пока узнать у вас только одну вещь.

– Какую же? – спросил Кочубеев.

– В каком состоянии денежные дела всех этих родственников и неродственников.

– Если коротко, то никто из них не находится на грани разорения и в ближайшее время на паперть не отправится.

– На паперть? – удивилась Андриана. – Это еще зачем?

– Милостыню просить.

– Я вас прошу помочь, – обиделась Андриана, – а вы мне голову морочите! – сыщица выразительно посмотрела на коробку с остатками кекса.

«Такая и отнять может», – подумал полковник, быстро встал со своего места и спрятал кекс в несгораемый сейф. Вернувшись на свое место, он едва удержался от того, чтобы не показать Андриане язык. Но вовремя спохватился и проговорил сухим, деловым тоном:

– Хуже всех денежные дела у тетки. Но она как раз и ничего не выигрывает от смерти Захара Яковлевича. Да и вообще от его смерти никто не выигрывает. Нечего после него наследовать!

– А квартира?

– Что квартира?

– Для тетки она будет не лишней.

– Мелихова не имеет никакого отношения к младшему Масальскому. Вообще никакого!

– Она и к старшему не имеет отношения, – заметила Андриана вскользь.

– Это так, – согласился полковник, – но между ними есть хотя бы связующее звено.

– Вы о Марии Павловне?

– Да, о Климовой.

– Связующее звено, скажу я вам, так себе.

Полковник согласно кивнул.

– Николай Егорович, когда вы говорили о выгоде для Мелиховой от смерти племянника, то думали вы не о Захаре, а о Ефиме Яковлевиче.

– Верно.

– Вы думаете, что и он ей ничего не оставил?

– Нотариус огласит завещание, тогда и узнаем.

– А завещание точно есть?

Полковник пожал плечами:

– Вы задали мне вопрос и получили на него ответ.

– Вы отвечаете за свои слова?

– За какие слова?

– Что ни у кого из родственников не было причины убивать Ефима Яковлевича?

– Позвольте вам напомнить, уважаемая Андриана Карлсоновна, что старший брат умер естественной смертью.

– Как же, естественной! – проговорила Андриана с вызовом.

– Что вы хотите этим сказать?

– А то! Захара могли убить для того, чтобы известие о его смерти убило Ефима! А вы мне говорите, что никто в деньгах не нуждался, кроме старой тетки!

– Острой нужды ни у кого не было. Но денег, как известно, много не бывает.

– Вот видите, вы уже сами себе противоречите!

– Андриана Карлсоновна! Идите, пожалуйста, домой подобру-поздорову!

– Невоспитанный и неблагодарный!

– Разрешите вам указать…

– На что?

– На то, кекс слишком маленькая взятка для того, чтобы вы продолжали испытывать мое терпение.

Рассерженная Андриана Карлсоновна пулей вылетела из кабинета полковника и чуть не сбила с ног идущего в кабинет капитана Турусова. Он вовремя развел руки в стороны и поймал ее, можно сказать, на лету.

– Отпустите меня немедленно! – закричала она.

– Да, пожалуйста, – ответил капитан, разжимая объятия.

– И вообще! Вы не имеете права меня тискать!

– Совершенно верно, – улыбнулся он.

– Если вы скажете, что не очень-то и хотелось, – предупредила она, –