Галя согласилась, и они вдвоем перенесли всхрапывающую секретаршу на диван в приемной. Потом Лиля включила чайник, достала из шкафа коробочку с пакетиками, и они набросились на остатки снеди.

— Ты помнишь, что на послезавтра назначены переговоры с иностранцами? — поинтересовалась Галина. — Состоятся ли они?

— А чего… — удивилась коллега. — Одно другому не мешает. Если на послезавтра Ирина назначит похороны, офис пустым не останется. Так что поработаем без них, подруга. Даже как-то спокойнее. Неужто не справимся? Мы с тобой лучше новой шефини знаем, что было нужно Аркадию.

— Да, конечно, справимся, — кивнула Галя. Несмотря на маленькую дозу выпитого виски, по ее жилам разлилось приятное тепло. Казалось бы, неразрешимые проблемы отошли на второй план, и девушке стало так хорошо и покойно, как давно уже не было. Лиля показалась достойной собеседницей, и Галя рассказала ей о Славике и о его желании во что бы то ни стало восстановить семью.

— Его желание, — усмехнулась Лиля. — А о своем ты молчишь. Или его нет?

— Честно говоря, нет, — призналась девушка. — Ну не могу я выбросить из памяти ту мерзкую картину… Иногда взяла бы так ластиком и стерла бы, да не стирается. Вот и получается, что простить его не могу. Слишком любила и доверяла…

— Тогда не прощай, — напутствовала ее Лиля, вытерев салфеткой усики. — Найди другого.

— Легко сказать — найди другого! — усмехнулась Галя. — Если бы все было так просто! Тебе вот за тридцатник, а мужика на горизонте нет.

— Да есть они, проклятые, на горизонте! — Переводчица стукнула по столу кулаком так сильно, что тарелки и чашки зазвенели. — Только жить хотят за мой счет. Думают: если переводчик в большой фирме, то смогу содержать их. И на кой такие мне нужны?

— Прости, — Галя погладила руку коллеги с узловатыми пальцами и, вздрогнув, обернулась на хриплое покашливание. Перед ними стоял полный мужчина, чем-то похожий на Аркадия Петровича, только в дешевых брюках и белой рубашке с грязным воротом, издававшей запах пота. «Наверное, одинокий, — пронеслось в голове Галины. — Как когда-то говорил Славик — «брошенка» или «разведенка». Жена бы не допустила ни застарелого запаха пота, ни пятен на брюках, ни серой каймы на воротнике». Пришедший вытащил из кармана удостоверение и продемонстрировал женщинам:

— Следователь капитан Власов. Кто из вас Лопатина? Мне нужно с ней поговорить.

Галя встала и улыбнулась:

— Это я. Товарищ следователь, где вам угодно разговаривать? В моем кабинете сойдет?

Он кивнул, покосившись на остатки еды на столе, и сглотнул слюну.

— Сойдет.

— Тогда вперед, — она вышла в коридор, и следователь, как тень, направился за ней. Зайдя к себе, она включила кондиционер и жестом пригласила его присесть рядом с собой на стул.

— Товарищ следователь, — начала Лопатина, — мне жаль занимать свое и ваше время, но, клянусь, мне ничего не известно о смерти Лазаревой. Утром я позвонила ей, чтобы проинформировать о смерти шефа, то есть Аркадия Петровича, и Татьяна сказала, что уезжает в Москву с будущим мужем. Она пригласила меня к себе, чтобы отдать документы, с которыми работала дома. Однако когда я прибежала, консьержка сказала, что Лазарева с чемоданом уже вышла из квартиры. Это показалось мне немного странным — мы все же договорились увидеться, — но в жизни бывают разные обстоятельства. Рассчитывала уехать позже, пришлось раньше — что тут такого? Тем более документы мирно лежали у консьержки, которая, кстати, может подтвердить каждое мое слово.

Она смело взглянула в его водянистые голубые глаза и усмехнулась про себя. Власов определенно ожидал услышать больше.

— Значит, ее жениха вы не видели? — уточнил он, хотя по рассказу Галины и так все было понятно.

— Не видела — раз, а два — Татьяна никогда не называла ни его имени, ни фамилии, — отчеканила Лопатина.

— И вы никого не встретили, выйдя из дома? — Власов явно хватался за соломинку, но девушка вспомнила о Митине и решила не выдавать его. Ну не мог он так жестоко поступить с Таней, не мог! Это во-первых. Во-вторых, не он ее возлюбленный. В-третьих, ему ни в жизнь не придумать такую хитроумную комбинацию — разводить с помощью любовницы Аркашу на деньги. Нужно искать кого-то другого, но кого?

— Никого из знакомых не встретила, — ответила девушка, слегка запнувшись на слове «знакомых», и Власов наморщил лоб:

— А из незнакомых?

— Не заметила, — быстро проговорила она, уже увереннее. Капитан встал со стула и подошел к окну, глядя, как по глянцевому от жары шоссе движутся машины.

— Девушка, если вы что-то скрываете, расскажите, — буркнул он. — Для нас важна каждая мелочь. Преступник должен быть пойман в короткий срок и понести наказание. — Он обернулся, и Галя увидела его умоляющий взгляд. — Я тут много узнал о вашей Лазаревой. Хорошая была девушка, хоть и путалась с шефом. Я ее не осуждаю, одинокая, ее дело. Может быть, для всех было бы лучше, если бы все так и осталось. Но на свою беду она встретила негодяя, который научил ее, как раскручивать босса на антиквариат, потом заставил поверить, что им нужно уехать, а в аэропорту то ли силой, то ли обманом заставил проглотить кольцо, будто оставив хоть что-то на память. Остальных драгоценностей при ней не оказалось. Следовательно, их украл преступник.

Галя провела рукой по вспотевшему лбу. Несмотря на неряшливость, следователь вызывал у нее симпатию, и ему хотелось помочь. Но как, если она действительно ничего не знает?

— Капитан Власов, — умоляюще выдавила Лопатина, — извините, я не знаю вашего имени-отчества… Вы совершенно правы, я подпишусь под каждым вашим словом. Но, к сожалению, это все, что мне известно. Честное пионерское.

Мужчина улыбнулся, но улыбка вышла невеселой.

— Вот вам моя визитка, — он протянул ей картонный прямоугольник. — Бывает, люди вспоминают что-то важное. Если вы вдруг…

— Я обязательно позвоню, — пообещала она. — Обязательно.

— Спасибо, — следователь кивнул на прощание и ретировался так же быстро, как появился. В дверь заглянула Лиля, с любопытством спросив:

— Что хотел?

— Невозможного, — усмехнулась Лопатина. — К сожалению, не видела я ее жениха. Ну не делилась Танька ни с кем, кто он и что.

— Боялась, сглазят, — предположила Лиля. — Наша Лариска точно глазливая.

— Возможно, — Галя перекинула через плечо сумку. — Слушай, Лилек, раз и сегодня мы никому не нужны, я побегу. Дела.

Лиля кивнула:

— Иди, я не возражаю. Если наша мадам все же решит посетить офис, будь на связи.

— Хорошо, — девушка взяла сумочку и улыбнулась на прощание: — Спасибо за угощение.

— Да не за что.

Махнув рукой, Галя выбежала в летний зной. Спиртное сделало свое дело. На душе стало легко и радостно, и даже перстень, уютно покоившийся в сумочке, не жег руки. Теперь ей уже не казалось, что чей-то пристальный взгляд следит за ней, и, миновав квартал, она остановилась у вывески с надписью «Ломбард», толкнула дверь и вошла в прохладное помещение. Тихо жужжал кондиционер, создавая комфортную атмосферу. Старый, очень худой, действительно напоминавший Кощея неестественной худобой еврей с крючковатым носом и белыми кудрявыми волосами, зачесанными за длинные желтоватые уши, сидел, согнувшись, и с пристальным вниманием разглядывал какую-то позолоченную статуэтку, попивая крепкий чай черного цвета из старинного серебряного, почерневшего от времени подстаканника. На столе, покрытом старой клеенкой в шрамах от ножа, в беспорядке были разбросаны кольца разных размеров и с разными камнями. «Там царь Кощей над златом чахнет», — вспомнила девушка. Ее бабушка сравнивала ювелира не только с Кощеем, но и с Гобсеком, который жил впроголодь, хотя сидел на мешках с золотом.