ладони на мои руки. И представляйте Уннер с тем мужчиной. – Видя, что Сольвейг опасливо отшатнулась, дракон рявкнул: – Ну же, быстро!

Тут уж пригнуться захотелось мне. Я подумала – и глотнула горькой травяной настойки. В голове сразу приятно зашумело.

Сольвейг, втянув голову в плечи, покорно выполнила его указания.

Они вместе склонились над тазом. Подходить к ним я не рискнула, вместо того принялась выставлять на столик заказы, которые должны были забрать сегодня. Бодрящее масло для ванн с ароматом лайма и базилика; мятно-анисовые капли для горла; подарочный набор небольших мылец причудливых форм…

– Ильин! – Голос Исмира звенел злым торжеством.

Дракон поднял взгляд, и я поразилась тому, сколько ярости сверкало в нем.

– Доктор Ильин? – уточнила я недоверчиво. В голове не укладывалось, что доктор Ильин мог ухаживать за Уннер. Он даже ни разу не бывал в нашем доме! Где они вообще могли познакомиться?

Исмир кивнул, отставил в сторону таз, и Сольвейг без сил упала в кресло, словно марионетка с обрезанными нитями.

Дракон зло прищурился – и вдруг хлопнуло, открываясь, окно. Ветер засвистел в комнате, горстями разбрасывая снег. Вокруг Исмира закружилась настоящая вьюга, пол стремительно покрывался наледью. Сольвейг вжалась в кресло, с ужасом наблюдая за бушующей стихией.

– Господин Исмир! – резко произнесла я, прикидывая, не плеснуть ли в него чем-нибудь. – Прекратите!

Лицо мое кололи злые льдинки, а платье совершенно не спасало от холода. Еще немного, и нам с Сольвейг обеспечена простуда. Приближаться к дракону я опасалась: казалось, стоит только вступить в свистящий снежный водоворот и мгновенно превратишься в ледяную статую…

К счастью, окрик подействовал: Исмир мотнул головой, с силой растер лицо руками – и снег со льдом покорно превратились в безобидные лужи.

Дрожа, я быстро закрыла окно и огляделась, оценивая ущерб. К счастью, дверь в лабораторию была закрыта, так что мои драгоценные масла и травы не пострадали. Зато приемная – кресла, занавеси, пол – пропиталась влагой как губка.

– С вас компенсация ущерба! – досадливо произнесла я, созерцая жалкое зрелище.

– Договорились, госпожа Мирра! – хмыкнул уже совершенно спокойный Исмир.

А я запоздало сообразила, что ни времени, ни надобности в ремонте «Уртехюса» у меня уже не будет. И, чтобы отвлечься от грустных мыслей, принялась варить кофе. Напиток выдался на славу – с корицей, имбирем и коньяком. Всего несколько глотков, и по телу заструилось благословенное тепло.

Исмир тигром кружил по комнате, судя по нахмуренным бровям про себя рассуждая о чем-то весьма неприятном.

Сольвейг приняла свою чашку опасливо. Понюхав, поморщилась, однако выпила – залпом, как горькое лекарство. Зато сразу приободрилась.

– Я пойду? – опасливо спросила она, отставляя в сторону чашку.

– Разумеется, – ответила я, не дожидаясь Исмира. – Впрочем, подождите минутку.

Идея пришла мне в голову неожиданно, но показалась вполне здравой. Заглянув в лабораторию, я быстро нашла нужный пузырек и, вернувшись, протянула его Сольвейг:

– Возьмите. Принимайте по четверти чайной ложки каждое утро за полчаса до еды.

– Зачем это? – Домоправительница не торопилась принимать подарок.

Я усмехнулась: неужели она полагает, что я стану травить нежелательных свидетелей? Признаю, мысль соблазнительная, но это не в моих правилах.

– Это… – Я покосилась на дракона и объяснила обтекаемо: – От женских неожиданностей.

До Сольвейг дошло не сразу.

– О… – Ее желтоватые щеки залил жаркий румянец. Сольвейг опустила глаза и быстро схватила с моей ладони заветную бутылочку.

Надо думать, возможность зачать от господина Льетольва Сольвейг не прельщала.

– Спасибо, госпожа Мирра! – сдавленно поблагодарила она. – Вы… В общем, простите, что я так к вам…

Она махнула рукой, не находя слов, и, придерживая наброшенное на плечи пальто, почти бегом рванула к выходу.

А я, развеселившись, смотрела ей вслед. Надо же, что любовь с людьми делает!..

Исмир стоял, облокотившись на каминную полку, и выстукивал пальцами какой-то ритм.

– Ничего не складывается! – Он досадливо хлопнул ладонью по камню и начал расхаживать по комнате.

Я подумала и принялась варить еще кофе. Себе – с корицей, кардамоном, имбирем и гвоздикой. Исмиру же, памятуя о его небанальной реакции на некоторые специи, – с мятой и со льдом.

Заодно я налила в аромалампу масла лайма и базилика, чтобы освежить мысли.

– Господин Исмир! – окликнула я, когда все было готово. – Присядьте и выпейте это!

Дракон посмотрел на меня с удивлением, но опустился в кресло напротив. Опасливо понюхал напиток (я фыркнула в свою чашку, едва не расплескав кофе), осторожно попробовал и наконец чуть улыбнулся.

– Недурно! – похвалил он и с явным удовольствием отпил большой глоток.

– Благодарю! – Я чуть наклонила голову и предложила: – Давайте подумаем вместе!

– Вместе? – переспросил он с какой-то странной интонацией. Вокруг него словно кружилась метель из невесомых лепестков белых роз. Цветочный букет в снегу. – Что ж, давайте попробуем. Итак, ваши соображения?

– Хм… – Я всерьез задумалась, потом принялась говорить, загибая пальцы. – Во-первых, я не могу даже представить, как Уннер и доктор Ильин могли познакомиться. В наш дом он точно не приходил – и, кстати, Сольвейг его не узнала, а Уннер не так уж часто выходила на улицу. Во-вторых, если даже между ними завязались какие-то отношения, сложно вообразить, чтобы они… хм… встречались у родителей Уннер. Они довольно суровые люди и вряд ли потерпели бы в своем доме такое. А в-третьих… – Я поколебалась, но призналась: – Знаете, я не могу поверить, что Уннер изменяла Петтеру. Можно лгать на словах, но лгать запахом нельзя. Скрыть – возможно, но не солгать. И я могу поклясться, что Уннер была без памяти влюблена в Петтера.

– Верно, – кивнул Исмир, кажется с искренним интересом выслушав мои выкладки. – Мы выяснили, что неделю назад она расцарапала лицо девушке из соседнего дома, которая с ним кокетничала.

«А Петтер, оказывается, сердцеед!» – подумала я с неожиданным весельем.

– Послушайте, может быть, когда она решила… Возможно, она просила доктора раздобыть яд? – осенило меня вдруг. – А потом уже заглянула в «Уртехюс». Правда, все равно неясно, где они могли познакомиться.

Исмир резко помрачнел. От него потянуло рыбьим жиром – неприятной правдой, и стало ясно, что слова его мне не понравятся.

– Она не покончила с собой! – сказал он резко. – Судя по имеющимся на теле следам, яд в нее влили насильно. А потом уже мертвую подбросили к дому.

Я сжала кулаки, до боли вонзая ногти в ладони. Бедная Уннер! Такая страшная смерть!

– Не понимаю, за что ее убили. – Я с силой растерла виски, пытаясь унять слишком буйное воображение. – И какое отношение все это имеет к смерти мэра?!

– Это как раз проще всего, – пожал плечами Исмир и, допив кофе, объяснил спокойно: – Полагаю, аптекарь