этому времени Татьяна замужем «около двух лет»). Зиму 1824–1825 года Онегин проводит взаперти у себя дома. Действие романа завершается свиданием Онегина с Татьяной, на которое герой едет еще в санях, но уже по талому снегу (это конец марта — начало апреля 1825 года).

Еще один след расчисления находим в сохранившихся строфах главы «Странствие». Здесь описывается встреча автора и героя в Одессе: по биографии Пушкина ее можно датировать только 1824 годом. Если отсылку поэта «спустя три года, вслед за мною» соотносить с биографией автора (Пушкин был в Крыму в 1820 году), то она противоречит приведенной расчисленности хронологии романа. Но речь идет об Онегине, так что и счет надо вести по фактам его биографии. В публикуемых «Отрывках из путешествия…» отмечено, что после трех лет блужданий (1821 + 3 = 1824) Онегин оказывается в Бахчисарае, вошедшем в заглавие поэмы Пушкина, после чего и поспешил (адресно) на встречу с поэтом.

Вроде бы все складно получается, но благостность этой картины нарушает целая серия анахронизмов.

В конце первой главы Пушкин счел возможным открыть читателю тайные мечты о побеге за границу: «Придет ли час моей свободы?» (Пример многозначности текста. Строки пишет «ссылочный невольник», перед властями он мог бы оправдаться: мечтаю об окончании ссылки). Это — действительные переживания поэта, но они возникли в ссылке на юге; Пушкин это обстоятельство специально подчеркивает, оговаривая в примечании к данным строкам: «Писано в Одессе».

Мечты о побеге не были оставлены в Михайловском, где жил поэт, когда печатал первую главу; в романе же они отнесены к моменту разлуки автора и героя:

Онегин был готов со мною

Увидеть чуждые страны;

Но скоро были мы судьбою

На долгий срок разведены.

Причина этой разлуки, с одной стороны, условно-сюжетная (Онегин едет к умирающему дяде по его вызову в деревню), с другой — реально-биографическая (поэту выпадает на долю ссылка); по второму факту датировка эпизода строго обязательная, однозначная: это 1820 год. И получается: писано в Одессе, пережито в Одессе, но в тексте романа реальное чувство поэта смещено во времени, перенесено в финал его петербургского периода жизни.

Интересный историко-бытовой комментарий к первой главе дает М. Филин: множество подлинных исторических реалий относится не к 1819 году, но к году пушкинского появления «на свободе» — к 1817-му. Именно тогда вошли в моду «двойные лорнеты» и «боливар», именно в сезонах 1816 и 1817 годов блистала Истомина (тогда как в 1819 году она оказалась в тени). Любопытна и такая подробность: зимой 1819 года Каверина не было в Петербурге. Колорит Коломны, петербургской окраины, где поселился после Лицея Пушкин, исследователь отмечает в таких повествовательных деталях, как «васисдас» и «барабаном пробужден». По поводу сдвига реалий с 1817 на 1819 год автор делает обоснованный вывод: «Нехитрая мистификация (коих множество в творчестве поэта) была призвана смягчить автобиографические краски полотна»[101].

Анахронизмы не только в первой главе. А. Е. Тархов приводит значительный факт, что Татьянин день (как все твердые даты, он «кочует» по дням недели) приходился в обозримые годы на субботу в 1824 году и, согласно метеорологическим сообщениям тех лет, именно осень 1823 года была затянувшейся: снег выпал только в январе![102] Кстати, Ю. М. Лотман приводит встречный факт: «Реальная погода осенью 1820 — зимой 1821 года не совпадала с пушкинским описанием: снег выпал исключительно рано, 28 сентября 1820 г.»[103]. Факт красноречив, но не уникален, он — один из аналогичных и свидетельствует лишь об одном: по причинам, важным для автора, а не для публики, Пушкин перенес реалии 1823–1824 года на 1820–1821 год по сюжетному построению романа.

Исключается гипотеза, что анахронизмы — результат незрелого использования принципа историзма: в финале романа, когда историзм мышления поэта, несомненно, укрепляется, становится вполне осознанным принципом, когда конкретно прорисовывается и уточняется исторический фон романа, когда повествование выводится на исторический рубеж 1825 года, — анахронизмы отнюдь не исчезают. Н. Л. Бродский отмечал, что Онегину приписано чтение романа Манзони, вышедшего в 1827 году (во французском переводе — в 1828 году)[104]. Ю. М. Лотман указывает на анахронизм детали «С послом испанским говорит»: посол Испании прибыл в Петербург в 1825 году, а не в 1824, по хронологии эпизода. Отмечая ориентацию седьмой главы на типологическую персоналию «Горя от ума», Ю. М. Лотман подчеркивает изменение тона: «это Москва после 14 декабря 1825 г., опустевшая и утратившая блестящих представителей умственной жизни»[105].

Любопытно, что анахронизмы, рассеянные по всему роману, наиболее густы в первой и последней главах. Обе главы, по месту действия, столичные. Не тут ли и разгадка: дается отсылка к фактам, которые на виду у множества людей, только так они и становятся заметными. Самый броский «деревенский» (по сюжету) анахронизм («снег выпал только в январе») — не местечковый, погодная аномалия случилась широкой.

Вторжением позднейших реалий сюжету придан отблеск эпохи после 14 декабря, той эпохи, в которую Пушкин заканчивал роман. И касается это не только деталей повествования. «…Начав писать роман о преддекабрьской эпохе и „высчитав по календарю“ его события, Пушкин писал его последние главы после разгрома декабристов, когда в столичном обществе уже безраздельно господствовала победоносная „светская чернь“. И это отразилось на образе Онегина: он „дорисован“ по впечатлениям реакционной эпохи. От этого его обобщающее значение стало только глубже и шире»[106].

К сюжетным хочу добавить и иные датировки. Исследователей заинтересовала дата рождения Онегина. Механизм ее определения простой, аналогичный сюжетному расчислению. Опорная авторская дата — 1820 «кризисный» год. Вычитаем восемнадцать лет до совершеннолетия и восемь лет свет светской жизни. Н. Л. Бродский полагает, что «Онегин родился около 1796 г.»[107]. Такого же мнения придерживается С. М. Бонди[108]. В. В. Набоков называет датой рождения героя 1795 год[109]. Ту же дату поддерживает Ю. М. Лотман[110].

Дату рождения Онегина пробует точнее детализировать М. В. Строганов. Он считает возможным учесть отсыл к фамилии (Онега — северная река). Исследователь опирается на традицию выбирать имена новорожденных с ориентацией на святцы. В соответствии с ореолом фамилии берутся только зимние именины Евгения: они «приходятся на 13 декабря, 21 января, 12, 18 февраля и 7 марта»[111]. Стало быть, дата рождения пушкинского героя располагается между серединой декабря 1794 и началом марта 1795 года. Если учитывать, что истинный «отец» героя — Пушкин и это он выбирал имя и фамилию, то версию исследователя нет надобности (да и нечем) опровергать, но нечем и подтвердить.

Арифметика вроде как подсказывает раннюю дату: 1820–26=1794.

Но исследователи, вслед за упущением Пушкина, «потеряли» год деревенской (с небольшим добавлением петербургской) жизни героя, с лета 1820 года до «июля третьего числа» 1821 года, когда он отправляется путешествовать. Прибавка года жизни Онегина перед путешествием соответственно опускает дату рождения в 1793 год. Герой, который по первому замыслу был