котором мы говорили раньше. В конце года Иван IV Васильевич отбыл из столицы с огромным обозом и вскоре прибыл в Александровскую слободу.

Началась опричнина. Если отвлечься от эмоций, от жестокостей, от нечеловеческих методов, ото всего грязного, что обычно является атрибутикой подобного рода «исторической работы», то суть содеянного опричниками и Иваном IV Грозным заключалась в полном искоренении, уничтожении знаменитого княжеского рода Рюриковичей. Но, спросит добролюбивый читатель, зачем же нужно было уничтожать этот славный род, который, во-первых, был приглашен восточноевропейскими племенами в эти края по очень важному делу установления порядка, более шестисот лет наводили здесь порядок, вроде бы навели, с Ордой справились, много великих подвигов совершили во славу всего русского, создали централизованное государство?! Зачем же таких хороших людей уничтожать?! Разве это по-человечески? Законные вопросы. Ответить на них можно только так.

К началу XVI века род Рюриковичей разросся, превратился в огромные дерева, каждое из которых представляло собой мощный (или не очень мощный) олигархический (по точному определению Н.М. Карамзина) клан.

Несмотря на то что с удельщиной было покончено, носители ее духа, устоев, то есть Рюриковичи, оставались, и это хорошо прочувствовал еще в годы детские Иван IV Васильевич, невольный свидетель кровавых дворцовых переворотов, борьбы кланов. Человек, далекий от иллюзий, мальчик, а затем юноша, молодой царь, он прекрасно понимал, что каждый клан мечтает не только о ненадежном фаворитстве во дворце, но и о большем – о царствовании, о престоле. Достичь этой цели было не так уж и сложно! Авторитета, и влияния, и средств хватало для решения данной задачи у многих кланов рода Рюриковичей. И это обстоятельство сыграло в опричнине свою роль: олигархи, мечтая о своем, так и не смогли сплотиться, дать достойный отпор Ивану IV и его людям, новым людям, которых на Руси было в середине XVI века немало, и они решали в опричнике свои задачи, и решили: срубив дерева-кланы, стали взращивать на русской земле новые дерева.

Род Рюриковичей был обречен. Ко всему прочему, он мешал центральной власти проводить имперскую политику, строить державу имперского типа, чем-то напоминающую пирамиду Хеопса, классический идеал Империи. Несчастье Рюриковичей заключалось в том, что никто из них по собственной воле не захотел бы занять в пирамиде Хеопса то место, на которое указал бы им повелитель, царь, император с неограниченной властью. Хочу – казню, хочу – милую. Хочу оставлю тебя в Москве, хочу отправлю тебя в Казань или Астрахань, а то и к Югорскому камню поближе. Ты мне нужен там!

Уже Иван III Васильевич проводил такую политику, Рюриковичам ненавистную.

Иван IV Васильевич потому-то и вышел из Москвы, что в Кремле слишком много было олигархов, родовых, потомственных. Они мешали. Их нужно было уничтожить под корень.

Опричнину нельзя назвать кровавым финалом многовековой «распри князей». По размаху, по средствам и методам она скорее напоминала гражданскую войну: Рюриковичи пали в борьбе с дворянами, во главе которых стоял Рюрикович. А может быть, и не Рюрикович в полном смысле слова – слишком много иностранного было замешано в нем. Некоторые специалисты приводят слова самого Грозного, который называл себя германцем… Но не будем отвлекаться от женской темы: женщины пострадали в результате опричнины в гораздо большей степени, чем мужчины.

Жены Рюриковичей, если и уцелели в той жестокой гражданской войне, то потеряли мужей, сыновей, отцов, власть, авторитет, а то и женскую честь, уют, к которому они привыкли. Многие из них вынуждены были выходить замуж за тех, кто отнял у них все, – невеселая перспектива.

Досталось от опричников и женщинам из других родов.

Летом 1568 года, однажды ночью, опричники во главе с Афанасием Вяземским, хоть и князем, но оказавшимся в опричниках, Малютой Скуратовым, Василием Грязным пошли к боярам. С диким шумом врывались они в дома бояр, купцов, дьяков. «Бояре, мы невесту выбирать!» Из домов налетчики выволакивали молодых и красивых дочерей боярских, бросали боярынек в телеги и с грохотом неслись по городу. Москва молчала.

За городом поутру ждал их сам царь. Услужливые слуги плотоядно облизывали губы, подводили к нему лучших боярынек, купчих. Иван IV в этом деле знал толк. Он выбрал себе девушек получше, отдал остальных сподвижникам, и началась кутерьма. Боярыньки не сопротивлялись, опричники дергались от счастья, как дергается несчастный в эпилептоидном припадке. Радость прерывалась попойкой и бешеной скачкой по июльскому Подмосковью. Отряд налетал на беззащитные селения, горели усадьбы опальных бояр, в шум пожаров врывались вопли и стоны пытуемых, лилась на июльские густые травы, уже созревшие для второго покоса, кровь бояр, их слуг; тихонько плакали боярыньки, некоторые из них при этом грустно-грустно осматривали мир, прощаясь с ним. И опять была оргия.

Поход удался на славу. Поздней ночью вернулись погромщики в столицу, где в домах и избах, при свечах, сидели грустные родители. Некоторые из них, хорошо зная своих дочерей, не ждали ничего хорошего. Опричники отпустили по домам боярынек, купчих, дьячих. Кто-то из молодых женщин пересилил беду, кому-то из них повезло, они (позже, конечно, когда тревожный шум души утих) вышли замуж, нарожали деток, взрастили их, и может быть, их потомки дожили до сегодня. Многим участницам той оргии детей рожать было не суждено: умерли они от горя и от стыда за мужиков, за несостоявшихся отцов своих детей. Есть такие женины на белом свете, целомудренные. Нелегко живется им, особенно в минуты роковые, когда обрушиваются на мир разные опричнины.

Женщина! Мать, великое начало всего человеческого. Жена, великая милость Всевышнего для великих грешников – мужиков. Дочь, великая надежда на спасенье души – а вдруг удастся ей, дочери, родить безгрешного. Женщина. Тайна тайн. Сильные назвали ее слабой, сознавшись в своей слабости, потому что побеждать слабых не есть удел сильных, а наоборот, есть удел слабых.

В 1569 году умерла Мария Темрюковна. Ее оплакали и похоронили, а по Москве, по Русской земле слух зловещий пошел о том, что не своей, мол, смертию скончалась царица, что извели, мол, ее ядом. Начались пытки, дознания.

В том же году князь доверил войско для похода под Астрахань, куда устремилось союзное войско Османской империи и Крымского ханства, двоюродному брату Владимиру Андреевичу, которого он, казалось, простил после измены в 1553 году, когда этот Рюрикович в открытую восстал против сына Елены Глинской. Полководец отправился в Нижний Новгород, остановился в Костроме. Здесь его встретили радушно. Иван IV через шпионов узнал об этом, вызвал к себе нижегородских начальников, казнил их, пригласил доверчивого родственника: приезжай, брат, поговорим за жизнь. Владимир Андреевич приехал с семьей, с челядью, со слугами в деревню под