Дворецкой. Младенец Дмитрий радовался: весна была, солнце. Что-то недоброе чувствовал блаженный царь в тот день.

Бельский отказался ехать в Углич. Этот ход вызвал разные кривотолки в толпе – кто-то (наверняка из пентархии!) подбросил в разгорающийся костер сухих веток. Страшные слухи побежали по улицам столицы: Бельский отравил царя Ивана Васильевича, готовит яд для Федора, чтобы посадить на московский трон Бориса Годунова. Народ доверчив, как малое дитя.

Но если бы это наивное дитя, московский народ, спросил бы себя, с какой стати Бельскому нужно было травить Рюриковичей, чтобы возвести на престол безродного Годунова, то вряд ли это мудрое создание нашло бы вразумительный ответ.

В Москве вспыхнул бунт.

Если верить летописцам, в нем принимали участие двадцать тысяч воинов, простолюдины, боярские дети, купцы, ремесленники. Все они, влюбленные в царя, ринулись к Кремлю. Там гостей никто не ждал – чудом вовремя закрыли ворота, организовали горстку стрельцов для защиты.

Пентархия собрала Думу на совет, а бунтовщики, в советах не нуждаясь, захватили Царь-пушку, развернули ее в сторону Фроловской башни. По родному Кремлю да из мощной пушки, которая еще по врагам-то не палила, разве можно стрелять? Федор Иванович послал на переговоры Мстиславского и Никиту Романовича, дьяков братьев Щелкановых. Они приблизились к могучему орудию, спросили у народа, в чем причина волнений.

«Бельских-отравителей подавайте сюда!» – крикнул кто-то из толпы.

Дело, которое начал Иван IV, поигрывая с неподготовленной толпой в демократические игры, переходило в следующий этап, когда народ, почувствовав силу, становится слишком уж высокомерным.

«Бельского!» – ревела толпа.

Парламентеры обещали разобраться в важном деле, доложили царю о причине возмущения.

Переговоры продолжились. Толпе предложили компромиссное решение, и она его приняла: Бельского отправили воеводой в Нижний Новгород.

Бунтовщики в дерзких воплях не коснулись имени Годунова, родного брата жены Федора Ивановича, Ирины. Некоторые ученые связывают этот странный факт (Бельского услали, а его сподвижника оставили в покое!) с именем сестры, в которую царь был ласково влюблен, оставаясь и в любви блаженным.

Ирина же в те, весьма ответственные для мужа дни «утвердила» союз царя и брата. Она долгое время исполняла, находясь между братом и мужем, роль, схожую с той, которую исполняет шайба, не давая возможности гайке раскручиваться под воздействием всевозможных встрясок.

В последний день мая 1584 года был совершен торжественный обряд венчания Федора Ивановича на царство. Главными «ассистентами» митрополита Дионисия в этом действии были Борис Федорович Годунов, Дмитрий Иванович Годунов (дядя царицы) и Никита Романович Юрьев, брат Анастасии. Все – не из рода Рюриковичей!

После торжественного обряда в Архангельском соборе Москва неделю пировала, веселилась. Празднества закончились громадным военным парадом на большой поляне за городом. Только в сопровождении царя находилось двадцать тысяч пеших и пятьдесят тысяч конных, роскошно экипированных воинов. Стрельцы были одеты в тонкое сукно и бархат.

Федор Иванович, с любезной улыбкой принимая дары от подданных и иностранных гостей, завершил празднества воистину по-царски: уменьшил налоги, освободил из темниц и вернул поместья тем, кто пострадал от политики отца, выпустил с миром пленных, жаловал саном боярина многих заслуженных людей. Он наградил Ивана Петровича Шуйского всеми доходами города Пскова. Но! Бельского царь из Нижнего Новгорода не выпустил, а Бориса Годунова, которого почему-то причисляют к друзьям Бельского, Федор Иванович одарил с такой щедростью, что брат Ирины в одночасье стал самым богатым человеком Русской земли и самым влиятельным, не нуждающимся более в пентархии, о которой все быстро забыли: Мстиславский, Юрьев и Шуйский превратились в обыкновенных думских бояр, а Борис Годунов стал полновластным правителем крупнейшей восточноевропейской державы при Блаженном царе.

Федор Иванович после пиров, истомивших его душу, отправился в поход по Русской земле, от монастыря к монастырю. Вот уж радость была для человека блаженного, вот уж повезло ему с воцарением! Во времена отцовские о таком он и мечтать не мог. Ходил он по русским дорогам вместе с царицей Ириной, сопровождаемый пышной свитой да полком телохранителей, навязанных Борисом, умилял народ скромным ликом, безобидной улыбкой, и народ, неглупый, небездушный, привыкал к ходоку и к тому, что страной правит Борис Годунов, и правит энергично, не грубо, уверенно, стараясь удовлетворить тех, кто создает материальные блага для себя и страны.

Первые полтора года царствования Федора Ивановича и правления Годунова прошли в мирных делах. Борис, опираясь на Никиту Романовича Юрьева и князя Ивана Федоровича Мстиславского, руководил страной спокойно. Но Юрьев умер, а Мстиславский, человек нерешительный, поддался уговорам Шуйских, Воротынских и Головиных, вошел в их союз и согласился, пользуясь доверием правителя, зазвать его к князьям на пир.

Рюриковичи хотели убить Бориса, но верные люди донесли о готовящемся злодеянии Годунову. Тот доложил о заговоре царю. Федор наказал провинившихся не жестоко: Мстиславского насильно постригли, Воротынских и Головиных посадили в темницы, Шуйских, впрочем, не тронули. Казнить никого не решились, даже после того, как Михайло Головин сбежал к Баторию, что явилось для Годунова убедительным доказательством существования заговора. Борис проявил в этом деле завидное хладнокровие. Жертвы ему были не нужны. Пока. Пока народ присматривался к нему, сравнивая его с Грозным, Рюриковичем и с Федором, блаженным, тоже Рюриковичем. Князья, не имея возможности скомпрометировать правителя, авторитет которого неуклонно возрастал, уже в открытую «стыдились унижения Рюриковых державных наследников». Годунов обратился за помощью к митрополиту Дионисию. Тот выслушал правителя, призвал в Кремлевские палаты псковского героя Ивана Петровича Шуйского и Бориса Федоровича Годунова, долго и терпеливо говорил им о том, что страна нуждается в мире, что надо простить друг другу мелкие грехи. Знаменитый полководец и не менее знаменитый новый политик делали вид, что разделяют мысли митрополита и готовы последовать его совету. Владыка успокоился. Борис подал Ивану руку первым. Шуйский ответил на рукопожатие. Они поклялись быть верными друзьями.

Князь вышел на площадь перед Грановитой палатой, рассказал всем собравшимся людям. Москвичи радовались.

«Иван Петрович! Что вы наделали? И нас, и вас Борис погубит!» – крикнули из толпы два купца, не уберегли себя. Шуйский промолчал. А ночью купцов взяли люди Годунова и отправили так далеко, что больше о них никто не слышал.

И тогда соперники решили нанести Борису открытый удар. Понимая, что приязнь Федора к правителю зависит от Ирины, митрополит, Иван Петрович Шуйский с единомышленниками договорились просить царя развестись с бесплодной женой, избрать другую супругу, чтобы та родила наследника.

Без наследника никак нельзя! Род Рюриковичей в опасности! Доброхоты умирающего рода нашли сыну Грозного подходящую невесту, сестру Мстиславского, погибшего по воле Годунова, написали Федору послание.

Они все продумали до мелочей. Сестра Мстиславского, будь она женой царя, исхитрилась бы, нашла