правильная цель. Родину защищать, семью создать. Сыновей воспитать. А тебе четвертый десяток, а ветер в голове гуляет.

— Гуляет, — покаянно вздохнул Глеб, а я постаралась скрыть улыбку.

Наверное, чтобы сменить тему, точнее, самому перестать быть темой обсуждения, Глеб принялся рассказывать о нашей вчерашней поездке в Соколиху. О самой деревне, о доме, о том, в каком состоянии мы его нашли. И свои мысли по поводу будущего дома, в котором жили его предки. Глеб рассказывал, не скрывая энтузиазма, а я во время этого рассказа, вспоминала наш с ним поцелуй. И из-за этого чувствовала легкую нервозность, будто ждала, что Глеб и об этом упомянет, а адмирал, конечно, тут же ещё раз выскажется о низких моральных устоях нынешней молодежи.

— Вот в годы моей молодости, девушки не вели себя столь легкомысленно! — проговорит он с укором. А мне станет совсем стыдно.

— Матвей Борисович.

Громовой мужской голос раздался от дверей кухни, я вздрогнула от неожиданности, обернулась, и увидела молодого человека. Ну, как молодого? Лет тридцати, но очень примечательной внешности и солидной комплекции. Ростом, кстати, молодой человек не поражал, а вот шириной накаченной спины и бугрящимися под футболкой мускулами, вполне. Я на него уставилась, а тот повторил:

— Матвей Борисович, пора бы лекарства пить.

— Точно, — оживился адмирал, — лекарства. Совсем забыл с вами про время.

Он из-за стола поднялся, из кухни вышел вслед за молодым человеком, а я в растерянности глянула на Глеба, который спокойно жевал бутерброд с икрой.

— Это кто? — громким шепотом поинтересовалась я.

— Это? Это Вася. — Глеб произнес это так, будто это все объясняло, и посмотрел на меня чистым, как небо, взглядом. — Компаньон.

Я пыталась сообразить, выходило плохо.

— И что делает компаньон адмирала?

— Он все делает. Решает все насущные проблемы, следит за тем, чтобы адмирал вовремя лекарства принимал, сопровождает в поездках.

— Играет в шахматы? — подсказала я.

Глеб сдвинул брови, глянул на меня насмешливо.

— Наташ, ты Васю видела? Он даже в шашки не играет. Если только в «чапая» на щелбаны. Лоб у Васи крепкий, этого не отнять. — Глеб тоже принялся подниматься из-за стола. На меня глянул виновато. — Не обидишься, если я оставлю тебя на несколько минут одну?

— Нет, конечно…

— Выпей чаю. У адмирала замечательное брусничное варенье.

Я осталась на просторной, светлой кухне одна, огляделась. Если честно, уже не видела смысла в приглашении Глеба меня в этот дом. Он мне рассказывал про то, как одинок адмирал, как он страдает от бессонницы, и ему не с кем переброситься даже парой фраз, а выходит, что и адмирал не настолько беспомощен, и людей вокруг него вполне достаточно. Тот же Вася, который, судя по всему, прибыл в этот город вслед за своим работодателем, и не покидает того практически никогда. Для чего тогда я здесь? Для украшения?

Я аккуратно расправила рукав небесно-голубого платья. Чувствовала себя, как кукла, которую привезли сюда для чужого развлечения.

— Я принес вам клубники.

Адмирал снова появился неожиданно, из-за моей спины, и поставил передо мной миску с красными, спелыми ягодами. И повторил:

— Ешьте, Наташа, ешьте.

Я на ягоды посмотрела, взяла одну.

— У вас клубника растет?

— За домом. Посадил грядку по весне. Сам не знаю, для чего.

Я оглянулась за своё плечо. Спросила:

— Где Глеб?

— Обсуждают что-то с Васей. Инструктирует его, видимо. Чтобы поблажек мне не давал. К врачам возил. Старость, Наташа, не радость, как известно.

Я вежливо кивнула, а адмирал снова присел напротив меня за стол. Меня разглядывал. Но его взгляд не был неприятным или берущим за душу, как у Ивана Алексеевича. Адмирал смотрел легко, по-доброму, но очень внимательно.

— У меня ведь нет своей семьи, — вдруг сказал он. — По молодости была жена, но как-то не сложилось. Не согласная она оказалась ждать меня месяцами. Тяжело ей было. Я её за это не сужу. А вот у друга моего, слава Богу, сложилось всё. — Матвей Борисович красноречиво поджал губы и весомо добавил: — Трижды.

Я не удержалась от понимающей улыбки. А адмирал руками развел.

— У каждого своё счастье, и несчастье тоже свое. Глеб вот от второго его брака внук. Очень его Эдуард любит, столько надежд на него возлагает. — И снова долгий взгляд в мою сторону.

Я поневоле насторожилась. Матвей Борисович многозначительно молчал, и мне пришлось самой поинтересоваться:

— Вы что-то хотите мне сказать?

— Да нет. Что я сказать могу? Интересуюсь просто… любопытничаю, так сказать, по-стариковски. Такая девушка вы красивая, Наташа. А Глеб очень любит красивых девушек.

— Уверена, что у него большой выбор, — съехидничала я.

А адмирал легко хмыкнул.

— Да это понятно. Такая семья, такие перспективы. Да и сам не дурак и не урод.

Я непонимающе нахмурилась.

— Какая семья? — вырвалось у меня.

Матвей Борисович вглядывался в моё лицо, теперь уже его взгляд казался въедливым. Прошла пара секунд, после чего он проговорил:

— Хорошая семья.

Я сделала глубокий вдох, и решила объясниться:

— Матвей Борисович, мы с Глебом познакомились пару дней назад. И, поверьте, никаких планов у меня на его счет нет. Наверное, у него хорошая семья, очень перспективное будущее, карьера… в какой-то сфере, но он через несколько дней вернется в Москву, а я останусь здесь. Так какой толк мне думать о его перспективах? Не переживайте, — добавила я и даже улыбнулась, — нас с ним ничего не связывает.

Он меня выслушал, кивнул, а потом вдруг усмехнулся.

— Что ещё более странно. Такая красавица, а Глеба с ней ничего не связывает. У вас самый возраст влюбляться, переживать любовные драмы, прощаться и встречаться. Скучно вы нынче живете, молодежь, — вдруг посмеялся адмирал. Я засмеялась в ответ, а он вдруг ухватил меня за правую руку, вроде как без всякого умысла, а я отчего-то в тревоге замерла. Потому что Матвей Борисович на мою руку, на открытую ладонь смотрел. Я молчала, терпела, руку не отдергивала. А он её, в конце концов, погладил, и повторил в который раз:

— Красивая ты девушка. Очень красивая.

Дурдом какой-то.