Минуты две мы лежали рядом, словно измотанные штормом киты на берегу.

Паша, похоже, начал задремывыть, но я вернула его в реальность:

— Как ты так быстро добрался?

— Твой визг души пришел очень вовремя. Я как раз успел собраться и доехать до аэропорта. Из Индии в Россию самолеты всегда на рассвете летят.

— Ну, мог бы хоть завтра…

— После такого письма?!

— Но…

— Ладно, Римк, не переживай. Накупаться я успел вдоволь, а к медитациям приобщаться пока не начинал. К пирамидону тоже. Раз ты нашла интересное дело — почему не вернуться? Кто, кстати, у нас заказчик?

Я смутилась, забормотала:

— Сначала был Федор Дорофеев, это старший брат аутиста. Но он просил только узнать, где балерина. Когда в дело влезла полиция, я очень испугалась, что договор за тебя подписала. И что деньги взяла наличкой, никак не проводила. Поехала к Феде, забрала его экземпляр договора и вместе с нашим уничтожила.

— Правильно. А на кого мы, — он выделил это объединяющее местоимение, — работаем сейчас?

— Ни на кого, — покраснела я. И хлюпнула носом. — Исключительно моя самодеятельность. И ругайся, сколько хочешь. Но просто… я видела Федора, их квартиру, как им жить тяжело. Ярик такой несчастный. Вот и не смогла остаться в стороне.

— Вот как. Значит, заказа у нас никакого и нет.

Вид разочарованный. Но упрекать не стал.

Я горячо продолжила:

— Пусть нет! Но вокруг Ярика столько смертей, что я за него просто боюсь!

Аргумент, безусловно, неубедительный и дамский.

«А кто тебе Ярик?» — сейчас спросит Паша. Или скажет — своим фирменным строгим тоном, — что детективное агентство никогда не должно лезть в работу полиции. Тем более, когда делом заняты спецы по резонансным преступлениям.

Однако Синичкин ухмыльнулся:

— Ладно, Римка. Раз уж ты выдернула меня из нирваны — давай, излагай свои версии. Но последовательно. Без сумбура.

— Хорошо, — с достоинством отозвалась я (отличный секс мигом снял мои приступы паники и неуверенности в себе). — Давай начнем с самой свежей. Тут, похоже, замешана Антонина Валерьевна.

— Это… начальница Центра? Ей-то зачем?

Я коротко изложила свою идею.

Паша пожал плечами и не сказал ничего.

Не впечатлило, поняла я.

Но задумчивое лицо Синичкина мне нравилось.

— Тебя нашел лично Ярик? — вдруг спросил он.

— Ну да. Он явился в офис и начал бормотать. Я понимала только: «Оля». «Искать». Хорошо, его быстро старший брат догнал — который Федор. Объяснил хоть, в чем дело.

— Он знал, куда отправился Ярик?

— Конечно, нет! Младшего одного вообще из дома не выпускают.

— Но тем не менее Федор согласился платить за поиски Оли.

— Я цену чисто символическую назвала…

— Не в этом дело. Парни, говоришь, оба с харизмой?

Я напряглась — с подвохом вопрос или нет?

Нет, вроде искренне совершенно спрашивает.

Тогда ответила:

— Они потрясающие. Старший — такой… хочет мачо казаться, а на самом деле растерянный, потерявшийся. Младший — да, аутист. Но до чего красив! И ум у него острый. Просто мыслит по-другому, иначе, чем мы все. Удивительные парни.

А Синичкин вдруг огорошил:

— Хочу на них посмотреть. Можешь устроить?

— Э… да! — радостно отозвалась я. — Давай я позвоню Федору…

— Нет, — прервал он. — Надо использовать козырь: меня ведь пока никто из них не знает. Федор в батутном центре работает? Ты там была?

— Нет.

— Почему?

— Ээ… А зачем?

— Не знаю пока. Но съездить туда обязательно надо, — решительно молвил Синичкин.

А я — с огромным облегчением — выдохнула. Наконец-то вернулся человек, кто будет принимать решения за меня!

* * *

Мы с Пашей позавтракали — до чего приятно было жарить любимому яичницу, а не резать себе одинокий сыр!

И хотя сегодня была суббота, а Синичкин почти всю ночь не спал, он сразу после завтрака произнес:

— Поехали в офис.

Я обрадовалась и удивилась.

Паша своей позиции не скрывал: бесплатно чирикают только птички.

Пятнадцать тысяч, которые заплатил мне Федор (пять авансом и десять за письмо), для детективного агентства не деньги.

Что Синичкина мотивировало сейчас — желание помочь инвалиду, интересное дело или свойственная всем частным детективам страсть утереть нос полиции, — я предпочла не спрашивать.

Охранник Василий привычно поднял перед нами шлагбаум. Я одарила его улыбкой, но он принял суровый вид. И тоном профессионального ябедника доложил Синичкину:

— К вашей помощнице тут мужики ходили. Один без пропуска под турникетом пробрался, а второй через забор перелез. А вчера вообще полиция приезжала.

Павел, к его чести, не стал вступать в разговоры с доносчиком.

Я кинула на охранника уничижительный взгляд.

Когда припарковались, пробормотала:

— Вот сволочь! И зачем я ему на Двадцать третье февраля шарфик купила?!

— Ничего не поделаешь, мужская солидарность важнее, — назидательно заметил Павел.

И по-хозяйски обнял меня за плечи.

Я прижалась к нему всем телом. Да пусть хоть каждый год ездит в Индию, если возвращается оттуда столь милым!

Перед тем как войти в офис, я проверила «маячки». Волосок и кусочек скотча оказались на месте.

— Молодец, — похвалил Синичкин.

С удовольствием проследовал в кабинет, устроился в любимом кресле и скомандовал:

— Давай кофе. И все материалы по делу.

Я не ожидала, что Пашуня вернется настолько внезапно, но, по счастью, порядок меня успокаивает, и все отчеты — о беседах с Лейлой, Ольгой, Нурланом, Федором, Яриком и другими — я успела распечатать и подшить в папку. Сканы эсэмэски балерины, несколько фотографий Долматова и его краткая биография тоже имелись.

Пока Синичкин пил кофе и просматривал документы, я стояла за его плечом, давала пояснения.

Паша перевернул страницу досье, сказал задумчиво:

— Давай по Долматову. Его роль в убийстве инвалидов нам пока неизвестна. Однако из Москвы он сбежал и затаился. Во Владимирской области. Но его все равно нашли и отравили. Похоже, испугались, что заговорит. Как думаешь, кто это сделал?

Я принялась излагать свою версию — про агента, которого решили убрать.