– Метки, – предположила Наари.

– Помимо всего прочего, – согласилась Кива. – А еще я спасла ее, когда она только приехала.

– Обычно люди за это благодарят, – после недолгого озадаченного молчания высказалась Наари.

– Если только они не хотели умереть.

В воцарившейся гнетущей тишине Кива вспомнила, как Креста пыталась убить себя в первые недели пребывания в Залиндове – она вскрыла себе вены стеклянным осколком. Если бы Кива быстро не среагировала, эта гневная рыжеволосая девица бы умерла. Кива сама того не желая разожгла в груди Кресты огонь, убедив ту, что она сильная и переживет что угодно, и что она обязана найти причину жить.

И Креста последовала ее совету: она сплотила тюремных мятежников и решила, что ее новая цель в жизни – навести как можно больше шороху, как среди надзирателей, так и заключенных.

– А ты умеешь заводить друзей, я смотрю, – заметила Наари сухо, отчего Кива невольно фыркнула.

– Уж в этом-то у меня точно талант, – так же сухо ответила Кива.

Пока они шли обратно к воротам, Кива заметила закравшуюся на лицо надзирательницы улыбку и задумалась: а может, на самом деле Наари не такой уж и плохой человек? Но от одной мысли об этом у Кивы внутри все сжалось, и она отказалась думать об этом дальше. Вместо этого она начала размышлять о том, как по возвращении в лазарет будет испытывать образцы, стараясь отвлечь себя от надвигающегося испытания и нависшей над ее головой угрозой смерти.

– Как у в-в-вас все прошло?

Кива и Наари едва успели переступить порог лазарета, как к ним нетерпеливо подскочил Типп.

– Для начала мне хватит, – Кива похлопала по сумке. – А как у тебя все прошло?

– Несколько штук п-поймал! – Типп указал на пол рядом с лабораторным столом, где стоял круглый загончик, который он собрал из подручных материалов.

– Несколько это сколько? – проследовала за ним Кива.

– Пять, – ответил Типп. – Но Грендель с-сказала, что видела целое гнездо рядом с крематорием, так что я п-поймаю еще сколько нужно.

Кивнув, Кива оглядела бегавших по загону крыс и решила не комментировать самодельную полосу препятствий, которую соорудил им Типп. Вместо этого она сказала:

– Когда соберу образцы из других мест, придется как-нибудь их разделить. Не хочу мешать крыс, на которых тестировала образцы с каменоломни, с теми, на ком испытала образцы с ферм, да и с любыми другими тоже. Если крысы заболеют, мне надо знать, откуда пришла болезнь.

– Я уже все придумал! – ответил Типп. – Чуть попозже з-зайдет Мот и поможет мне разделить з-загон на несколько частей.

Кива осторожно поставила сумку на лабораторный стол.

– Вообще-то мне бы помощь Мота тоже не помешала.

– Тебе может помочь Джарен, – успокоила Наари Типпа. – У него золотые руки.

Брови Кивы поползли вверх.

Наари закатила глаза:

– Я слышала, как он рассказывал какому-то тоннельщику, что помогал брату строить крепость для игры. Он этими золотыми руками строить хорошо умеет.

Строгий взгляд Наари лучше любого напоминания кричал, что она со всеми заключенными ведет себя одинаково, включая Джарена.

Кива тихо кашлянула:

– Тогда вариант.

Она выложила образцы из каменоломни на кушетку и обдумала, что делать дальше. В этот момент амулет у нее под рубахой качнулся, и на Киву нахлынула паника. Ордалия огнем всего через день. Один день. Если родные не выручат ее в ближайшее время…

Кива отогнала эту мысль. Она ничего не могла поделать – только надеяться, что они успеют. А если не успеют, то придется довериться слову принцессе и ее магии. Придется довериться Валлентисам – последним людям в мире, которым Кива хотела доверять. Но если она хочет выжить, то они ее единственная надежда.

Сжав зубы, Кива окунулась в работу. Надо срочно придумать лекарство от кишечной инфекции, иначе она, вероятнее всего, скоро и сама заболеет. А если это произойдет… что ж, зато больше не придется беспокоиться об Ордалиях. Да и спасать ее не понадобится.

На этой мрачной ноте Кива отбросила все волнения и сконцентрировалась на лежащей перед ней задачей.

Несколько часов она подготавливала образцы, замешивала их в остатки еды из пайков и кидала в загон. Киве не нравилось проводить опыты над животными, однако она знала, что их дни все равно сочтены. Если не Лапка съест крыс, так голодные заключенные. В любом случае их судьба предопределена.

– Что теперь? – поинтересовалась Наари, когда Кива убедилась, что каждой крысе досталось вдоволь.

– А теперь ждем.

Надзирательница, похоже, хотела спросить что-то еще, но в этот момент в лазарет вошел Джарен.

Быстро окинув того удивленным взглядом, Кива воскликнула:

– Что с тобой произошло?

Джарен поднял руку к лицу, словно надеялся спрятать огромный синяк под глазом. Или ссадину на лбу. Или рассеченную губу.

– Ничего, – ответил он. – Как сходили сегодня?

Наари шагнула к Джарену и пальцем указала на его побитое лицо.

– Твой лекарь задал тебе вопрос.

– И я ответил: «ничего». – Потрепав Типпа по голове, Джарен прошел мимо и остановился прямо перед Кивой. Быстро взглянул на крыс и спросил: – На каменоломне все успешно прошло?

Кива осмотрела его травмы. Впрочем, если Джарену хватило духу рискнуть жизнью и нагрубить надзирателю, то вряд ли он так уж сильно пострадал. Но учитывая, где они находятся, Киве все же стоит его подлечить.

– Давай договоримся, – предложила она. – Ты дашь мне обработать твои раны, а я отвечу на твои вопросы.

Джарен склонил голову к плечу.

– Любые вопросы?

– Только эти два.

Он коротко улыбнулся, сверкнув зубами.

– Мне твое предложение не по душе. Вопросов у меня много. А ты так редко в настроении на них отвечать.

– Я и сейчас не в настроении отвечать.

Джарен не отрывал от нее взгляда. Кива поразмыслила, сможет ли силой обработать ему раны, и наконец сдалась:

– Ладно. Но только если ты ответишь на мои вопросы.

В этот раз он улыбнулся куда шире.

– Я и так всегда на твои вопросы отвечаю. Переговорщик из тебя так себе.

В ответ Кива только указала на ближайшую металлическую кушетку:

– Сядь.

Джарен усмехнулся, но сделал что было велено. А вот при взгляде на Наари Кива подумала, что еще несколько секунд – и та бы ответы из Джарена принялась вытрясать. Этот мрачный взгляд… Кива не могла отделаться от мысли, что, должно быть, Наари все-таки чувствует что-то к Джарену, но собственный моральный кодекс не позволяет ей эти чувства проявлять. А возможно, Наари до сих пор не привыкла к тому, как жестоко обращаются с заключенными в Залиндове, и случай с Джареном тяготил ее. Если так, то пора Наари отрастить шкуру потолще, причем быстро, иначе долго она в тюрьме не протянет.