Антип покачал головой:

— Нет. Звук не записался. — Он нажал на паузу и поднял взгляд на Варламову. — Марь Степанна, откуда это у вас?

— Вынула из фотоаппарата.

Антип смотрел на Марию подозрительно и недоверчиво.

— А фотоаппарат принадлежал Сабурову?

— Наверное.

— И где вы его взяли?

— В его комнате.

Недоверчивость во взгляде Антипа сменилась изумлением.

— Но ведь милиция обыскала ее сверху донизу.

— Значит, мне повезло больше, чем им. Сними с паузы.

Антип клацнул клавишей, «кино» продолжилось. Объектив чуть сдвинулся и выхватил кусок стены. На ней висел большой плакат с изображением раскинувшего руки обнаженного мужчины.

— Я знаю этот рисунок, — сказал Антип. — «Витрувианский человек» Леонардо да Винчи.

Мария кивнула:

— Да, я тоже его узнала.

— Смотрите, как он странно подсвечен. О господи, да там же лампадки!

Варламова молчала, внимательно разглядывая плакат.

— «Витрувианский человек» вместо иконы, — медленно проговорил Антип. — Ничего не понимаю. Они что, молятся человеку вместо Бога?

Мария облизнула пересохшие губы и тихо проговорила:

— Не знаю, Антип. Не знаю.

Звука по-прежнему не было. Действо происходило в полной тишине. У Марии возникло жутковатое ощущение иррациональности и ирреальности происходящего на экране. Словно она видела репортаж из потустороннего мира, и за столом сидели не люди, а какие-то призрачные безликие существа.

— Что-то мне не по себе, — мрачно пробормотал Антип.

— Мне тоже, — кивнула Мария.

Вдруг люди за столом зашевелились и стали подниматься из-за стола. «Безликие» (так Мария мысленно окрестила странных персонажей со светящимися пятнами вместо лиц) встали со стульев и двинулись в одном направлении, и объектив камеры последовал за ними.

Они подошли к дальней стене комнаты. Там оказался прикреплен огромный деревянный крест, на котором висел распятый голый человек. Черт его лица было не разобрать, но видно было, что человек корчится на кресте и, возможно, кричит или стонет, явно испытывая страшную боль.

— Это что, розыгрыш? — изумился Антип.

— Боюсь, что нет, — пробормотала Мария, вперив взгляд в экран и покусывая губы.

В руках у «безликих» появились ножи. Один из «них», мужчина в темном костюме, подошел к распятому на кресте человеку и ударил его ножом в живот.

Мария отшатнулась от экрана. Желудок скрутил спазм, и она ощутила во рту горький вкус желчи. Но запись досталась ей слишком дорогой ценой, и она обязана была досмотреть ее до конца.

Действо продолжалось. Теперь каждый из «безликих» подходил к обвисшему на кресте мужчине и втыкал в его залитое кровью тело свой нож.

— Не может быть… — пробормотал Антип подрагивающим голосом. — Они не убили его… Это просто идиотская инсценировка…

Варламова молчала.

В комнате на экране вдруг что-то произошло. Теперь лица всех присутствующих — если белые пятна можно назвать лицами — были обращены на снимающего. Картинка дрогнула… Белые пятна запрыгали на экране… И тут запись кончилась.

Несколько секунд Антип и Мария молчали. Первым нарушил молчание Антип.

— Они увидели его, — сказал он осипшим от волнения голосом. — Увидели того, кто снимал.

— Да, — сказала Мария. — Но, судя по тому, что камера осталась цела, снимающему удалось убежать. Съемка велась сверху. Возможно, из вентиляционного туннеля. Снимающему пришлось здорово постараться, чтобы забраться туда.

Антип обдумал ее слова и сказал:

— Колька Сабуров был инвалид. А инвалиду это не под силу.

— Не под силу… — повторила Мария задумчиво. — А ты уверен?

— В чем? — не понял Антип.

— Ты подсматривал за ним в ванной? Втыкал ему в ступни иголки? — На лбу Варламовой прорезались тонкие морщинки. — Откуда ты знаешь, что он не мог ходить?

Антип посмотрел на нее как на сумасшедшую.

— Мария Степановна, вы говорите странные вещи. Думаете, Сабуров симулировал?

— Справку можно подделать. Врачей можно подкупить. Все врут, все продаются.

Некоторое время Антип растерянно хмурил брови, потом повел плечами.

— Даже не знаю, что и сказать. Я никогда не видел Колю отдельно от инвалидного кресла. Ему приходилось очень туго. Зачем бы он, по-вашему, пошел на такое, если умел ходить?

— Я бы тоже хотела знать, — тихо отозвалась Варламова.

Они немного помолчали. Наконец Антип вздохнул и хрипло пробормотал:

— Умел Сабуров ходить или нет — мы уже не узнаем.

— Если только мать Коли не захочет пролить свет на эту тайну, — возразила Мария. — Хотя… при умелой игре можно обвести вокруг пальца даже собственную мать. Как думаешь, где происходило действо?

— Понятия не имею. Хотя… Под ГЗ есть несколько подземных ярусов. Что там находится, никто толком не знает.

— Я читала, раньше там было бомбоубежище.

— Да, я тоже слышал. Говорят еще, что там были секретные лаборатории НИИ ядерной физики, но теперь они заброшены.

— Человек, которого они убили… Он ведь похож на бродягу, да?

Антип только пожал плечами.

Мария потерла сухими пальцами подбородок.

— Если ты хочешь совершить ритуальное убийство, то лучшей жертвы, чем бомж, не найти, — задумчиво проговорила она. — За бутылку водки бомж последует за тобой куда угодно. И искать его никто не будет.

— Да. — Антип отрешенно вздохнул. — Что теперь будем делать, Марь Степанна?

Несколько секунд Варламова раздумывала, хмуря лоб, после чего сказала:

— Покажу запись знакомому следователю. Пусть он решает.

2

Майор Самарин ничуть не изменился с момента их последней встречи. Он вообще никогда не менялся. Спокойное лицо, задумчивые холодные глаза, черный поношенный плащ, на лысоватой голове — коричневая кепка, которую майор, попадая в помещение, где находились женщины, неизменно снимал.

Когда Мария вернулась в комнату из ванной, вытирая лицо полотенцем, Самарин сидел за столом, а в руках у него был… конверт с теми фотографиями.

Сердце Марии подпрыгнуло.

— Какого черта? — гневно воскликнула она и вырвала конверт.

Майор слегка растерялся.

— Он лежал на столе, — в его голосе прозвучали виноватые нотки.

— Это не значит, что вы можете брать что угодно без спроса, — отчеканила Варламова.