14 апреля 2764 года

Утром в рядах заключенных недосчитались одного. Им был Хьярти. Орм был вне себя, уверяя обессилевших и равнодушных новобранцев, что если бы не ранение, то он даже и не попал бы в этот плен. Слушала его только Анника, ухаживая за его плечом, которое, как выяснилось, было лишь поцарапано. Я же была рада за Хьярти, будто мне самой удалось освободиться. В новый день появились новые заключенные с противоположной стороны поля. Теперь нас было около сорока. Вскоре я заметила, что трава под ногами становится суше, реже, где-то появлялись проплешины. Вершины гор были уже не так высоки, а в лицо дул необузданный, теплый восточный ветер.

С наступлением темноты впереди стали видны дюны песка, словно миражи, плывущие над пыльной землей. По-видимому, вскоре мы будем на базе.

Солдаты с нами не говорили. Между новобранцами тоже мало кто общался. И не только потому, что нам запрещали. Здесь, в плену, когда, казалось бы, противник обозначен совершенно определенно, заключенные с недоверием смотрели друг на друга, будто бы ожидая подвоха. В общем-то, так и получилось по отношению ко мне и Хьярти. Орм действительно выдал нас и не скрывал этого. С усмешкой он говорил, что нас и так бы поймали, так что он не сделал ничего предосудительного. Привилегий за свой поступок со стороны солдат он не получил, но, похоже, его это не очень-то расстраивало. Мне даже показалось, что ему доставляло радость то, что он не дал нам уйти вперед. Меня, несомненно, возмущало то, что он так поступил, но говорить с ним я ни о чем не стала. Просто решила держаться от него подальше.

Вскоре в небесах показались звезды, которые, казалось, наблюдают за нами. Мерцая маяками, они сменили день, мы остановились на ночлег. Вокруг была пустыня. Я уже привыкла к такой частой и кардинальной смене ландшафта и просто ждала прибытия на базу. Несколько солдат, как обычно, ушли на поиски новых пленных, надеясь ночью застать их врасплох.

Я очнулась, когда кто-то приложил руку к моему рту. Это был Сандар. Я не могла поверить своим глазам. Он уже успел освободить меня от наручников и, потянув за руку, помог подняться. Мы побежали куда-то вглубь пустыни. Оглянувшись назад, я увидела лишь спящих пленников и связанных солдат.

15 апреля 2764 года

Светало. Небеса были окрашены в цвета, которых я не видела прежде. Что-то особенное таилось в них этим утром, неуловимое и завораживающее. Было странно проснуться однажды и увидеть мир другим. Так случилось в первое утро после того, как мне пришло письмо из «ЕО». Но еще более странно было испытать это дважды. Что-то изменилось, будто пелена сна упала с души. Не то чтобы меня это пугало, но то чувство, что затаилось во мне, когда я ступила на военный корабль, будто незаметно все это время поглощало меня. Теперь уже было непросто отгонять его, оно глубоко пустило свои корни. Я не знала, что это, но оно заставляло меня постоянно быть в напряжении, чувствовать какую-то тревогу, обреченность, и я не могла ничего сделать.

Сандар шел впереди меня. Мы молчали. Путь наш был на восток. Ноги мои утопали в песке, рюкзак казался гораздо обременительнее, чем прежде. Глаза были прикрыты, я шла, не чувствуя ног. Было еще не очень жарко, но дышалось уже с трудом. Так прошло около часа. Сандар время от времени оглядывался назад, проверяя, не нагнали ли нас военные.

– Скоро мы будем на месте, – сказал он наконец. Голос его был не такой живой, как обычно, взгляд тоже был не так ясен, как прежде.

– Как ты нашел меня? – спросила я, нагнав его.

– Я добрался до базы, – ответил он негромко, – там было всего два человека. Нам рассказали, что это был отсев. Прежде чем начать учения, новобранцев делят на подразделения, которые будут проходить разные программы подготовки. Те, кто смог добраться до базы, – это кандидаты в Элитное подразделение, их готовят к выполнению заданий особой важности, которые, как правило, проходят под грифом «Совершенно секретно», – я с удивлением смотрела на него. – Я обещал, что буду защищать тебя, поэтому я здесь. Мы должны добраться до базы вместе, – на мгновение он замолчал, – иначе мы больше не увидимся.

– А что будет с остальными? – спросила я, озираясь по сторонам.

– Есть несколько вариантов, – ответил Сандар. – Многие будут отстранены от практических военных занятий. Их также разделят на несколько групп: кто-то пройдет лишь базовую военную подготовку и будет служить, кто-то будет заниматься механикой, кого-то будут готовить как клерков, ну а кто-то будет заниматься историей.

– Историей? – удивилась я. – Ты ничего не путаешь?

– Я тоже сначала подумал, что это какая-то ошибка, но нет. Это наиболее привилегированное подразделение из возможных на этом уровне.

– Они будут изучать историю? Зачем делать это в армии? Есть же специальные учреждения, где готовят историков.

– Насколько я понял, – задумчиво сказал Сандар, – это не совсем такие историки, а скорее даже совсем другие. У них другие задачи.

– Какие же, интересно? – возмутилась я. – Разве у историков не одна единственная святая задача – донести до потомков то, что было на самом деле, чтобы мы хранили память и чтили наших героев?

Сандар посмотрел на меня с грустью в глазах, которая сменилась разочарованием, а потом и злобой.

– Они будут писать историю, – сказал он, скрипя зубами, – я не знал этого! Если честно, я и подумать не мог, что здесь все так. Если бы я знал, что тут происходит, то ни за что бы не согласился в этом участвовать! – его крик эхом пронесся над пустыней и, гудя, будто впитавшись в горячий воздух, повис над нами. – Прости меня, – сказал Сандар, опустив голову, – я должен был отговорить тебя тогда, настоять, чтобы ты осталась дома.

– Ты ни в чем не виноват, – сказала я, положив руку ему на плечо, – это был мой выбор. В любом случае я благодарна тебе. Если бы я осталась на Зиу, вряд ли смогла бы продолжать жить. Мне нужно было уехать.

Он посмотрел на меня, тяжело выдохнув, и, обессилев, сказал:

– Единственное, что я могу теперь сделать, – это добиться, чтобы мы оказались в одном подразделении.

Мы продолжили путь.

– И что же, они сами будут сочинять историю? – мысль о том, что все, что мы знаем, фальсифицировано, не давала мне покоя.

– Вряд ли, – ответил Сандар, – скорее всего, они будут следующим поколением тех «авторитетных» ученых-историков, что сейчас не сходят с экранов. Я думаю, они рассказывают истории, которые очень тщательно кто-то продумал, а они будут лишь внушать это окружающим.

– Но зачем все это? Кому это нужно? Кто на самом деле перевирает историю? – спрашивала я, зная, что не получу ответов.

– Меня больше беспокоит то, что, скорее всего, нам предстоит еще очень о многом узнать, – Сандар оглянулся вокруг, – и вряд ли нам это понравится.

Вскоре показались темные стены базы «Единого Ока». Сандар рассказал мне план действий, когда мы спрятались за одной из песчаных дюн: