Тем временем, Абрафо приступил к новому, более зловещему ритуалу. Он притушил лампу, оставив лишь призрачный мерцающий огонек, и вернулся к освещенному многочисленными свечами, столу, расположенному в конце коридора. Здесь, в двух метрах от стола, находился столб высотой метра два, почти под самый потолок. Абрафо осветил свечами столб, равномерно расставляя их по кругу, с той щепетильностью, не торопясь, с которой истинные мастера приступают к выполнению работы.

Столб был сделан, по-видимому, из какого-то особого дерева, на нем, снизу до самого верха, красовались изображения каких-то богов, ужасающих животных, застывших в зловещих позах, со множеством символов, имеющих тайное значение. Кроме этого, виднелись вырезанные древние письмена, смысл которых мог прочитать только великий мастер, настоящий, преданный хранитель черной магии, получивший знания от своего предшественника.

Захра тоже наблюдала за причудливыми движениями колдуна. Абрафо, то извивался вокруг священного столба, то трясся у его основания, согнув ноги и сложась пополам, то замирал, как языческая статуя с жутким выражением лица. Девушка наблюдала и постепенно на ее испуганном лице изменялось выражение, кривизна выравнивалась, и лицо приобретало тот горделивый и смелый лик, какой присущ отважным людям в минуты встречи со злом. Чувство страха отступило, а вместо него появилось новое чувство, схожее с отвагой. Она поняла свою решимость перед злом, и от этого приятного ощущения у нее захватило дух, согрелось тело. Энергия переполняла ее, ей хотелось ринуться в бой, наброситься на колдуна с отчаянием и смелостью дикой кошки. Она приблизилась к решетке, не отрывая взгляда от мага, и почувствовала крепкие отцовские руки на плечах. Салех успокаивал дочь, он считал, что она напугана, в истерике и ей нужна его помощь.

— А твой друг, Абу, он не вернется из мира мертвых? — спросила шепотом Захра.

— Нет, Абрафо успокоил его тело навеки, — ответил Салех. — Он вызвал мертвое тело, и успокоил его.

— Я думаю, он это специально сделал. Ему нужны мы.

Салех впервые за всю жизнь посмотрел на дочь глазами, полными уважения и восхищения. А ведь она была права — колдуну нужно было нечто иное, чем воскрешение мертвой плоти. Салех вспомнил слова Абрафо, когда он говорил об астральном зомби, не имеющем тела, и ужаснулся. Что готовит этот гений черной магии. Для любого колдуна, от начинающего до жреца, было бы за честь стоять рядом с Абрафо, и уж тем более, наблюдать за высшей магией. Искусство Абрафо во всей Африке считалось непревзойденным. В высших кругах жрецов поговаривали, что Абрафо обладает магией духов, потому что его душа, работала на них.

Раздумья Салеха были прерваны вошедшими солдатами. Их было трое, они были вооружены автоматами. Они подошли к камере, где находились трое пленников, и вывели их наружу, хлопнув дверью. Спустя десять минут двое солдат вернулись, неся какой-то тяжелый таз, наполненный, по-видимому, мясом. Таз был покрытый пятнами крови. Солдаты поставили таз на пол, рядом со столом, и удалились. Абрафо, не переставая выполнять ритуальный танец, отошел от столба и направился по коридору к столу, где была потушена лампа, и где находился таз. Он вынул из таза куски мяса, набрал в небольшой кувшин жидкости из таза и вернулся к столбу. При этом он не переставал что-то напевать. Уже в свете свечей можно было видеть, как Абрафо использует кровь и окровавленные свежие куски мяса для тайного ритуала. Буйство танца перешло в новую фазу, теперь состояние колдуна стало схожим на особый магический транс.

— Пап, что он делает? — спросила шепотом Захра.

— Я впервые вижу этот обряд, дочка, — ответил, завороженный безумием танца, Салех.

— Но, ты знаешь, что он делает? — с любопытством, граничащим со страхом, спросила Захра.

— Он приносит духу Лоа жертву.

— Они убили их.

— Кого? — удивился Салех.

— Тех троих, что сидели рядом с нами. Я догадалась, папа. Но зачем он делает это?

— Хочет связаться с духом Лоа.

— А зачем надо было людей убивать? — спросила девушка.

Салех удивлялся смелости дочери, то, как она задает эти вопросы. То ли она перестала бояться колдуна, то ли все это так сильно подействовало на ее детское сознание, что она помешалась, не смогла выдержать ужаса. Но в какой странной форме нашло выражение ее безумие? Ее вопросы Салеху не показались словами умалишенного, напротив, его дочь в минуты страха и предчувствия смертельной опасности, нашла в себе силы бороться, а ее сознание приобрело боевую готовность, а не апатию. Он гордился за свою дочь, может из нее вышел бы настоящий маг?

— Он хочет приобрести специальные магические способности, — пояснил Салех.

Абрафо отрезал кусочки человеческого мяса, и еще теплым поглощал его. Кровь струйкой стекала с его губ.

Видя, как дочь внимательно слушала отца и зорко следила за каждым движением Абрафо, Салех решил и дальше объяснять дочери все детали тайного ритуала, о котором знал по большей части лишь в теории. Глубоко в сознании он уже понял, что колдун вряд ли оставит их в живых. Ему совсем не хотелось чувствовать себя в последние минуты жизни, также безропотно и унизительно, как те четверо крестьян, смирившихся с судьбой, и покорно отдавших свои жизни во славу колдуна.

Нет, он, как и его друг, Абу, будет бороться за свою жизнь и жизнь дочери. Его поразили смелые слова Абу, его отважное поведение перед бокором. Салех готов дать руку на отсечение, что любой бы жрец вел бы себя с Абрафо покорно, заискивающе, но Абу … Он повел себя, как настоящий жрец, сильный маг и серьезный соперник, как воин, достойный своих непокорных злу родителей. Теперь Салех понимал, за что Абрафо ненавидел семью Абу — он увидел в них дух соперничества, вызов, серьезную силу. Потому он и расправился с ними, оставаясь в тени, незамеченным. Зло, исходившее от Абрафо, чувствовалось физически, даже каждое слово, произнесенное им, внушало страх и уважение, как к силе духовной, тайной, всепоглощающей. Салех понял, что уйти от такого колдуна было невозможно ни для кого. Если Абрафо решит, то может жестоко расправиться с любым, ведь ему помогают силы, непонятые человеком, обитаемые в другом мире, но вызываемые им, жаждущие крови, жертвоприношения, свежей человеческой трусливой, убогой и порочной души. Такую душу можно легко покорить, подчинить, сделать ее своим рабом и, наконец, приказать ей творить зло на земле, выполнять любую избалованную прихоть злого духа.

— Кто же даст ему эти способности? — поинтересовалась Захра.

— Тот дух, которого бокор вызывает в награду за жертвоприношение, наделит колдуна этими способностями. Абрафо заключит договор с Лоа.

— Зачем этот договор нужен? — спросила дочь.

— Чтобы дух, которому он служит, помог ему в черном колдовстве. Это называется angajan.

— Пап, а кто самый главный из духов? Я хочу вызвать его.

— Зачем?

— Чтобы убить бокора, — смело ответила Захра. От ее страха на лице и тени не осталось.