Я увидела, что гражданка Лукашенко лежит на кровати, а обстановка номера не нарушена, беспорядка никакого нет. В этот момент как раз прекратил звонить телефон, и я устно обратилась к гражданке Лукашенко. Не получив никакого ответа, я подошла ближе и потрогала лежащую за руку, после чего поняла, что она мертва.

Такой вывод я сделала из отсутствия у гражданки Лукашенко пульса и холодной кожи на запястье.

Мы сразу же сообщили о случившемся в милицию и вызвали „скорую помощь“, потом вышли и закрыли за собой дверь. Вскоре появились сотрудники милиции и начали проводить проверку».

Денис положил исписанную страницу на стол и сглотнул накопившуюся слюну:

– Так?

– Все правильно, – с достоинством кивнула Тамара Степановна.

– Тогда вот здесь напишите… Нет, вот здесь: «С моих слов записано верно, мне прочитано. Замечаний и дополнений не имею». Поставьте подпись. Спасибо огромное!

– Чего уж теперь… Сейчас позову Захаренкову.

Опрос дожидавшейся в вестибюле уборщицы носил характер еще более формальный и занял совсем немного времени. Очень опрятная, сухонькая женщина предпенсионного возраста сообщила только, что действительно дважды за время проживания гражданки Лукашенко прибирала в занимаемом ею номере гостиницы «Рубеж».

Это происходило в отсутствие самой гражданки Лукашенко, ничего подозрительного она в номере не видела, посторонних там тоже не было.

– А сегодня ее уже увезли…

– Больше вы, значит, ничего по существу заданных вопросов сообщить не можете? – нахмурился оперативник.

– Ничего! – испугалась уборщица.

– Точно? Или не хотите? – Он уже начал входить во вкус своей новой роли.

– Нич-чего… – У многострадального послевоенного поколения страх перед представителями власти накапливался в организме годами, как соли тяжелых металлов. Можно было говорить даже об определенных изменениях на генном уровне. – А что – нужно?

– Ладно. – Денис прочитал в глазах собеседницы почти нескрываемую готовность подтвердить и подписать все, что прикажут, и ему стало немного стыдно: – Идите!

Вернулась Тамара Степановна:

– Простите, я еще нужна вам?

– Да нет, наверное.

– Я насчет регистрационных карточек распорядилась, Таня уже снимает копии. А что насчет вещей?

– Каких вещей?

– Ну, которые в номере?

– Да, конечно… – сообразил Денис. Ведь что-то такое по этому поводу советовал майор из пресс-службы, но за ночь его рекомендации просто вылетели из головы. – Они еще там?

– Мы ничего не трогали. На всякий случай.

– Правильно, – похвалил Нечаев, чтобы хоть как-то отреагировать. Потом все же решился: – Простите… А что обычно у вас в таких случаях делают?

Тамара Степановна восприняла вопрос как должное – она работала с людьми не первый год и никаких иллюзий по поводу профессионального опыта и мастерства посетителя не испытывала.

– Мне самой, слава Богу, не приходилось сталкиваться, но по старой инструкции полагалось составить с милицией опись, а потом вы должны забрать.

– Видите ли, – засомневался Нечаев, припоминая, что рассказывали на лекциях. – Если будет возбуждено уголовное дело, то конечно! А пока я даже не…

– Да, кстати – уже выяснилось, отчего она умерла?

– Пока нет. Эксперты еще работают.

– Жалко девочку, – вздохнула Тамара Степановна. – Совсем молодая!

– Всех жалко, – глубокомысленно повторил Денис фразу из какого-то старого фильма. – Молодых, старых… Ей еще повезло – во сне, без мучений.

– Да, – припомнила хозяйка кабинета. – Так что с ее вещами делать-то?

– Может, пока так оставим? – Меньше всего Нечаев был настроен сейчас перетряхивать женское белье и содержимое карманов покойницы.

– В номере? – засомневалась Тамара Степановна. – А надолго?

– Хотя бы до завтра. – К тому времени можно будет посоветоваться с начальством и более опытными коллегами, взять какой-нибудь образец описи…

– Ладно, как скажете! – Женщина, судя по всему, тоже вымоталась за прошедшие сутки, и лишние хлопоты были ей ни к чему. Пусть и следующая смена поучаствует…

Она сделала пометку на расстеленной по столу гостиничной «шахматке»:

– Значит, пока номер из эксплуатации выводим?

– Да, мало ли!

– Ладно. Тем более что свободных одноместок полно, населенность у нас последнее время слабенькая…

– А почему? – удивился Денис. – Дорого?

– Средне. Но район не самый престижный, от центра далековато. К тому же про нас мало кто из приезжих знает – раньше ведь из-за «режима» нигде не светились, да и теперь почти никакой рекламы.

– Жаль. У вас тут неплохо.

– Еще бы! Если взяться с умом, по-хозяйски… – Чувствовалось, что тема затронула собеседницу за живое.

– Ну кто-то же все-таки приезжает?

Тамара Степановна отмахнулась:

– Раньше, бывало, даже бронь министерскую приходилось снимать, столько желающих в вестибюле толпилось: инженеры-«оборонщики», командированные… А сейчас? Три четверти гостиницы в простое, на одних старых клиентах да своих родных-знакомых далеко не уедешь!

– Значит, без этого номера можно будет пару суток обойтись? Никто претендовать не станет?

Женщина не сдержала улыбку:

– Ой, бросьте! Не те времена.

– В крайнем случае всегда можно будет все быстренько собрать и положить пока в камеру хранения. Верно?

– Разумеется.

– Спасибо, Тамара Степановна! Я вас очень задерживаю, да? – сочувственно и виновато посмотрел Денис на хозяйку.

Как оказалось, тон был выбран безупречно.

– Ох, ну что же поделаешь! – колыхнулась дородная собеседница. В глазах ее промелькнуло почти материнское снисхождение, и Нечаеву показалось, что сейчас его погладят по стриженой макушке. – Может, еще кофейку?

– Нет, спасибо, не беспокойтесь. Сейчас сам схожу в службу размещения, девушка ваша мне передаст документы – и всё! На сегодня достаточно. Ее ведь, кажется, Таня зовут?

– Да, Танюша…

– А по отчеству?

– Можно без отчества!

Не слушая возражений, Тамара Степановна выбралась со своего места и лично сопроводила оперативника через пустынный и гулкий холл:

– Танечка, где ты?

– Здесь, уже заканчиваю! – моментально высунулась из приоткрывшейся в глубине за стойкой двери уже знакомая симпатичная дежурная. Воздух наполнился сонным журчанием ксерокса, резко пахнуло озоном. – Чуть-чуть осталось, ладно?