– Ну да.

– И ты его понял?

Киваю.

– Как это возможно?

– Пока не разобрался, но есть догадки. – Достаю медальон. – Вот эту штуку я нашел в пустоши, в первую ночь. Деть некуда было, повесил на шею. Пока шел, он с меня силы тянул.

– Как догадался, что именно медальон силы тянет?

– Не важно. Понял и все. Скорее всего, это он так заряжался. Далее, вот этот рисунок, что по ребру идет, светиться начал. И сейчас светится.

– Чего-то не вижу.

– А тебе и не положено, ты же не маг.

– А ты?

– Хрен знает. Кое-что могу, но пока еще не разобрался толком, как этим пользоваться.

– Во дела.

– Так вот. Когда я парня встретил, то сразу его понял. Вот как с тобой разговариваем. И при этом медальон нагревался. Первые дни все время нагревался. Потом все реже и реже, пока совсем не перестал. А вчера, когда главарь орков со мной заговорил, ну прежде чем… в общем, я его тоже понял и даже ответил. При этом медальон снова нагрелся. Похоже, это древний артефакт и он магический. Да ты и сам мог уже догадаться. Трупы же ходячие в городе видел?

– Чудны дела твои, Господи! Ладно, пойду мужиков поднимать. А то совсем мозги набекрень съедут.

Но вот дальше дело не заладилось. Поднять-то народ подняли, только не все, похоже, горели желанием. Больше всех возмущался мужик лет тридцати пяти.

– Это с какого перепугу ты тут вообще раскомандовался? Хотите трупы таскать? Таскайте. А я этого делать не буду и командовать собой не позволю.

Одет крикун в остатки делового костюма. Похоже, что костюмчик-то раньше весьма дорогим был. Лохмотья трофейным поясом перетянуты и рапира черная подвешена. Красавец. Ножку отставил, руку на эфес положил. Наполеон вылитый. Однако брезглив оказался. На одежду трофейную не позарился. Чуть в стороне второй с арбалетом наготове стоит. Должен быть и третий, но пока не видно. В общем, понятно, что у нас тут происходит заранее отрепетированный бунт на корабле. Вот честно, не понимаю я таких людей. Мир рушится, их в рабство гонят, а они, вместо того чтобы сплотиться перед лицом опасности, власть делить начинают. Да, собственно, плевать мне. Только дочь забрать да тех, кто со мной пойти захочет, а эти пусть себе сами выкручиваются. Краем взгляда, который у меня теперь работает сразу в двух режимах, отмечаю в полукилометре на холме движение. Приглядываюсь. Знакомые все лица. Вернее, морды. Стая змеегиен, голов в двадцать, не спеша приближается. Вряд ли сразу сунутся, но вскоре их может стать гораздо больше. Усмехаюсь. Ну-ну.

– Ирина, мы уходим.

– Ошибаешься, мужик. Только ты сам. Больше никто никуда не идет.

Он что, совсем умом тронулся? Передергиваю затвор.

– Автоматик положи. А то стрельнет еще.

Слышу крик дочери. Резко оборачиваюсь. Какая-то охреневшая харя держит у горла моей девочки клинок.

Аккуратно кладу оружие на землю.

– Чего ты добиваешься? – спрашиваю. Бешенство колотит, но пока я «связан» ситуацией по рукам и ногам.

– А вы еще не поняли, что времена изменились? – снова ухмыляется. Мерзко так. – Над нами нет теперь законов и власти. Теперь власть возьмут те, кто сильнее, и чем раньше, тем лучше. Нужны сильные личности, которые поведут людей за собой.

– Слышь, «сильная личность», – я действительно поражен его речью, это же надо быть таким идиотом недалеким, – а с чего ты решил, что люди захотят пойти за тобой? Ты их об этом спрашивал?

– А где ты видишь тут людей? Я вот, например, вижу быдло, которое будет делать то, что скажут. Ты приказывал, они молча делали.

– Я не приказывал, а подсказывал необходимые действия, чтобы они смогли себя обезопасить. Так как знаю чуточку больше.

– Ну и дурак. Не стоит этот сброд того. Мне лично и моим помощникам пришлось трупам головы рубить ночью, среди этих никого способного не нашлось. Они годны только для тупой работы. Я у них жратву отбирал, они и тогда молчали. Представляешь? Быдло и есть. Это только подтверждает мою теорию о хозяевах жизни и обслуживающем персонале. Сейчас между ними и мной только ты. И у тебя есть выбор из трех вариантов. Либо валишь отсюда, либо я тебя прирежу как скотину, либо присоединяйся к моей команде. Последний вариант был бы идеальным для всех. Мужик ты здоровый, в одиночку нас догнал, толпу дикарей завалил, признаю. Но с мозгами у тебя не очень. Это бывает, но не беда. Найдутся те, кто подумает за таких, как ты.

Вот тут-то меня и перекрыло окончательно. Вновь просыпаются во мне гены сонма древних предков. Пшшшш, бздынь. Пух! Ааааааааааааааааааа! Один из подпевал несется в сторону реки огненным сгустком. Но, не пробежав и десяти шагов, падает, продолжая полыхать. Мальчишка маг стоит, протянув руки в сторону погорельца. Второй, что держал мою дочь, угрожая острой железкой, ложится с болтом в затылке. Все это происходит практически одновременно. Снова Кар отличился, а вот кто стрелял, пока непонятно. Надо быть очень уверенным в себе, чтобы стрелять в человека, который держит нож у горла заложника. А ну как рука дернется? Но хорошо то, что хорошо кончается, а это пока именно так. Более ничего не сдерживает. Пришла моя очередь ухмыляться.

– Вот тебе и ответ, паскуда. Не желают люди твоей власти. Не нравишься ты им. Да и мне с тобой не по пути.

Подхватываю верную дубину. Иду к нему. Вижу, доморощенный теоретик прекрасно понял, что проиграл. Диспозиция сменилась. Мой парень уже готовится к магическому воздействию, Иваныч автомат подобрал и тоже целит в горлопана. Тем не менее тот на что-то еще надеется.

– Ну что? Давай один на один? – подначивает меня. Совсем спятил? Он реально верит, что я с ним дуэль буду устраивать? Мой дубец с клинком из рессорины, длиннее на полметра и тяжелей намного. Однако наглец явно не боится. Оружие держит уверенно. Движения ему привычные, узкий клинок черных воинов, видимо, в какой-то мере знаком. Наверно, учился фехтовать. Но если честно, плевать мне. Адреналин кипит, потоки сырой маны, что вновь подчиняются мне, уже рвутся наружу. Резко сокращаю расстояние. Выпад противника, нацеленный мне в грудь, отбиваю своим оружием. Вспышка и, черненый клинок, переломившись пополам, летит в сторону. Вижу, как расширяются глаза соперника в ужасе, но это продолжалось не долго. Яркий росчерк самодельного клинка, и тело стоящего передо мной человека оседает, разваленное наискось от левой ключицы до середины груди. В крови беснуется бешенство.

Оглядываю людей. Мне интересно, кто стрелял из арбалета. А стреляла женщина. Вон идет. Хорошо идет. Взгляд сам собой фокусируется на «пятой» точке. Так бы и смотрел. Молодая. Лет тридцать, не больше. Под метр семьдесят с хвостиком ростом. Арбалет держит уверенно. А как попала-то! Метров с сорока стреляла. Когда только успела с незнакомой техникой разобраться да незаметно зайти в спину ублюдку? Нахожу взглядом дочь. Бросаюсь к ней. Блин! Наверно, перепугал ребенка. Подумает еще, что я маньяк. А может, уже думает.