Хитро улыбнувшись при мысли, что одна тайна между ними все же существует, Флора провела рукой по груди Лахлана, коснулась его члена и, осмелев, сжала.

Лахлан сразу открыл глаза.

– Доброе утро, – улыбнулась она и нежно поцеловала его в губы.

А затем их обоих накрыла непреодолимая волна страсти.

Флора проснулась одна. В ногах лежал, свернувшись, Бандит. Она села и посмотрела на окно. Сквозь узкую щелочку между полотнами штор в комнату проникал яркий свет, говоривший о том, что утро уже давно прошло и наступил день. Дверь в комнату была приоткрыта, должно быть, пса впустил Лахлан, когда уходил. Эта мысль вызвала у нее улыбку. Муж пытается это тщательно скрывать, но у него доброе сердце.

– Мистер Макнейл уже уехал на винокурню? – спросила Флора Мюриэль, пока та помогала ей одеться и зашнуровывала корсет.

– Нет, миледи. Он послал за мистером Фрейзером, ждет его в замке с отчетом и сказал, чтобы в ближайшие несколько дней он беспокоил его только в том случае, когда не может справиться сам. И еще добавил, что хочет помочь миссис Маккензи и малышу Дейви освоиться в новом доме.

Флора поспешила отогнать мысль, вызвавшую обиду за то, что Лахлан не поступил так, когда она приехала в Лохмор.

Теперь они муж и жена по-настоящему. Возможно, Анна очень важна для мужа, она единственная из его семьи, оставшаяся в живых, она связывает его с прошлым. Но будущее, и Флора была в этом уверена, принадлежит им – ей и Лахлану.

– Где сейчас миссис Маккензи? Она уже выходила?

– Нет, миледи. Хозяин не велел ее беспокоить, сказал: пусть спит, сколько захочет. А мастер Дейви проснулся и уже бегает. Он завтракал с хозяином и Тилли, той, что теперь следит за ним. Хозяин в своем кабинете, мэм.

– Благодарю, Мюриэль.

Флора не могла дождаться, когда увидит мужа. К тому же у нее возникла идея, которую она хотела с ним обсудить, та, что не давала спокойно заснуть в отеле в Глазго. Все это срочно и не терпит отлагательств.

– Доброе утро, Лахлан. – Подойдя к его столу, Флора широко улыбнулась, глаза ее сияли.

Он поднял голову. Хмурое выражение мгновенно сменилось довольным. Он поднялся, обогнул стол и встал рядом. Затем он сделал то, чего она никак не ожидала, – обнял за талию, привлек к себе и поцеловал. Она провела руками по его плечам и зарылась в густые волосы.

– Доброе утро, Флора. – Он оторвался от нее и посмотрел с нежностью. – Чему обязан удовольствию видеть тебя так рано? Ты так сладко спала, когда я ушел.

В его голосе мелькнули нотки чисто мужского удовлетворения. Флора потупила взгляд и принялась теребить верхнюю пуговицу его жилета, не убрав, однако, другую руку с плеча. Лахлан стоял так близко, что она могла думать только о желании, вспыхивающем огнем в его присутствии. Заставив себя забыть о поцелуях и ласках, она поспешила собраться с мыслями.

– Понимаешь, мне в голову пришла идея, и я бы хотела обсудить ее, если у тебя есть время.

Лахлан прищурился и улыбнулся:

– Конечно, у меня есть время для тебя. Ты уже поела?

Она помотала головой, все еще не сводя глаз с пуговицы. Не говоря ни слова, Лахлан взял ее за руку и повел в утреннюю столовую.

Морозная ночь очистила небо от облаков, и комнату наполнял неяркий свет ноябрьского солнца.

– Можем поговорить, пока ты будешь завтракать.

Флора уселась за стол, вскоре перед ней появилась тарелка овсяной каши и чашка свежезаваренного чая.

– Итак, – продолжал Лахлан, когда слуги ушли, – я весь внимание.

– Я много думала о твоей семье. О тех ужасных обстоятельствах, в которых вы оказались… – Горло сжало, стоило ей вспомнить рассказ мужа. Флора откашлялась и отпила чаю. – На меня произвело огромное впечатление то, что вам довелось пережить, но… – Несколько секунд она разглядывала содержимое тарелки. – Но ведь с подобной проблемой с каждым днем сталкивается все больше семей. – Она подняла глаза и вгляделась в лицо мужа. – Я сама все видела в Эдинбурге. Брошенные, никому не нужные люди. Это не жизнь, а жалкое существование. Без надежды на перемены к лучшему. У тех женщин нет иного пути, как тот, по которому заставили пройти Анну.

Флора перевела дыхание, подцепила ложкой немного каши и принялась жевать. Она смогла начать этот разговор, но что будет, если супруг отклонит ее план, детали которого она так тщательно продумывала с тех пор, как познакомилась с Анной. Она так хотела, чтобы Лахлан услышал ее и принял слова всерьез. Он смотрел на жену и молча ждал продолжения.

– На вечере у сэра Кейта я говорила с некоторыми дамами, супругами предпринимателей, а не теми, другими. – Флора бросила быстрый взгляд на мужа и с приятным удивлением заметила, как в глазах его мелькнула усмешка. – И женщинами на суаре тети Тессы… Они обсуждали создание фондов и благотворительных организаций. Я подумала, что тоже могла бы работать в таком комитете.

– Я не буду возражать, Флора, если ты действительно хочешь так поступить.

– Я, кажется, не совсем верно выразилась. Я… мне, конечно, нужно твое согласие, я подумала…

Он взял ее руку.

– Говори, Флора… Нет, если ты хочешь вступить в комитет, то, конечно, делай, как пожелаешь. Но как я могу составить мнение, если ты толком ничего не объясняешь.

– Как ты отнесешься к тому, что мы создадим собственную благотворительную организацию для помощи беднякам в Глазго? В частности, женщинам и их детям, оставшимся без средств к существованию. И еще у меня возникла идея, что, если бы я основала, например, модный дом, мы бы шили одежду и предоставляли работу таким вот отчаявшимся женщинам. Они могли бы работать и дома. А прибыль мы бы использовали для того, чтобы оказать поддержку тем, кто не может работать. Понимаешь, мне хочется что-то делать для того, чтобы изменить ситуацию, а не просто сидеть в комитете и рассуждать.

Лахлан резко отодвинул стул, поднялся и отошел к окну. Флора проводила его взглядом, боясь даже предположить, что разозлила мужа. Однако, если она хочет иметь право голоса в семье, сейчас самое время настоять на своем.

Плечи Лахлана несколько раз поднялись и опустились, указывая на то, как глубоко он дышал. Затем он так же резко развернулся, подошел и снова занял свое место за столом.

– Когда мы поженились, – заговорил он, взяв руки Флоры в свои, – я боялся рассказать о своем прошлом. Понимаешь, я не был уверен в том, что ты – аристократка, выросшая в замке, – сможешь понять меня. Сейчас я вижу, что ошибался. Я знаю, какое доброе у тебя сердце, как взволновало тебя увиденное в Эдинбурге. Твоя идея не просто великолепна, скажу, что я сам всегда мечтал сделать нечто подобное. Я собираюсь также отдавать прибыль от виски «Карнмор» на благотворительность, еще и поэтому мне важно, чтобы дело расширялось.

Лахлан перевел дыхание и продолжал:

– Моя самая большая ошибка в том, что я оставался в Австралии, хотя мог бы вернуться. Из-за этого мама и Анна остались одни, без поддержки. Мама не умела читать и писать, поэтому не могла сообщить мне, в каком ужасном положении они оказались. Я уверен, что владельцы бизнеса должны платить людям достойную плату, чтобы у них была крыша над головой и достаточно еды. От этого выиграют многие, например хозяева магазинов, ведь люди будут тратить деньги в том районе, где живут. Их детям не придется работать с раннего возраста. Если в семье будет достаток, они смогут учиться, а когда вырастут, сделают свою жизнь лучше, как удалось мне. Хотя… – Он замолчал и повернулся к открывающейся двери.