Но больше ничего уже не вспоминалось. Помираю, прости, Господи, думал Маркел, сам виноват, за себя не прошу, а прошу за Параску, за дуру, пособи ей, Господи, не дай…

И вдруг опомнился: а царские вещицы как? А князь Семён что скажет?! Нет, так не годится! Надо ещё, пусть только эти уйдут…

А чтоб они скорей ушли, Маркел открыл глаза и закатил зрачки наверх, под брови, открыл рот, там огнём горело…

А татары всё никак не уходили, собирались медленно.

Потом наконец стало слышно, как они подошли к воде и столкнули лодку. Маркел подумал: вот и славно, осталось только повернуться на бок. А сил не было! Лежал, шкрябал руками по земле, время шло, а ничего не получалось. Ещё немного, и совсем помру, думал Маркел.

Но Господь спас – Маркел не помер, а долго собирался с силами и всё-таки перевернулся на бок. Полежал так, отдышался, полез за пазуху, вытащил оттуда ладанку, развязал её и достал Параскин корешок. Вспомнил, как она его давала, усмехнулся. Корешок, говорила Параска, не только от бабьего сглаза, но и от отравы помогает. Глупость это, подумал Маркел, суеверие… Но всё же начал жевать. Корешок был горький, как осина, язык от него сразу скукожило. Маркел продолжал жевать. Вскоре скукожило всё горло.

После скукожило скулы, скукожило щёки, нос, лоб, глаза. Это хорошо, думал Маркел, пусть лучше скукожит, чем сожжёт, и продолжал жевать. Потом в голове замутило, и он забылся.

Когда очнулся, была уже ночь. Весь рот был в жёваной корешковой каше. Очень хотелось пить. Маркел пополз к воде. Полз очень долго, пока не свалился сверху на песок. Дальше ползти сил уже не было. Тогда он стал протягивать руку, зачерпывать воду ладонью и пить. Стало легче, он опять заснул.

Проснулся утром и подумал, что если его татары вдруг вернутся, тогда что? И пополз обратно. Очень трудно было взлезать на поляну, но взлез. Думал оттуда заползти в кусты и там затаиться. Пополз – и заснул на полдороги.

Проснулся уже только под вечер. Если живой, сразу подумал он, значит, татары не возвращались, значит, они его не ищут, значит, уверены, что мёртвый. А он живой, подумалось. И быстрый! Маркел с трудом поднялся и осмотрелся. Никого вокруг, конечно, не было. Маркел, шатаясь, вышел к берегу. Там тоже было пусто. Даже обломков струга теперь видно не было, потому что день был пасмурный. Маркел побрёл вдоль берега и увидел на земле свой узел с вещами. Это они, подумал Маркел, выбросили, когда обратно отправлялись. Им этот узел был и вправду ни к чему, а для Маркела это нож, кресало, чистое нательное бельё на всякий случай. Маркел закинул узел на плечо и ещё раз осмотрелся. После вернулся на поляну, походил туда-сюда, но нигде никаких следов прошлогодней битвы не нашёл. Ну а про поиски здесь царских вещиц даже и мысли не было. Разграбили здесь всё давно подчистую и разнесли, развезли кто куда! Как теперь и где искать? А вот ищи где хочешь! Да и как теперь искать без лодки? Но и не торчать же здесь! Что делать?!

Маркел сел на ближайшую кочку, задумался. Потом, когда надумал, встал и пошёл в кусты. Шёл, ломился, как кабан, отбивался от мошкары, и так дошёл до протоки. Протока оказалась неглубокая, но очень топкая. Маркел шёл через неё, ноги громко чавкали в грязи. Так и тогда было, наверное, думал Маркел, когда татары ночью шли на Ермака, и их тоже так же было слышно. Так что если бы не татарский колдун, наши бы сразу их почуяли, а так дождь тогда хлестал, гремел гром, вот караульщики и сплоховали.

Пройдя через протоку, Маркел вышел на сухое, посмотрел на солнце, а оно уже садилось – и пошёл дальше. Но не вниз по течению, к Иртышу, а вверх, к Атбашу. И так он долго шёл! Берега же там были очень заросшие, дремучие. Шёл, шёл, пока совсем темно не стало. Дальше, понял, не пройти. Сел под кустом, наломал веток и пристроился на них. А огня не разводил – стерёгся. Было очень много мошкары. Маркел думал, что они его к утру съедят.

Но Господь опять не дал – не съели. Развиднелось, Маркел пошёл дальше. И очень скоро дошёл до Атбаша. Там и в самом деле лес вдруг сразу кончился и за ним открылось чистое поле, которое тянулось так далеко, на сколько хватало глаз. А сбоку тёк Вагай. На той стороне Вагая было то же самое – голое поле. С поля дул тёплый ветер и пахло цветами. А на бугре у реки Маркел увидел Атбаш. Хотя смотреть там было особенно не на что. Посреди урочища стоял земляной домик с земляной же крышей, дальше за домиком стояли вбитые в землю столбы, за столбами стояли навесы. И был ещё один столб, без навесов, но самый высокий, на нём был надет конский череп – ат-баш. А на берегу лежала лодка, возле неё валялось весло. Маркел сразу повеселел. Он же для этого сюда и шёл – за лодкой, он так и думал, что лодка здесь будет. Если река и пристань, как без лодки?

И тут же из домика вышел хозяин – длиннобородый старик в старом выцветшем халате. Старик был с кетменём. Старик спустился в огород и начал там работать. Работы было много. Маркел лежал в кустах, подрёмывал. Чёрт бы его подрал, думал Маркел, почему такой древний, был бы молодой, всё было бы проще, а так только грех один! – и аж зубами заскрипел.

В полдень старик ушёл к себе. Из дыры в крыше показался дым. Маркел отвернулся.

Когда спала жара, старик вновь вышел работать. Время от времени он останавливался, прикладывал ладонь к глазам и медленно осматривался. Когда старик поворачивался в сторону леса, Маркел крестился и читал молитвы. Старик, чуял Маркел, непростой, он знает колдовство. Не переколдуешь его – не уйдёшь. И Маркел ждал, переколдовывал. Да и куда уже было спешить, и так он с зимы идёт и никак не дойдет, так что полдня можно подождать. И Маркел ждал.

Когда начало темнеть, старик ушёл к себе. А Маркел ещё немного полежал, после спустился к лодке, взял весло, осторожно столкнул лодку в воду и поплыл. И Господь ему помог – когда отплывал от Атбаша, луну закрыло тучами, а когда поплыл дальше – открыло.

Так, при луне, Маркел плыл довольно долго. Когда он проплывал мимо Ермакова острова, то снял шапку и перекрестился. Также он перекрестился и на то место, где недавно видел затонувший струг. А всё остальное, подумалось, сожрали рыбы. Но ни саблю, ни пансырь, особенно царские, никто не станет рыбам скармливать, так что никто их здесь не оставлял, а татары увезли с собой и уже где-то у себя припрятали. А вот где именно? Никакой зацепки у Маркела уже не осталось, и не у кого спросить, и некого здесь искать, да если и найдёшь, то у тебя сразу спросят, ты кто такой и что здесь делаешь, кто тебя сюда прислал, чердын проклятый! Одно только и осталось, что хозяин лодки говорил о том, будто Ермак не утонул в реке, а его убили на земле, убил даруга Кутугай, а после они пировали, после делили Ермаковы вещи… А где делили? Между кем и кем? А…

Ну и так далее. И Маркел махал, махал веслом и также быстро думал. После устал грести, причалил к берегу, затащил лодку в кусты, сам в кустах спрятался и затаился. И опять думал о Ермаке, о Кутугае и о тех, с кем Кутугай делился, и когда, и где. Ну и, конечно, немного поспал.

Утром встал, нашёл заводь потише, наколол ножом рыбку потолще, развёл огонь (а утром он не так сильно заметен), испёк рыбку и перекусил, и поплыл дальше.