Но, правда, надолго его не хватило, и вскоре он опять сидел как сыч, щупал в рукаве кистень и помалкивал.

Только когда уже остановились на ночлег и гребцы начали готовить перекус, Маркел вдруг спросил, что такое священный камень толых-аахтас. Хозяин лодки, подумав, ответил, что он первый раз о таком слышит. И спросил, кто Маркелу про него рассказывал. Маркел сказал, что вогулы. А, засмеялся хозяин лодки, дикари они, чего с них взять, не надо их слушать. И сразу стал рассказывать про Бухару, какой это богатый и красивый город, какой там большой базар, как там всё дёшево, какой там порядок, как ханские стражники не дают никого ни обмануть, ни обокрасть и ни ограбить, и какие там удобные постоялые дворы, какие весёлые распивочные, так называемые гурт-ханы, какие бани и какие юные красавицы и как там, если нужно ещё денег, можно легко взять в рост в любой монете, потому что там есть свой монетный двор, на котором чеканят новенькие полновесные золотые дирхемы, которые тут же, в ближайшей меняльной конторе, можно проверить…

– А у тебя такие есть? – спросил Маркел.

– Сейчас нет, – сказал хозяин лодки. – Зачем мне носить их с собой? Я же говорю, там у любого менялы можно взять сколько угодно денег, и это под самый низкий залог!

Маркел согласно кивнул, а сам подумал: ври, собака, хочешь меня убить, я знаю, и улыбнулся.

А хозяин лодки продолжал. Теперь он рассказывал уже о других городах Великой Бухарии, как там богато и сытно живётся, кто там и как богатеет, а после о том, как ещё богаче живётся в Малой Бухарии, потом, как в Персии, потом, как в Индийском царстве, как в Китайском, как в Опоньском. Маркел слушал, улыбался, не перебивал – и ни во что не верил.

Ночью снова снился князь Агай. Он приходил то соломенным чучелом, то деревянным идолом, то живым вогулом с копьём и саблей – и Маркел ничего не мог с ним поделать, Агай резал у него с головы кожу вместе с волосами и кричал, а у Маркела кровь заливала глаза, но он не мог утереться, потому что руки были деревянные. Потом он, наконец, проснулся и остальную ночь уже не спал.

А утром ничего уже не спрашивал. И также весь день молчал. Места были ещё мрачней вчерашних. Берега сошлись, течение усилилось, гребцы с ним чуть справлялись. Хозяин лодки опасливо поглядывал по сторонам и время от времени что-то шептал – наверное, молился.

А вечером, когда они пристали к берегу, Маркелу показалось, что хозяин лодки как-то странно переглядывается с гребцами. Но Бог пока что миловал. Перекусили и легли. Маркел достал из рукава кистень и спал так чутко, что ему даже нечего не снилось.

На следующий день погода выдалась пасмурная, облака висели низко, между ними то и дело поблёскивали молнии. Что это за напасть сегодня такая, сердито сказал Маркел. На что хозяин лодки отвечал, что так всегда, когда подплываешь к Атбашу. Там ведь кончается Великий Лес и начинается не менее Великая степь. Верблюды, вступив на Атбаш, сразу останавливаются и их уже не сдвинешь с места. С них снимают товары и раскладывают на столах. А так как цены очень низкие, товары быстро раскупаются, и уже к вечеру первого дня часто всё бывает продано. Вот почему Ермак тогда так спешил.

– И он что, всё равно опоздал? – спросил Маркел.

– Нет, – ответил хозяин лодки. – Наоборот, он пришёл слишком рано. Бухарцев там ещё не было, а был только один старик сторож, который живёт там круглый год, присматривает за порядком. Старик вначале очень насторожился, когда увидел казаков, он думал, что они прибыли грабить. Но когда Ермак показал ему свой товар, а это были шкурки соболей, старик успокоился. А когда кое-какую часть этих товаров ему подарили, старик стал ещё приветливее и сказал, что, по его сведениям, караван прибудет уже завтра, надо только ночь переждать, а уже утром начнётся торговля. Ждать можно прямо здесь, на пристани, прибавил он, места здесь всем хватит. Но Ермак не захотел там ночевать, а велел развернуться, отплыть немного вниз по течению и остановиться на острове, который он приметил ещё днем по дороге туда. И как сказал Ермак, так казаки и сделали.

На этом хозяин лодки замолчал. Тогда Маркел спросил, а где тот остров. Хозяин лодки сказал, что обязательно покажет его, когда они будут плыть мимо, но это будет нескоро. И в самом деле, они после плыли ещё долго, островов на реке не было, и уже только под вечер Маркел по левую сторону от них увидел небольшой, низкий, густо заросший тальником остров.

– Этот? – спросил Маркел.

Хозяин лодки ответил, что этот. Маркел сказал, что надо приказать гребцам причаливать.

– Зачем? – удивился хозяин лодки. – Нам осталось совсем немного, и мы сегодня ещё засветло прибудем в Атбаш, смотритель примет нас и, так как сейчас там нет посторонних, он поведает нам много интересного и полезного, и тогда следующая наша поездка сюда окажется очень прибыльной…

– Нет! – сказал Маркел. – Я не хочу так поздно появляться там. Всякое важное дело надо начинать с утра. Поэтому мы сейчас пристанем к этому острову и заночуем на нём, а утром, отдохнувшие, прибудем на Атбаш. Я так хочу!

– Владелец ханской тамги – мой господин, – сказал хозяин лодки.

И приказал гребцам причаливать. Лодка начала медленно поворачивать к острову.

Лодка ткнулась в берег и остановилась. Маркел первым сошёл на землю, прошёл немного вперёд и осмотрелся. Прямо перед ним была большая просторная поляна, и только уже за ней начинались густые заросли тальника. Поляна здесь как будто нарочно была оставлена для того, чтобы на ней устраивали табор. У Ермака, как говорил Шуянин, тогда было около шести десятков людей, здесь бы им всем хватило места, и ещё осталось бы, не нужно было лезть в кусты. Но ведь и ночевать на открытом месте тоже опасно, река здесь неширокая, с того берега вполне могли перестрелять из луков. Так что, скорей всего, думал Маркел, табор устроили наполовину здесь, на поляне, а наполовину в кустах. И там же, в кустах, ближе к протоке, поставили двух караульных, одного слева, другого справа, а третьего поставили здесь, у открытого берега. Так и Шуянин говорил, что было трое караульных, и назвал их. Это, дай бог памяти, Яков Шемеля, Иван Волдырь и Михайла Заворуха. И, как сказал Шуянин, он после той ночи их уже не видел. Убили их, сказал. Ну а, может, прости, Господи, если напрасно вздумано, может, никто их и не убивал, а, может, подкупили их? Подумав так, Маркел оглянулся и увидел, что гребцы уже поднялись на поляну и, как всегда, начали раскладывать костёр.

А хозяин лодки уже тоже стоит на поляне и с хитрым видом смотрит на Маркела. Почуял жареное пёс, сразу же подумал Маркел – и спросил, сколько им осталось до Атбаша. Хозяин лодки с напускной досадой ответил, что скорее не больше двух вёрст, так что надо было дальше плыть, там бы их ждало дело, а тут делать совсем нечего. Да, согласился Маркел, нечего, сел на сухую кочку и прибавил, что он теперь сам видит, что ошибся, но переделывать сделанное – это всегда недобрая примета. Хозяин лодки не стал с этим спорить, а только усмехнулся. Маркел спросил, сколько было у Ермака войска, когда он здесь останавливался. Это ему неизвестно, ответил хозяин лодки, он только знает, ему так рассказывали, что когда Ермак вернулся с Вагая на Иртыш, то шёл на четырёх стругах, а это значит, что у него было не меньше восьмидесяти сабель, по двадцать на струг. Маркел согласно кивнул, а сам подумал, что хозяин лодки снова брешет, с Вагая вернулось всего два струга, и то полупустых, а третий струг совсем пропал, наверное, остался где-то здесь. Вот бы его найти, подумалось, на нём же была казна – весь ясак за тот год. Да хотя какой уже ясак, разграбили его татары ещё прошлым летом! Вот о чём Маркел тогда подумал, а сам помалкивал и делал вид, будто внимательно слушает, правда, теперь уже не про Ермака, а опять про Великую Бухарию, про то, что там всего полно – и зверей в полях, и рыбы в реках, и товаров в городах, а в горах железа, меди, хрусталя, самоцветных камней и даже золота.