и вижу одного моего знакомого, мы с ним когда-то вместе учились. Сходство потрясающее. Вы случайно не доводитесь родственником Виталию Репину, уроженцу нашей губернии?

– Хватит пороть чушь, Кауров! Ей больно, – хмыкнул я. – Кроме карточки могу устроить вам очную ставку с оболтусами из ЦКШ. Вас там многие опознают и подтвердят, что это вы надоумили их пустить пассажирский состав под откос.

Арестованный задёргался.

– И что, вы поверите этим сопливым молокососам?

– Ещё как поверю. Их показания перевешивают любые ваши слова. Довольно запираться, Кауров! Вы же офицер в прошлом. Это не делает вам чести!

– Да что вы знаете о чести! Вы… Вы… – Кауров едва не задохнулся от ярости.

– Гораздо больше, чем вы думаете, – уверил я. – На ваших руках кровь девяти мирных граждан, погибших в железнодорожной катастрофе. И это только по одному доказанному эпизоду. А ведь их наверняка много… Знаете, до этой истории я, возможно, испытывал бы к вам уважение как к умному и опасному врагу. Однако вы перешли незримую грань и превратились в обычного террориста. По правде, вам стоило бы застрелиться после такого «подвига»! – Не вам меня судить! – взвизгнул Кауров.

Я знал, что мои слова его зацепят, заставят потерять хладнокровие, а значит, и осторожность. В таком состоянии противник способен сболтнуть лишнее, однако Каурова не зря готовили в «Мужестве». Он быстро, слишком быстро взял себя в руки и успокоился.

– Бог с ним! – махнул рукой арестованный. – Ладно, ваша взяла. Не вижу смысла запираться. Да, моя фамилия Кауров, я – полковник русской армии. Вот уже пять лет как давлю красную нечисть и намерен делать это до самой смерти. Это последнее, что вы от меня услышите, граждане большевички… Даже если станете меня пытать!

На его устах появилась презрительная улыбка.

– Пытать?! Вас?! – Я сделал вид, что потрясён. – Да никогда в жизни!

Кауров торжествующе поднял нос.

И тут я вспомнил его панический страх перед Громом. На память сразу пришла сценка из «К-9: Собачьей работы» – американского комедийного боевика с Джоном Белуши. Если слегка сымпровизировать, получится то, что надо.

– Константин Генрихович, – обратился я к Лаубе.

– Слушаю вас, Георгий Олегович, – с готовностью ответил тот.

– Прикажите, пожалуйста, вашему четвероногому другу взять в пасть хозяйство этого несговорчивого террориста. Пока деликатно, без зубок, но, если наш приятель заартачится, пусть Гром хорошенько сожмёт челюсти и оторвёт… кхм… мужское достоинство на хрен!

Лаубе усмехнулся.

– Как скажете, Генрих Олегович. Тем более сегодня Гром ещё не ужинал.

Он с видимым удовольствием подыгрывал мне.

Кауров побледнел.

– Вы… Вы не сделаете это! – почти простонал арестованный.

– Почему? – почти искренне удивился я.

– Это бесчеловечно! Нельзя так поступать с арестованными!

– Пф-ф-ф! – продолжил ухмыляться я.

– Мы – большевики, красная нечисть, выражаясь вашими же словами. С какой стати нам быть гуманными к какому-то вшивому террористу, пускающему в расход мирных граждан? Лично мне кажется, что вы вполне заслужили такой кары. А пёс своего ужина.

Для морального давления я специально напирал на то, что считаю его террористом. В принципе, он и сам это понимал, просто пока артачился, изображая борца с режимом. Ничего, с помощью пса верну его с небес на землю, заставлю снять с башки терновый венец мученика.

Я кивнул Лаубе.

– Действуйте!

– Гром! – позвал старый сыщик.

Пёс навострил уши и зарычал. Он и без того не выглядел «мимимишным», а уж когда открыл пасть и обнажил клыки, эффект оказался впечатляющим.

Собака Баскервилей в сравнении с Громом казалась безобидной болонкой.

Даже мне слегка стало не по себе, а Каурова окончательно проняло.

– Хорошо, я всё расскажу, только уберите этого пса. – Будь его воля, он бы залез на потолок, но пока лишь заелозил ногами, стараясь оказаться как можно дальше от скалящейся собаки.

Я отвернулся в сторону, чтобы сдержать усмешку. Вот так порой и удаётся расколоть тех, кто мнит себя твёрдым орешком.

– Спасибо, Гром! – Я не удержался от соблазна погладить животное.

Из Грома вышел бы эффективный «детектор лжи».

– Предупреждаю, гражданин Кауров, если почувствую, что вы намеренно вводите нас в заблуждение, с огромным удовольствием натравлю на вас пса.

– Не надо собаки! Я же сказал, что расскажу всё! – простонал арестованный.

– А это мы сейчас проверим, – торжественно объявил я. – Итак, мой первый вопрос: кто прикрывает вас по линии ГПУ?

– А вы не боитесь последствий, если я вам отвечу? – ответил после короткой паузы Кауров.

– Давайте, я буду это решать. Повторяю вопрос: кто из сотрудников ГПУ работает на вас?

Допрос продлился почти до утра. Леонов и Лаубе по очереди писали протокол, пока я задавал вопросы. Информация из Каурова просто лилась рекой.

Чего-то я не знал, о чём-то догадывался, а что-то стало для меня сюрпризом. Всплыли крайне любопытные вещи по уволенному мной начальнику угро.

– Откуда вы знаете Филатова? – поинтересовался я.

Мы порядком устали к тому моменту, как я задал этот вопрос. Лаубе заклевал носом, и его положили спать.

– Нас свёл один общий знакомый. Его фамилия Соболев, он нэпман, держит лавку скобяных товаров. Филатов вымогал у него взятку. Я попросил Соболева свести нас, поскольку понял, что такой человек в органах, падкий на деньги, может оказаться полезным. Я договорился о встрече с Филатовым в ресторане, угостил его ужином. В итоге мы быстро нашли общий язык.

– И Филатов согласился сотрудничать с контрреволюционным подпольем?

– Этот человек продаст за деньги даже родную мать. Я ему хорошо платил, он за это снабжал меня сведениями.

– Только сведениями?

– Ну, почему… Иногда он выполнял для меня некоторые деликатные поручения.

– Например?

Кауров заёрзал.

– Давайте, не стесняйтесь. Вы и без того наговорили довольно много, – произнёс я и для убедительности покосился на мирно спящего возле хозяина Грома.

– Скажем, не так давно я дал ему задание устранить вас, – с трудом выдавил из себя Кауров.

Он явно опасался моей реакции, однако я флегматично уточнил:

– Это было первое его задание такого рода?

Арестованный, увидев, что я совершенно спокоен, облегчённо выдохнул:

– От меня – да. Однако, как выяснилось, убивать начальников милиции ему не в новинку.

– Что вы хотите этим сказать? – насторожился я.

Леонов тоже оторвал голову от бумаги и внимательно всмотрелся в Каурова.

– Филатов и его помощник… не помню его фамилию… Знаю лишь, что он тоже работал в уголовном розыске.

– Случайно, не Митрохин? – догадался я.

– Точно! Митрохин! – подтвердил Кауров.

– Так вот, Филатов и Митрохин убили прошлого начальника милиции – Токмакова.

Я чуть не подпрыгнул. Просто охренеть! Все считали, что смерть Токмакова – дело рук Алмаза. А тут вдруг такой крутой поворот. Есть с чего открыть рот от