тут прикинул: основные подступы взяло на себя ГПУ, но если зайти отсюда, то можно миновать их посты. С нашими я вопрос порешаю, они вас пропустят без вопросов, – сказал Леонов.

– Покажи на плане, – попросил я.

– Вот смотрите – возле водонапорной башни наш пост и у депо ещё два. У башни будет стоять Бекешин, у депо Юхтин, за второй пост не переживайте – там тоже будет свой в доску. А отсюда уже сто шагов до перрона. Не думаю, что чекисты будут по вам палить. Они же понимают, что вызовут у товарища Маркуса лишние подозрения.

Я подумал.

– Вроде всё реально. Попробуем. Тогда завтра я прорываюсь к Маркусу, а Константин Генрихович остаётся караулить Каурова.

Утром следующего дня я поймал себя на мысли, что чувствую себя абсолютно спокойно, без всякого нервного мандража. Даже удивился такому хладнокровию.

Похоже, свыкся с тем, что риск стал повседневной составляющей моей жизни. Человеческая психика, как вода, способна перестроиться и заполнить собой сосуд любой формы.

Если и переживал за кого-то, то только за арестованного Жарова, да за парней, что с головой ринулись в эту авантюру. Мне-то что… уже вторую жизнь, по сути, проживаю, а они, в сущности, ещё такие молодые. Вот кого действительно жаль, и за кого я готов глотки грызть.

Да и Константина Генриховича с Громом нельзя сбрасывать со счетов. Он мне доверился, так что из кожи вон вылези, но оправдай это доверие.

Негоже милиционеру идти небритым на встречу пусть не со своим, но всё же начальством, так что я брился в это утро особенно тщательно, скобля щетину на коже до голубого блеска.

Я заметил, что это занятие помогает привести мысли в порядок и сосредоточиться на задуманном.

В назначенный срок пожал руку Лаубе, потрепал холку Грому и пошагал к вокзалу.

Возле депо меня встретил Юхтин. По его осунувшемуся виду я понял, что, в отличие от меня, он жутко переживает.

– Всё будет хорошо, – ободрительно сказал я. – Даже если всё сорвётся, я никого из вас не выдам.

– Так я не за себя переживаю, – признался он. – Всё про вас думаю… Вот смог бы я так действовать, когда почти все против тебя и считают врагом?

– Думаю, ты способен и не на такое, – произнёс я.

Юхтин улыбнулся.

– Желаю удачи, Георгий Олегович!

– Спасибо! Сегодня она нам точно нужна, как никогда.

Бекешин тоже провёл ночь неспокойно, но пытался выглядеть бодрячком.

– Давайте, товарищ начальник! Покажите, чего стоит милиция! – попросил он.

– Спасибо! – Мой голос дрогнул.

Господи, какое же это счастье, когда у тебя есть преданная команда, готовая идти за тобой и в огонь, и в воду!

Башня служила неплохим прикрытием. Я ждал прибытия поезда возле неё и, когда увидел издалека паровоз, из трубы которого вырывалась длинная струя дыма, ощутил в теле нарастающую решительность раз и навсегда покончить с этой затянувшейся войной между мной и губернскими чекистами, а вернее – предателем, который по случайному стечению обстоятельств вдруг оказался у рычагов власти.

Состав остановился у перрона.

Пора!

Я перелез пути под вагоном и оказался на перроне.

Маркус и его охрана ехали в «мягком», такой вагон в поезде всего один, по цвету найти его было несложно, так что я нарочно подгадал с местом.

Подступ оказался оцеплен людьми в форме. Лица у всех незнакомые, своих милиционеров я успел выучить – значит, чекисты Кравченко.

Вряд ли они знали меня, но есть вероятность, что им показывали мою фотографию.

– Товарищ, сюда нельзя! – преградил мне дорогу плотный мужчина в потёртой кожаной куртке.

Меня он явно не опознал, иначе бы действовал по-другому. Вытащил бы револьвер, ткнул в живот… Да мало ли вариантов остановить ещё на подступе. Вырубить, в конце концов.

А что – это идея!

Понятно, что сотрудник находится при исполнении, но…

Я оглянулся, чтобы понять – будут ли свидетели того, что сейчас произойдёт. Кажется, всё внимание переключено на дорогих гостей. Тем лучше.

– Прости, друг.

Один быстрый и аккуратный «выстрел» кулаком в нужную точку на теле заставил чекиста потерять сознание.

Их такому ещё не учили, хотя по стране уже катаются инструкторы, преподающие основы джиу-джитсу. Но, чтобы не говорили поклонники восточных единоборств, круче бокса для таких ситуаций ничего не придумали. Особенно, если противник просто не ожидает подвоха.

Я привалил чекиста к стенке вагона – ну, поплохело вдруг человеку, всякое бывает, сунулся дальше, увидел товарища Маркуса в кольце напряжённых людей – а, это явно его охрана. Местные кадры не чета тем волкодавам, что окружили латыша.

Такого я спатеньки не отправлю, любой из них сам отправит меня в края вечной охоты и не вспотеет.

С другой стороны толпу ледоколом прорезал Кравченко, которого тоже сопровождали несколько чекистов. Похоже, по плотности сотрудников ГПУ на квадратный метр площади наш маленький Рудановск сегодня превышал любые разумные пределы.

Эхма, кутерьма!

Я ринулся к латышу.

– Товарищ Маркус! Это я – Быстров! Вы меня знаете…

Кто-то попытался остановить меня, заломать руки, но Маркус всё-таки услышал мой голос.

– Быстров? Пропустите.

Я ощутил толчок в спину и сам не понял, как оказался внутри кольца охраны.

– Товарищ Маркус, нужно срочно поговорить! У меня важные документы, которые свидетельствуют, что в губернском ГПУ есть предатель.

Я сидел на деревянной скамейке, ожидая, когда меня позовут. Совещание за стеной шло уже часа два, и пока что никто не поинтересовался моей скромной персоной. Радовало только то, что ко мне не приставили караульного. Хотя всё могло измениться в любую секунду.

Наконец дверь кабинета распахнулась, в неё выглянула бритая голова порученца товарища Маркуса.

– Быстров, можете войти.

Я встал, машинально поправил складки на одежде и шагнул через порог.

Окна были открыты, но даже врывавшийся с улицы ветер пасовал перед густыми клубами табачного дыма. Снаружи доносились голоса людей, скрип колёс и постукивание копыт.

Кроме Маркуса и нахохлившегося Кравченко в кабинете сидели ещё несколько незнакомых людей в штатском и в военной форме. Все как по команде уставились на меня.

– Здравия желаю. Быстров – начальник милиции.

– Ну, здравствуй, начальник милиции! – по праву старшего первым среагировал Маркус. – Откуда узнал о моём приезде?

– Связался с товарищем Шмаковым, – не стал скрывать я. – Он и сообщил, когда вы будете у нас в городе.

– Я внимательно изучил ваши материалы, товарищ Быстров. Но бумага – только бумага. Хотелось бы поговорить непосредственно с арестованным Кауровым. Где вы его держите? Насколько я понял, в настоящее время он содержится в каком-то секретном месте.

Я назвал адрес. Латыш распорядился отправить туда своих