29

Два месяца я жила практически в раю. Мы не обсуждали с Селией Мика, в этом просто не было необходимости. Зато мы могли ходить куда угодно и делать все, что нам заблагорассудится.

Селия купила еще одну машину, темно-коричневый седан, который она могла оставлять возле моего дома каждый вечер, и никто не задавал лишних вопросов. Мы засыпали, убаюкивая друг друга, и выключали свет в доме за час до того, как ложились в постель, чтобы поболтать в темноте. По утрам я будила ее, легонько чертя узоры на ее ладони кончиками пальцев. На мой день рождения она сводила меня в «Поло-Лаундж». Мы старались быть незаметными среди людей.

К счастью, мой медийный образ женщины, неспособной удержать мужа, продавался лучше, чем рассуждения о моей сексуальной ориентации. Я не хочу сказать, что светская хроника всегда заведомо лгала. Я просто имею в виду, что газеты были готовы верить в ту ложь, которую я им продавала. И конечно, легче всего заставить людей верить в то, во что они хотят верить.

Единственное, чего я хотела, чтобы истории о моих романтических скандалах удостаивались места на первых полосах газет. И пока все так продолжалось, я могла быть уверена, что желтой прессе не будет никакого дела до Селии.

И, черт возьми, все складывалось как нельзя лучше.

Пока я не узнала, что беременна.

– Этого не может быть! – воскликнула Селия, стоявшая в моем бассейне в лавандовом купальнике в горошек и солнцезащитных очках.

– К сожалению, может.

Я только что принесла ей из кухни стакан холодного чая и теперь стояла возле нее в голубой накидке и сандалиях. Уже две недели я подозревала, что беременна. Но окончательно убедилась только накануне, когда втайне съездила к доктору в Бербанке, которого порекомендовал Гарри.

Сообщить новость Селии я решила именно в тот момент, когда она была в бассейне, а я держала в руке стакан холодного чая с лимоном для нее. У меня просто не было больше сил держать это в себе.

Я отменная лгунья и всегда была такой. Но поскольку я к Селии относилась как к чему-то священному, то и врать ей не хотела.

Я не питала иллюзий по поводу того, чего нам с ней стоит быть вместе и чего будет стоить, если мы решим продолжить. Я рассматривала это как своего рода налог на счастье. Мир намеревался забрать половину моего счастья. Но зато другая половина останется со мной.

И этой оставшейся половиной для меня была Селия. И наша жизнь вдвоем.

Мне казалось, что утаивать от нее что-то настолько важное неправильно. Да я бы и не смогла удержать это в тайне.

Я села на край бассейна, опустив ноги в воду, и потянулась к Селии, чтобы успокоить ее. Было понятно, что новость ее расстроит, но я никак не ожидала, что она швырнет стакан с охлажденным чаем в стенку бассейна. Маленькие осколки разлетелись по воде.

Я также не ожидала, что она уйдет под воду и попытается издать громкий крик. Актрисы склонны к драматическим жестам.

Селия вынырнула с растрепанными и прилипшими к лицу волосами, измазанная тушью. Со мной она не разговаривала.

Я попыталась взять ее за руку, но она вырвалась. Мне удалось мельком заглянуть ей в глаза – их переполняла боль. Вот тогда я поняла, что мы с ней совершенно по-разному поняли мой план относительно Мика Ривы.

– Значит, ты спала с ним? – спросила она.

– Я думала, это подразумевалось.

– Что ж, вообще-то нет.

Селия вылезла из бассейна и даже не вытерлась. Я смотрела на ее мокрые следы – возле бассейна, потом на деревянных ступеньках и, наконец, на ковровой дорожке.

Когда я чуть позже взглянула на окно спальни, то увидела, что Селия ходит туда-сюда по комнате.

Похоже, она собирала вещи.

– Селия, прекрати! – крикнула я, взбегая вверх по лестнице. – Это же ничего не меняет!

Пока я бежала, она уже заперла дверь.

Я постучала.

– Милая, пожалуйста!

– Оставь меня в покое.

– Пожалуйста, – молила я. – Давай поговорим.

– Нет.

– Нельзя оставлять это вот так. Нам нужно поговорить. – Я приникла к узкой щели между дверью и стеной, словно надеясь, что так мой голос улетит дальше и Селия поймет меня скорее.

– Это не жизнь.

Она открыла дверь и прошла мимо меня. Я покачнулась, потому что слишком сильно налегла на дверь, которую она так резко распахнула, но удержала равновесие и побежала вслед за ней вниз по лестнице.

– Нет, это жизнь. Наша жизнь. Мы многим пожертвовали, чтобы иметь то, что у нас есть сейчас, и ты просто не можешь сдаться.

– Могу, – возразила она. – У меня нет больше сил. Я не хочу так жить. Не хочу ездить на уродливой коричневой машине, только чтобы никто ничего не заподозрил, если она будет припаркована у твоего дома. Не хочу притворяться, будто живу одна в Голливуде, в то время как на самом деле я живу с тобой, в этом доме. И уж точно не хочу любить женщину, которая лучше закрутит роман с каким-нибудь певцом, чем признается миру, что любит меня.

– Ты все перевираешь.