– А ты трусиха, и мне просто не верится, что я когда-то считала по-другому.

– Но я сделала это ради тебя! – закричала я.

Мы стояли у подножия лестницы. Селия ухватилась одной рукой за дверную ручку, в другой руке она крепко держала чемодан. Она все еще была в купальнике, и с нее стекали капли воды.

– Ты вообще ничего для меня не сделала, – зло крикнула она. На ее груди выступили красные пятна, щеки вспыхнули. – Ты сделала это только для себя. Просто тебе невыносима мысль, что ты можешь оказаться не самой известной женщиной на планете. Ты сделала это, чтобы защитить себя и своих драгоценных фанатов, которые ходят в кино, лишь бы попялиться на твои сиськи на экране. Вот для чего ты это сделала.

– Селия, это все было ради тебя. Думаешь, твоя семья поддержала бы тебя, узнай они правду?

После этих слов она сердито фыркнула и повернула дверную ручку.

– Если люди узнают, какая ты на самом деле, ты потеряешь абсолютно все.

– Какие мы на самом деле, – бросила она, повернувшись ко мне. – Только не пытайся делать вид, что ты не такая, как я.

– Конечно, не такая. И ты знаешь сама, что я другая.

– Чушь собачья.

– Я могу полюбить мужчину, Селия. Могу выйти замуж за кого захочу и завести детей, могу быть счастливой. И мы обе знаем, что у тебя дело обстоит несколько иначе.

– Думаешь, ты лучше меня, вот в чем дело. – Она посмотрела на меня. – Думаешь, я больная, а ты тут просто в игры играешь?

Я схватила ее за руку, тотчас же пожалев о том, что сказала. Я вовсе не то имела в виду.

Но она отбросила мою руку.

– Никогда больше не прикасайся ко мне.

Я отступила.

– Селия, если о нас узнают, меня простят. Я в очередной раз выйду замуж за кого-нибудь вроде Дона, и они вовсе забудут, что мы с тобой были когда-то знакомы. Я переживу. Но не уверена, сможешь ли пережить ты. Потому что тебе придется или влюбиться в мужчину, или выйти за того, кого ты не любишь. Не думаю, что ты способна на что-то подобное. Я переживаю за тебя, Селия. Больше, чем за себя. Не думаю, что ты смогла бы восстановить карьеру, не говоря уже о твоей жизни в целом, если бы я ничего не предприняла. Я сделала то единственное, что знала. И оно сработало.

– Ничего не сработало, Эвелин. Ты беременна.

– Об этом я позабочусь.

Селия опустила глаза и рассмеялась.

– Конечно, ты же всегда знаешь, что делать, верно? Ты ведь справишься с любой ситуацией, да?

– Да, так и есть, – ответила я, не понимая, почему это должно было меня обидеть.

– Вот только когда нужно просто быть человеком, ты понятия не имеешь, с чего начать и как это делается.

– Ты ведь не серьезно, да?

– Ты шлюха, Эвелин. Ты позволяешь мужчинам трахать тебя ради славы. Вот почему я ухожу.

Селия открыла дверь, даже не взглянув на меня. Я смотрела ей вслед, смотрела, как она спускается с веранды и направляется к машине. Потом выбежала за ней к дороге.

Она бросила чемодан на пассажирское сиденье. Потом открыла дверцу и остановилась.

– Я так сильно любила тебя, ты была для меня смыслом жизни. Я всегда думала, что каждый человек послан на землю, чтобы найти свою пару. Мне казалось, что я родилась, чтобы однажды встретиться с тобой. Найти тебя, прикасаться к тебе, чувствовать твое дыхание и слышать твои мысли. Но больше я так не думаю.

Селия вытерла от слез глаза.

– Я больше не хочу, чтобы смыслом моей жизни был кто-то вроде тебя.

Жгучая боль полоснула грудь, словно струя кипятка.

– А знаешь что? Ты права. Ты мне не пара. Потому что я готова на все, чтобы создать мир только для нас с тобой, а ты ведешь себя как трусливая курица. Ты не хочешь принимать серьезные решения, не хочешь делать неприятные вещи. И я всегда знала это. Но я думала, что у тебя хватит ума понять, что тебе нужен кто-то вроде меня. Кто-то, кто не побоится замарать руки, защищая тебя. Тебе самой хочется все время изображать сильных и властных. Что ж, попробуй вести себя так же с кем-то, кто не будет из кожи вон лезть, лишь бы защитить тебя.

Лицо ее будто окаменело. Мне даже показалось, что она пропустила мимо ушей все, что я ей сказала.

– Полагаю, мы не так уж подходим друг другу, как думали, – сказала она и села в машину.

Я не до конца понимала, что происходит, пока не увидела ее пальцы на руле. Мне казалось, это просто обычная ссора. Мне и в голову не приходило, что эта ссора разведет нас. Все было так хорошо и так резко изменилось, словно крутой поворот на автостраде.

– Видимо, да, – только и смогла прохрипеть я севшим вдруг голосом.

Селия завела машину и включила задний ход.

– Прощай, Эвелин, – сказала она в самый последний момент и, выехав на главную дорогу, исчезла вдали.

Я зашла домой и начала стирать те мокрые следы, которые она оставила после себя. Позвонила в клининговую службу, чтобы очистили бассейн от осколков стекла.

Потом позвонила Гарри.

Через три дня мы поехали с ним в Тихуану, где никто не задавал нам никаких ненужных вопросов. В нужные моменты я отключила свой разум от всего происходящего, так что забывать впоследствии ничего не пришлось. Возвращаясь после процедуры к машине, я мысленно поздравила себя с успехами в компартментализации и диссоциации. И пусть об этом узнают все, но я ни разу не пожалела, что прервала ту беременность. Это было правильное решение. Я никогда в этом не сомневалась.

Всю дорогу домой, пока Гарри вез нас через Сан-Диего и вдоль побережья Калифорнии, я плакала. Плакала из-за всего, что потеряла, и из-за решений, которые мне пришлось принять. Плакала, потому что в понедельник должны были начаться съемки «Анны Карениной», а мне было наплевать, как я сыграю и что я за это получу. Меньше всего я хотела бы оказаться в Мексике по такому поводу. И мне отчаянно хотелось услышать Селию. Хотелось, чтобы она позвонила мне в слезах, призналась, что была неправа. Хотелось увидеть ее на пороге моего дома, чтобы она умоляла меня вернуться. Хотелось…

Да я просто хотела, чтобы она вернулась.

Когда мы съехали с магистрали Сан-Диего, я задала Гарри вопрос, который не давал мне покоя вот уже несколько дней.

– Как думаешь, я шлюха?

Гарри свернул на обочину и повернулся ко мне.

– Я думаю, ты замечательная. И невероятно сильная. И мне кажется, что некоторые невежественные люди бросаются этим словом, когда им больше нечего сказать.

Я выслушала его, затем повернулась и выглянула в окно.

– Правила устанавливают мужчины, – добавил Гарри, – но то, на что они смотрят пренебрежительно и свысока, может обернуться величайшей угрозой. Ты только представь, что было бы, если бы все женщины на планете требовали что-то в обмен на возможность попользоваться их телом. Да вы бы тогда тут всем руководили. Вооруженный народ. Противостоять вам могли бы только такие мужчины, как я. А это как раз то, чего эти мудаки хотят в последнюю очередь – чтобы миром правили такие, как ты и я.