– Тайра, – тихо сказал он. – Не бойтесь. Я не говорю, что всю будет хорошо, но… бояться нельзя. Чем больше смятение у вас в душе, тем легче будет вас зацепить, заставить делать то, чего вы делать не хотите. Меня учили, что нужно найти для себя какой-то якорь, что-то, что успокаивает, личное. На что можно опереться. Но это не должны быть воспоминания или фантазии о чем-то прекрасном. Должно быть что-то конкретное, реальное, что есть здесь и сейчас. Такой огромный валун спокойной реальности, которую не изменить. Вот он стоит, и вы за него держитесь. И нужно сосредоточиться на этом. Тогда всему наносному будет сложнее уцепиться за сознание. Соскользнет. Это, конечно, очень простая защита, слабая… да, почти никакой… но если бьют не по вам, а по площадями, по толпе, то может помочь удержаться.

Тайра кивнула. Успокоиться… Да, нужно. Вот только, эти разговоры вовсе не успокаивали, а наоборот.

– И какой якорь у вас? – спросила она.

– Мой вам не подойдет, нужно что-то свое. Это может быть ваша работа, например, представить, как вы прядете нить… Что-то простое, в чем вы уверены. Я не знаю, – он поджал губы, покачал головой. – Попытайтесь найти сами. Мне помогли найти, у нас хорошие специалисты есть… но я вам помочь вряд ли смогу, не умею копаться в чужом сознании.

Его учили. С его работой – это необходимо. «Копаться в сознании»… от такого чуть передергивало. Но все равно хотелось знать.

– И все же, какой у вас? Вы не хотите говорить?

Если снова откажется, Тайра больше настаивать не будет. Но почему-то кажется, это важно.

Он не хотел. Долго сидел, молча глядя на нее, потом в сторону. Потом снова на нее, прямо в глаза.

– Мне всегда помогало понимание, что нечего терять. Бояться просто нечего, и умереть не страшно, потому что я уже мертв… ну, в какой-то степени. Ничего хуже смерти со мной не произойдет, а смерть ничего не изменит, ни для меня, ни для окружающих. У меня нет близких, никто жалеть не станет, никому не станет плохо от этого. Никто не заметит, по большому счету. И мне… все равно. Ничего не держит. Ничего не изменится. Не страшно. Просто еще один шаг и… ничего не будет.

Он немного закусил губу.

– Так нельзя… – шепотом сказала Тайра.

– Да нет, – сказал он. – Все не совсем так. Это только психологический прием… И я вовсе не хочу умирать, у меня были другие планы. Я дом купил в Ольвере, там сад вокруг дома… яблони… весной – словно белые облака. Так вышло, что я его прошлой весной за этот сад и купил. Места красивые, поля… медом пахнут… и дышится так свободно. Рыбалка в реке отличная, я таких сомов больше нигде не ловил. И люди отличные. Немного закрытые, сторонятся чужих, но мне как раз это и надо. Зато, если что случится, всегда готовы помочь. У меня обычная жизнь, по сути. Только… ну… я за нее не держусь. Ну, помру я в черном круге, так за моим садом другие присмотрят, может даже, присмотрят еще лучше меня. Словно камешек в воду упадет – и ничего нет, круги разойдутся и снова гладь… А теперь… – он вдруг нахмурился больше.

– Что-то изменилось?

Сердце екнуло.

Эйден серьезно кивнул.

– Я думаю, уже глупо делать вид, что ничего нет. И слова ничего не изменят. Теперь очень страшно становится. Даже не то, что умереть, отвернуться страшно. Вдруг с вами что-то случится, а я не успею… Простите… – он вздохнул. – Иногда мне хочется запереть вас куда-нибудь в подвал, так, чтобы никто не добрался. Но только ментальная магия действует и сквозь стены. Кто знает, что могут вам внушить, пока вы там, взаперти. Я видел, как находясь под таким воздействием люди резали себе вены, от безысходности… если было чем резать, а нет – так зубами перегрызали… Нет, это не выход. Но если вы сможете справиться со своей силой, думаю, она сможет защитить вас. А если пытаться справиться, то прятаться нельзя. Чтобы справиться – нужно не бежать, а идти вперед. И я… На самом деле, я не знаю, как правильно.

Отчаянно.

Это пугает, но, с другой стороны, он прав. Для того, чтобы сила открылась – нужно верить в себя, не сомневаться ни на миг. Нельзя прятаться, когда ты бежишь – ты слаб. Нужно быть сильной.

Здесь на людей действуют страхом и ненавистью. А бояться нельзя… Сила Тайры – это любовь. Жизнь. Свет. Свет может противостоять тьме. Развернуть ненависть, накрыть своим теплом… И кажется вдруг – это так просто и очевидно…

Если бы только знать как.

Если бы только хватило ее сил.

– В воздух стрелять! – рявкнул Эйден. – Ждать, сколько можно. Но если начнут кидать камнями – стрелять в воздух! Хоть один убитый будет, и я сам умнику, который в него стрелял, голову прострелю!

Эйден говорил это и сам понимал – толку не будет. Вернее, будет вначале, но потом – не будет все равно.

Гвардейцы стояли насупленные, задумчиво поглаживая карабины.

– Если в воздух, то их не испугать! – буркнул один.

Толпа приближалась. Эйдену уже доложили, что народ собрался на площади и сейчас идет сюда, требуя от наместника хлеба, чтобы кормить семьи. Хлеба он, конечно, может дать. И денег. Но только, на самом деле, это никому не нужно. Потому что дело не в неурожае, в полях всего уродилось вдоволь.

Это часть плана, и Эйден заранее знал, что люди придут.

Более того, с лордом Кастадо они обговорили, как все будет. Обговорили, что должен делать Эйден, и как ему потом за это отплатят. Если он сделает все правильно, то завтра ему устроят встречу с менталистом. Ему и Тайре. И тогда, по договору, у него будет шанс проклятие снять.

Быстро, слишком быстро. Но потянуть время не выходит никак.

Разве что, завтра он встретиться не сможет… ногу ему, к примеру, в этой заварухе прострелят, и останется он лежать дома. Но тогда велика вероятность того, что к третьему шагу перейдут еще быстрее.

А третьим шагом планирует масштабное восстание против наместника и малькасийской власти, которое разгуляется по городу, вспыхнет огнем, а потом будет красиво подавлено людьми лорда Кастадо. И лорд Кастадо вынужденно возьмет власть в свои руки и наведет в Ирай Тохе порядок. Он лорд, кто как не он. И не как бунтовщик, а как преданный слуга империи. И даже будет готов империи эту власть передать, но его, в награду за преданность, поставят наместником. Фаргос постарается. Такие разговоры уже ходили, когда Эйдена отправляли сюда. Уже обсуждалось, что, возможно, управлять Ритханом должен кто-то из местных, это будет спокойнее для всех. Тогда еще не называли имен, но сами разговоры были. Раз имперские наместники мрут как мухи, раз их косит проклятие, то не стоит ли поступить разумно? Надо лишь выбрать правильного человека.

Эйдена отправили разобраться. Опровергнуть или подтвердить.

И сейчас его отчеты должны поспособствовать этому правильному выбору.

Эйден даже написал такой отчет, который от него ждали, и напишет еще. И даже с секретарем Кастадо согласовал, и даже при секретаре отправил. Всего-то и надо – при указании даты – месяц написать прописью и росчерк в личной подписи в другую сторону. Это не бросается в глаза, но в Солеро знают, что это значит, и оценят правильно. Так было условлено.