Тонкая нить ведовской подсказки затрепетала, пробуждая интуицию, знание, выход…

Раз, и-два, и-три, и…

Плавные шаги.

Кто тут, нет тут никого…

Теплый сияющий купол накрыл мир.

Ледяной кристалл аккуратно раздвинул паутину, я-не-я проскользнула в щель, которой не заметил тот, кто затаился внутри. Потому что снаружи его отвлекали…

Нить подсказки легла перед мысленным взором петлей, уводя в сторону, до стены и выше, на третий этаж.

Шаг. Хрустит под ногой трава.

Но это не я, здесь нет меня.

Простая мантра сосредоточения и сокрытия обернулась почему-то полноценными чарами, тонкими золотистыми нитями оплетающими тело.

А стены дома покрывал белый узор. Ровный, пульсирующий, но какой-то на ощупь тепловатый, словно подгнивающий. Кончики пальцев, коснувшиеся стены, захотелось оттереть песком. И вплавленные в структуру камня чары было никак не расплести. Незаметно…

Наверх.

Как подсказывает ведовская интуиция.

Несложно. Неровные камни, карнизы, оконные рамы.

Бесшумно. Быстрее. Купол света снаружи дрожит.

Вот. Здесь чары на стекле истончены до прозрачности. Изнутри.

Игла, замок. Скрип рамы. Тенью просочиться вовнутрь.

И застыть, попав, словно в мед, в густую концентрированную силу.

Лаборатория. Или ритуальный зал?

Большое помещение, в сумраке только видно, как подрагивает воздух над кругом из сгоревших свечей, в центре которого стоит пюпитр, приколот свиток и рядом распластано тело.

Тяжелый сладковатый запах. Кровь. Это кровь. Грудь жертвы чуть движется, приподнимаясь. Маг еще жив.

Медленно делаю шаг вдоль стены. К выходу. Приоткрытая дверь чуть приоткрывается. За ней — темнота. Нет, она не смотрит на меня сотнями глаз.

Я уже в брюхе этой твари.

Но я — не я, меня здесь нет…

В голове набатом грохочет пульс.

И-раз, и-два…

И вдруг руку что-то дернуло, словно нитью — марионетку.

Инстинкты истошно взвыли, чуя опасность. Я замерла на полушаге, перебирая пальцами перевязь.

Воздух стал густеть, превращаясь в воск. Я не выйду отсюда!

Та часть меня, что знает, заметалась, ища выход.

Стилет — не метательный нож, но…

Рукоять легла в ладонь.

Бросок! Пюпитр вышибает из круга свечей, взметнувшийся вверх пергамент к противоположной стене пришпиливает второй, пущенный миг спустя клинок.

И в помещении сразу проясняется.

И я почти вижу…

Где-то за гранью мира с разочарованным воем отступают от зеркальной воронки твари.

Хозяин… еще жив.

Быстрее, вниз.

Ноги сами выбирают, куда ступить, взгляд скользит по стенам коридора, лестнице, прихожей.

Ловушки, ловушки, ловушки…

Нет.

В замкнутой сфере защиты они все ориентированы вовне…

И кто же тогда оставил лазейку для вора?

Под ладонями, скользящими по пурпурному дереву двери, угрожающе проступают узоры из тонких нитей света. Разгораются, обжигая кожу.

И замыкаются на скважине… от которой нет ключа.

Интуиция шепчет, что искать некогда. Негде…

Пытаясь не расплести, но хоть ослабить чары у замка, обожгла ладонь о раскалившуюся врезанную пластинку.

Шипя, не глядя перебрала отмычки…

Защита заворочалась, ощутив наконец незваного гостя.

Чтобы ей на тварей, которые из свитка древнего чуть не вырвались, не обратить внимание.

Раз, два, три, подожди…

Не гори, не гори…

Эта!

Воздух погорячел.

Раз…

Поворот, рывок, поворот.

Два…

Щелчок!

Три…

Дверь с натугой распахнулась, я вывалилась в объятия холодной, безумно нежной осени. За спиной, прожигая ткань рубахи и кожу до костей, взревело пламя.

Свет — это огонь?

Тьма — мое убежище.

А еще одно убежище усталой Тьмы — официальная резиденция около города Лин-лиора.

Там я очнулась. Опустошенная и усталая, но живая. Об огне, прошедшемся между лопаток, напоминало только чувство некоторой стянутости в спине. Ну, кроме того, обожженная и, видно, вылеченная, она сильно чесалась. Неловко и опасливо поведя лопатками, я ощутила, как тонкая кожа трется о покрывало.

Надо вставать… Не хочется.

Узнавать, где я, что со мной, как разрешился вопрос со светлыми мейстре и учениками, снова впрягаться в обязанности гостя-кастеляна-хозяйки… Но я должна быть рядом. И кажется, я хочу быть рядом с лордом Рониа.

Лежа на спине, я упиралась взглядом в совершенно незнакомую, покрашенную светло-голубой краской стену. Мягкая подушка и перина не давали толком пошевелиться, повернуть голову, да и просто ощутить тело до конца. Впрочем, скорее всего были и какие-то лекарства. Магии я не чувствовала ни внутри себя, ни снаружи. Блокирующие или приглушающие ощущения эликсиры?

Встаем…

Осторожно выскользнув из-под шелковой простыни, огляделась.

Большая комната, заставленная светлой массивной мебелью, широкое витражное окно, за ним залитый солнцем пустырь. На дверях шкафа — то ли герб, то ли эмблема — знакомых очертаний резная тигриная морда. Комод рядом с кроватью завален баночками, пузырьками, бинтами и обрывками тряпок. Канделябр с оплывшими свечами. Рядом на кресле груда ткани.

Халат?

Укутавшись в легкую ткань, медленно и осторожно пошла искать ответы на вопросы.

Короткая анфилада светлых комнат, коридор, пара плотно закрытых дверей, разумеется, я проверила каждую, зимний сад. В заставленном кадками помещении со стеклянным потолком я задержалась.

Странно. Ни души, тишина, а ощущения заброшенности нет. Дом этот явно жилой. И в то же время нет желания, как порой в замке, пройтись на цыпочках, нащупывая каждый камень, обходя ловушки. Ставшие привычными, не вызывающими затруднений действия здесь не нужны.

Это просто дом. А не полный сил полуразумный артефакт, потакающий моим желаниям. И от этого как-то неуютно. Привыкла к замку.

Пожав плечами, я вдохнула пряный аромат каких-то цветов и двинулась дальше.

Поворот, галерея.

Я пошла медленнее.

На стене, также покрашенной в серый цвет, висели картины. Дюжина поясных портретов. Женщины разного возраста, от совсем молоденьких девушек до пожилых матрон. Все красивые, в богатых нарядах. И видно, что некоторые портреты очень старые. Видно по потемневшим, растрескавшимся рамам, а сами картины, к моему удивлению, полностью сохранили первозданную яркость цветов.