– Простите… – проговорил Николай и тихонько ушел,оставив женщину наедине с ее горем.

Ясно было только одно: преступник пользовался документамиумершего Никодима Прохорова. Как уж он раздобыл чужой паспорт, украл, либобеспечный Никодим потерял его по пьяному делу, а тот нашел, сейчас не известно.Но только и эта слабая ниточка оборвалась.

Надежда проснулась рано утром от пения не в меру шустройптички. Сквозь тюлевую кружевную занавеску был виден кусочек голубого неба, вгороде оно никогда не бывает таким чистым.

– Надь, а Надь! – кричала Люська снизу. –Работяги сказывали – уже брусника пошла, ты бы сходила на ближнее болото, а ясварю…

При слове «болото» в голове у Надежды всплыли вчерашниеумозаключения. Глубокой ночью она легла спать с благой мыслью – с утра пораньшеоткрыться во всем участковому. Он просто по должности обязан ее выслушать.

– Некогда мне по болотам шастать! – отрезалаона. – Николай когда сегодня будет?

– А тебе зачем? – тут же ощетиниласьЛюська. – Какая у тебя до него надобность?

– Да так… – Надежда отвернулась от жгучихЛюськиных глаз, – поговорить надо…

– Не о чем вам разговаривать! – строго сказалаЛюська. – Он сюда не для того ездит, чтобы разговоры разговаривать спосторонними женщинами!

«Вот дура!» – беззлобно подумала Надежда.

Участкового не было целый день. И только к вечеру, когдаНадежда, поддавшись на Люськины уговоры, собирала недалеко от дома бруснику,послышался стрекот мотоцикла.

Надежда бросила старухин расписной туесок и резвой ланьюскакнула на дорожку. И выскочила прямо перед мотоциклом, да так неожиданно, чтоучастковый едва успел затормозить.

– Надежда, да ты одурела совсем! – рассердилсяон. – Скачешь под колеса прямо как коза горная!

Надежда не обиделась – и верно, сама виновата, подошлаближе, бормоча слова извинения.

– Ладно, я, конечно, тоже проворонил, замотался совсем,в глазах от усталости темно, – признался Николай, – с утра в Выборг,потом в городе был…

– Узнал что-нибудь? – нерешительно спросилаНадежда. – Есть новости в деле с маньяком?

– Может, и есть, только посторонним про это знать неположено, – строго сказал Николай.

– Ну хоть нашли его? – Надежда проявляланастойчивость.

– Да не нашли, какое там! – Николай с досадоймахнул рукой. – В этом деле такая петрушка получается! Устал я, Надя,сегодня – сил нет! После поговорим!

– Да я не из пустого любопытства спрашиваю! –заторопилась Надежда, опасаясь, что участковый на этом прервет разговор. –Мне бы поговорить с тобой, Николай, нужно как раз по этому делу. Только безЛюси.

– А что с Люсей? – насторожился Николай.

– Да ничего с твоей Люськой не случилось! –Надежда повысила голос. – И бабка в порядке, снова в маразм впала, а так –ничего! И собака даже поправилась! Ты будешь меня слушать или нет?

– Ну ладно, давай излагай. – Участковый тяжеловздохнул и слез с мотоцикла.

– Уж извини, Николай Иванович. – Надеждаоглянулась по сторонам и подошла ближе. – Я тут подумала немного над всемижертвами, что пять лет назад были, и вот что получилось…

Видя искорки недоверия в глазах участкового, Надеждазаторопилась и для большей наглядности попыталась изобразить свои мыслипрутиком на дороге.

– Елизаветино поле, так? – втолковывалаНадежда. – Потом идет Егерская тропа…

Надо отдать должное капитану Черенкову – дело о Выборгскомманьяке пятилетней давности он помнил наизусть. Однако сегодня участковый былне в лучшей форме – очень устал за день, поэтому доходило до него с трудом. Итолько было дошли до Куликова болота, и в глазах капитана появилось понимание,как вдруг над ними раздался гневный голос Люськи:

– Это что же вы, заразы, тут делаете, хотела бы язнать?

Люська была в своем праве. Щеки ее пылали, глаза гореливолчьим зеленым светом, вся она была как раскаленная плита. Люська не сталатратить время даром, воинственно размахивая костылем, она устремилась наНадежду.

– Паразитка! – орала она. – Тебя в домпустили, по-хорошему отнеслись, а ты вон что устроила? Мужиков чужих отбиватьвздумала? Думаешь, я не понимаю, зачем ты его с утра караулишь?

Надежда обежала мотоцикл, Люська все же была не слишком подвижнаиз-за сломанной ноги, очнувшийся Николай схватил ее сзади за плечи.

– Люська, ты чего, совсем офонарела? – Надеждапредставила, как ситуация выглядит со стороны, и ей стало смешно. –Угомонись… сама подумай…

– Люсь, да ты чего? – вторил Николай. – Мы совсемпо другому делу…

– Знаю я, по какому вы делу! – оралаЛюська. – Совсем уже стыд потеряла! Да в твои годы о душе думать надо! Аона туда же, к чужому мужику лезет!

Такого оскорбления Надежда стерпеть не могла. Ладно бы ещеза дело, а то – так просто!

– Ишь, прилетела, симулянтка несчастная! – заоралаона. – «Надя, сходи туда, принеси то, сделай это, мне на ножку ненаступить!» А сама ходит прекрасно да еще и драться может! Никакая нога у неене болит, придуривается она, чтобы не работать, филонит! Попроси у меня ещечто-нибудь – фиг получишь!

Люська пыхтела и вырывалась из крепких рук участкового. Впылу драки они опрокинули туесок с брусникой, отчего Надежда окончательноозверела и вцепилась Люське в волосы. Прием был нечестный, поскольку Люську заруки держал Николай. От боли и от обиды Люська так заорала, что прибежал ееШарик и, не разобравшись в ситуации, цапнул Надежду за ногу. То есть попыталсяэто сделать. Надежда от неожиданности немного ослабила хватку, тогда участковыйоттолкнул ее и пихнул Люську в коляску.

– После поговорим! – бросил он, не оглянувшись.

– Ты у меня еще получишь! – пообещала Люська.

– Вот потому и маньяка найти не могут – милиция сбабами занята! Некогда ей убийцу искать! – в сердцах крикнула Надеждавслед мотоциклу, подобрала свой туесок и побрела на хутор.

Рано утром, когда все еще спали, под окном закашлял Николай.Он потоптался на месте, потом потянуло дымком сигареты. Надежда от злости спалаплохо, прикорнула под утро, так и то разбудили. Она заворочалась и решила не вставать– все равно разговора не получится, какая уж тут беседа по делу, когда всетишком да с оглядкой. А Люська услышит да начнет орать – перед старухой срамуне оберешься. Николай под окном снова покашлял. Позвать Надежду он боялся –Люська явится, а он еле-еле ее успокоил.

«А не пошли бы все подальше!» – сонно подумала Надежда иперевернулась на другой бок.

Когда она спустилась вниз, участкового и след простыл, астаруха, самостоятельно выбравшись из кровати, величественно восседала натеррасе в одной ночной сорочке. Хорошо, хоть с утра крыльцо было залитосолнцем.