— Тогда в горах, — произнес Анвэйи, — когда погибли мои родители… Я чувствовал твою магию. Ты спас меня.

— Я был молод и горяч, — ответил двуликий. — Пытался разрушить стену собственными силами, но не мог из-за неуравновешенности магии. Видишь ли, я больше темный, чем светлый. Мне нужен был кто-то такой же, как я, который бы смог находиться со мной внутри купола, но чтобы его магия была больше светлой, чем темной. Я всё просчитал. Это создаст балансовое магическое поле, через которое магия из уничтоженной стены будет входить в меня равномерно. В прошлый раз я едва не погиб: тогда чудом спасся, хотя выброс светлой магии, которую я не смог принять, был огромен. Эта волна прошлась по горам, вызвав обвал. Твои родители оказались жертвами, а ты как-то смог выжить благодаря своей магии. Тогда, видя еще совсем ребенка и осознавая, какая в тебе заточена сила, я понял, что нужно для разрушения моей стены. Магия, уравновешивающая меня внутри границы. Ребенок, в котором, наоборот, светлой магии больше, чем во мне, но она такая же смешанная. Я ждал, пока твоя сила, Анвэйм, достигнет своего пика. И я умею быть терпеливым.

— Поэтому ты не выбрал в своем плане меня? — спросил делорд задумчиво. — Тебе нужен был именно светлый отец для твоего “уравнителя”.

— Не обессудь. Вы же не подеретесь сейчас из-за такой мелочи? Подумаешь.

Столько насмешки в его словах, столько желчи. Внутри сидит маленький обиженный ребенок, но при этом невероятно могущественный.

— В тебе говорит обида, — произнесла я и подняла заплаканные глаза на двуликого. — Неужели ты не понимаешь, что ничего этим не решишь? Почему бы не отступить? Ты — мой брат.

— Не твой, а Аламинты, и то лишь единокровный, — усмехнулся он. — Не пытайся наставить меня на “путь истинный”, ничего не получится. Я давно шел к своей цели и согласен только на могущество. Но, кажется, наш диалог затянулся, — он посмотрел на Аира, — ребенка, пожалуйста.

— Нет, — прошептала я, смотря на делорда, — не отдавай ему малышку. Пожалуйста. Ты не можешь, нет.

— У него нет выбора, — произнес Анвэйм и посмотрел на меня, — ты в коконе. Разбить его извне не получится — магия двуликого слишком сильна, а мой резерв почти пуст. — Я нахмурилась, не понимая Анвэйма. — Лишь изнутри получится разбить его.

Аир медленно шел к Санхелю-Дарриа, а я неотрывно смотрела на Анвэйма. Что он хочет этим сказать? О чем он? Почему он без магии?

Посмотрела на свои руки, вновь обратив внимание на искорки между пальцев. А ведь это не просто покалывания, это — настоящая магия. Магия Анвэйма. Я с ужасом осознала, почему он пуст — он передал магию мне, пытаясь спасти. Разве такое возможно? Я плохо помнила об этом, кажется, что-то такое он мог сделать, например, он же передавал магию нашей дочери.

Но сейчас важно не это. Намного важнее другое — у меня есть магия, если я правильно поняла слова Анвэйма. И те полосы, когда я дотронулась до купола, это трещины. Я вновь приложила ладони, просматривая узор купола. Аир уже протянул Арину, затянутую в магический купол-щит, созданный ею самой, двуликому, но в последний момент в небе раздался оглушительный клекот — через стены пролетел грифон.

— Эрнаст, — прошептала я, без труда узнав питомца Аира.

Грифон спикировал вниз и, схватив корзинку с малышкой, взмыл в небо.

Аир тут же ударил по двуликому темной волной, пользуясь замешательством последнего. Тот отлетел к стене, пролетев через неё. Грифон опустился за скалы, спрятав там и малышку.

— Торопись, Света! — крикнул Аир. — Долго я сдерживать его не смогу.

Я кивнула, хотя хотелось кричать. Визжать. Биться в истерике. Я подавила все эти эмоциональные порывы и сосредоточилась на магии в куполе. Анвэйм тем временем вылечил рыфенка. Я облегченно выдохнула — мысленно я уже распрощалась со своим другом и сейчас была рада, что Вэйм все-таки жив и мои опасения беспочвенны. Рыфь поднялся, пошатываясь, но вскоре восстановил равновесие и зарычал, после чего бросился к завесе. Анвэйм подошел ко мне и приложил свои ладони по другую сторону купола.

— Не получается, — прошептала я.

— Ты сможешь. Сейчас ты не контролируешь свою магию, и это может лишь сыграть на руку. Ударь чистой волной по куполу. Не бойся.

— Не получается, Анвэйм! Как вообще магия оказалась у меня? — спросила, пытаясь сосредоточиться на ощущениях в кончиках пальцев и при этом краем глаза наблюдая, как Вэйм уворачивается от энергетических сфер двуликого, отвлекая его на себя, пока Хассаир плетет купол вокруг нас.й. — Ты спас мне жизнь, передав мне магию. Такое возможно? И почему не Хассаир? Он ведь тоже мог в этот момент сделать меня темной.

— Мог, — кивнул Анвэйм. — И мне следовало поступить именно так, но… я просто слишком испугался за твою жизнь. Точно не помню, что было в тот момент.

У меня начало получаться. Голос Анвэйма успокаивал, я слушала его, но сама была сосредоточена на магии в ладонях, которые пускали все больше белых линий по мерцающему куполу. Двуликий отшвырнул Вэйма и занялся вплотную куполом делорда: темные линии от ударов двуликого разлетались по щиту Аира все чаще.

— Делорд ждал в Коралловой гостиной дворца. Он чувствовал твою боль, но ведь боль при родах — обычное явление, так его убедили. И он сидел ждал, испытывая, как я полагаю, не самые приятные ощущения в те моменты. А когда ты начала умирать. я даже не подумал о нем, даже не вспомнил. У меня в голове была единственная мысль — о спасении твоей жизни. И я принял решение согласно ситуации. Когда прошло уже достаточно времени, а агония не проходила, его темнейшество заподозрил неладное и попытался ворваться в покои. Его не пускали, однако он вошел, увидел проведенный ритуал и.

— Не сдержался? — спросила я, посмотрев на рану на скуле Анвэйма, которая через полупрозрачный купол “плыла”.

— Да, — кивнул Анвэйм. — Рану не смогли залечить, так как он еще непроизвольно вложил в неё проклятье — она заживает слишком медленно. Но я его понимаю: в тот момент я буквально лишил его наследника. Ваша связь никуда не делась, поэтому, возможно, ты продолжишь испытывать к нему смешанные чувства, но детей у вас не будет.

Я отвела взгляд. Не то чтобы я хотела детей от Аира, более того, мне не хотелось с ним связывать свою судьбу, но я бы не была столь категоричной. Раньше тоже думали, что темная не может родить ребенка от светлого, однако мы сломали это правило.

Или сломал его Санхель-Дарриа? Или же Стэфания, которая из любви к своему ребенку пожертвовала своей жизнью и подвергла весь мир опасности? Сейчас её сын угрожает моей дочери…

Нет, не позволю! Никому не позволю обидеть мою малышку. Белые линии становились все шире. Анвэйм облегченно кивнул.

— Продолжай. Получается.

И я старалась. Линии пульсировали, то увеличиваясь, то уменьшаясь, но никак не хотели разрывать купол. В отличие от линий двуликого. Щит Хассаира рассыпался в щепки, а сам мужчина отлетел к скале, приложившись спиной и упав на грудь.