шесть, и вместе с младшим братом, Томасом, лордом Эгремонтом, они питали лютую неприязнь к семье Невилл. Все знали, что эти молодые люди и их товарищи носят в себе «обиду и гнев» на йоркистов. И едва ли это могло положительно сказаться на стабильности королевства в будущем[217]. Генрих или его окружение решили, что вместо кровавой междоусобицы и личной мести, которая может перерасти в беспощадный конфликт, двум сторонам нужно в буквальном смысле взяться за руки и с благословения короля заключить мир и наладить дружеские отношения.

Осенью 1457 года двор переехал из Ковентри обратно на юго-восток, и в начале нового года в Лондоне был созван большой совет. К концу января постоялые дворы Лондона заполнили лорды и крупные отряды их вооруженных слуг. Герцог Йоркский прибыл в сопровождении четырехсот человек и остановился в собственной городской резиденции — замке Байнард. С графом Солсбери прибыли пятьсот человек, с его сыном Уориком, приехавшим из Кале, — шестьсот. Все члены их отрядов были одеты в «красные кафтаны с вышитым на них посохом с зазубринами» — личной эмблемой Уорика[218]. Их соперники прибыли в Лондон с еще более серьезными силами: Генри, герцог Сомерсет, приехал в сопровождении герцога Эксетера и восьмисот человек, за ним подтянулись Перси (Нортумберленд, Эгремонт, сэр Ральф Перси) и Джон, барон Клиффорд, чей отец, Томас, также был убит, когда сражался за короля в Сент-Олбансе. С северянами в столицу прибыло мощное войско в полторы тысячи человек. К началу марта, когда король с королевой приехали в Вестминстер открывать заседание совета, Лондон напоминал место боевых действий. Городские власти установили ночной дозор, запретили населению носить оружие и, пытаясь поддержать мир и порядок, организовали на улицах вооруженные конные патрули. В то же время несколько тысяч королевских лучников расположились внутри столицы и за стенами, охраняя отрезок Темзы от Саутуарка до Хаунслоу.

Воздух искрился от напряжения, но, к счастью, открытие совета прошло спокойно, и после долгого обсуждения йоркисты и их молодые соперники заключили сделку. Йорк и Уорик согласились выплатить осиротевшим семьям значительные суммы, а также оплатить мессы по погибшим в аббатстве Сент-Олбанс (считалось, что так душа умершего быстрее покинет Чистилище). Невиллы и Перси согласились принять четыре тысячи марок в обмен на десятилетний мир. Об этом стороны официально договорились 25 марта, на Благовещение, этот день также называют Днем Девы Марии. Примирившиеся лорды вместе предстали перед народом, чтобы продемонстрировать вновь обретенную взаимную симпатию.

Процессия, двигавшаяся по заполненным военными улицам Лондона, представляла собой поразительное зрелище: каждый из оскорбленных лордов рука об руку шел с тем, к кому питал острейшую ненависть. Первым шел юный Сомерсет, державший под локоть старого Солсбери. За ними следовали примирившиеся и по-братски сошедшиеся Эксетер и граф Уорик. Процессию завершала самая странная пара: королева Маргарита в сопровождении своего злейшего врага, герцога Йоркского. Посредине в одиночестве шествовал выглядевший слегка нелепо Генрих VI, распорядитель Дня Любви и предполагаемый миротворец в своем раздробленном королевстве. Пышная процессия двигалась к собору Святого Павла, в который набилось «в тот день превеликое, доселе невиданное множество людей». За этим последовала служба, благодарившая Господа за снизошедший на Англию мир. Позже примирение отпраздновали состязаниями и турнирами в Тауэре и во дворце королевы в Гринвиче. День Любви призван был поразить присутствовавших тем, как две группировки лордов вновь соединила дружба. Более проницательный наблюдатель заметил бы, что разрыв между английскими аристократами, приведший к кровопролитию в Сент-Олбансе, стал еще глубже. Накануне этого показного примирения им сперва пришлось вспомнить все те события, а затем построиться и, как членам разных команд, пройти перед толпой зевак. Все это лишь еще больше развело их в разные стороны.

На протяжении 1458 года финансовые трудности продолжали сотрясать правительство. После Дня Любви королева вместе с королем и принцем уехали в Ковентри, большинство лордов со своими вооруженными отрядами покинули Лондон и вернулись в свои владения. Но город все еще был охвачен беспорядками, а вместе с ним и юго-запад, Уэльс и приграничье, и север Восточной Англии. Королевство бурлило, а королева и йоркисты продолжали бороться за власть. Осенью Маргарита начала снимать сторонников Йорка и Невиллов с государственных постов и укрепила свои позиции, взяв под контроль королевские доходы и официальные назначения.

Единственной должностью, с которой она ничего не могла поделать, был пост командующего Кале, который занимал Ричард, граф Уорик. Ему удалось сохранить за собой это место в кризисные 1450-е годы, и он продолжал возглавлять городской гарнизон, представлявший собой мощное постоянное королевское войско. В его распоряжении находились значительные силы, к тому же солдаты были преданы Уорику, и сместить его с поста представлялось непростым делом. Для правительства, находившегося по другую сторону пролива, это переросло в серьезную проблему, когда граф начал действовать несколько неожиданным образом. В гарнизоне Кале вечно не хватало денег, и жалованье солдатам всегда платили с задержкой. Чтобы решить этот вопрос, а также создать в глазах подчиненных образ флибустьера, Уорик стал использовать Кале, по сути, как пиратскую базу. Разбойные суда, вышедшие из порта, нападали на торговые корабли из Нижних земель и Италии, а однажды разгромили перевозившую соль флотилию Ганзейской лиги — гильдии торговых городов, расположенных вдоль побережья Северного и Балтийского морей. Груз был разграблен, матросы жестоко убиты. Такая же судьба постигла испанскую флотилию из двадцати восьми кораблей, на которую летом 1458 года внезапно напали суда, связанные с Уориком. Между командами произошла «перебранка», как записал один хронист, явно недооценивая серьезность конфликта. На самом же деле произошло масштабное морское сражение, море окрасилось кровью более чем двухсот погибших испанцев и восьмидесяти солдат из Кале. Триста человек были «очень сильно» изранены[219].

В начале 1459 года Уорика вызвали на совет в Вестминстер, который собрали, чтобы обсудить, в числе прочего, слухи о запланированной атаке французов на южное побережье Англии. Граф ехал туда без энтузиазма, понимая, что его хотят как можно скорее снять с поста командующего. Его нежелание ехать вскоре оправдалось. Пока Уорик находился при дворе, между его людьми и несколькими придворными произошла перебранка, «настолько бурная, что они убили бы графа». Возможно, эта ссора и не была подстроена для того, чтобы разделаться с Уориком, но он считал иначе. Когда до него дошел слух, что его собираются заключить в Тауэр, граф на своем судне покинул Лондон и вернулся в Кале. Ему удалось сохранить пост, но его глубоко взволновало то, что он, похоже, чудом избежал смерти. Отношения между йоркистами и двором стремительно портились.

С конца весны 1459 года обе стороны снова начали готовиться к вооруженному конфликту. Маргарита действовала через сына. В мае двор опять переехал в Ковентри, по соседним графствам разослали письма с требованием собирать военное ополчение для короля, неподчинившимся грозило наказание. Повсюду в центральных