вооруженную до зубов цитадель, куда стягивалась английская оппозиция и противники королевы Маргариты. А таковых нашлось немало. В последние месяцы 1459 года разгневанная королева, как и ожидалось, с негодованием набросилась на своих врагов. Перед Рождеством на заседании в монастыре Девы Марии в Ковентри парламент принял билль об опале, лишивший йоркистов имущества и титулов. Позже это собрание, которое добивалось полного юридического и финансового уничтожения Йорка, его сыновей и множества их друзей, слуг, единомышленников и союзников, будут называть «Парламентом дьяволов». Билль предваряла нелепая пропагандистская преамбула, в которой герцог Йоркский был изображен лицемерным неблагодарным чудовищем, «чьи лживые и предательские замыслы, заговоры, поступки и неустанные труды, исполненные цветистой лжи», вылились в страшнейшие деяния, какие «когда-либо совершал подданный в отношении своего государя». Генрих же был представлен не только как великодушный повелитель, чье доверие было обмануто и чья жизнь оказалась в опасности (при Сент-Олбансе), но и как решительный солдат, который отважно встретился с врагом на поле брани и так «умно, по-рыцарски и мужественно» взывал к своим подданным[229].

Билль об опале означал гражданскую смерть. Он лишал приговоренных «всех их владений, наград и званий, которыми кто-либо из них обладал в королевстве Англия, в Уэльсе и Ирландии», включая «все награды, замки, титулы, имения, земли, доходы со сдачи земли и имущества в аренду, доходы с долей собственности, аннуитеты, посты, лены, адвоусоны (право назначать священника), право долгосрочного пользования землей, наследство и другую собственность». Документ был направлен не только против Йорка, его сыновей Эдуарда, графа Марча, и Эдмунда, графа Ратленда, но и против Солсбери, Уорика и их знатного сторонника Джона, барона Клинтона. Включили в него и других слуг, вассалов и помощников йоркистов, в том числе сэра Уолтера Деверё, сэра Уильяма Олдхолла и Элис, графиню Солсбери, жену графа. Джон де ла Поль, унаследовавший титул герцога Саффолка от отца, был «понижен» до графа за свой «преступный» брак с дочерью Йорка Елизаветой[230].

Нескольким виновным удалось избежать разорения, например Томасу, барону Стэнли, простили то, что он не присоединился к сражению при Блор-Хите. Но в целом королева запустила беспощадную кампанию отмщения союзникам Йорка. Их земли и титулы перешли в собственность короля, сами они были освобождены от занимаемых постов, а управление конфискованными владениями передали людям, давно известным своей лояльностью короне и двору. Бенефициарами стали и ближайшие родственники короля. Оуэн Тюдор отныне и до своей смерти должен был получать содержание в 100 фунтов в год, начисляемое с имений, которые отняли у барона Клинтона. Джаспер Тюдор, который последние четыре года представлял власть короля в Южном Уэльсе, стал констеблем, управляющим и главным лесничим в богатом и важнейшем графстве Йорка — Денби, и, кроме того, получил право собрать войско в Уэльсе для того, чтобы отбить замок Денби у его владельцев-йоркистов.

Но несмотря на решительное намерение обратить закон против йоркистов, королеве и правительству не удалось дотянуться до них самих. Йорк и его второй сын Эдмунд были в безопасности в Ирландии. И хотя Джеймс, граф Уилтшир, бесхребетное существо, которого из всех людей королевы йоркисты ненавидели чуть ли не больше всех, был назначен наместником в Ирландии, из-за поддержки, которой Йорк пользовался по ту сторону моря, он фактически не мог исполнять свои обязанности. Почти точно так же ситуация выглядела и в Кале, где Уорик наслаждался своим положением и неприкосновенностью, находясь вдали от тех, кто в Англии так сильно желал ему зла.

Однако Уорик, которому исполнился тридцать один год, вернулся в Кале не для того, чтобы прозябать в изгнании. Он был опытным солдатом, уважаемым популярным лидером и проницательным политиком и использовал свое аристократическое происхождение для того, чтобы обрести союзников на континенте — от герцога Бургундского до посланников папского двора. Вместе со своим отцом, графом Солсбери, и племянником, сыном Йорка Эдуардом, графом Марчем, Уорик целый год занимался пополнением и перевооружением своих войск.

Королева Маргарита послала Генри Бофорта, герцога Сомерсета, изгнать бунтовщиков из Кале и занять пост командующего. Но Сомерсет не смог продвинуться дальше города Гин и совершал многочисленные атаки на порт оттуда. Впрочем, все они с легкостью были отбиты. В то же время пиратские шайки йоркистов, как викинги, высаживались на побережье Кента, нападали на города, убивали и захватывали в плен местных военачальников короля. Дважды люди Уорика ограбили и потопили корабли, посланные короной к берегам Кента для борьбы с ними. Во время одного особенно отчаянного набега лоялист лорд Ричард Вудвилл, барон Риверс, и его сын Энтони Вудвилл, посланные в Сэндвич для того, чтобы оттуда организовать атаку на Кале, были похищены пиратами Уорика и в качестве пленных доставлены в гарнизон. Одновременно с ведением этой партизанской войны Уорик бесстрашно поддерживал связь с Йорком и Ратлендом, находившимися в Ирландии. В марте 1460 года графу даже удалось проплыть вдоль всего побережья Южной Англии и Уэльса и встретиться с Йорком в Уотерфорде на южном побережье Ирландии. Там лидеры двух лагерей мятежников обсуждали свое возвращение в Англию.

26 июня Уорик, Марч и Солсбери высадились в Сэндвиче и обнаружили, что в городе их уже ждали. Накануне передовой отряд под командованием брата Солсбери, барона Фоконберга, смел королевскую оборону, разграбил городской оружейный склад и незамедлительно отрубил голову несчастному Осберту Мандфорду, который имел несчастье быть местным королевским военачальником. Свое нападение йоркисты предварили традиционным манифестом, в котором заверяли короля в абсолютной верности и вновь осуждали бедность короны, отсутствие правосудия и неспособность королевского двора «жить за счет собственного благосостояния» (то есть за счет личных доходов короля, а не налогов). Они также отметили, что после «убийства» герцога Глостера в Бери в 1447 году появился «заговор уничтожить и убить вышеназванного герцога Йоркского», и напомнили о его «королевской крови». Вместо того чтобы в открытую нападать на короля или королеву, йоркисты с резкой критикой обрушились на тех, кто сменил старого герцога Сомерсета в качестве их главного объекта презрения: Уилтшира, Шрусбери и Бомонта[231]. Ни в интонации, ни, по сути, в манифесте не было почти ничего нового. Йоркисты совершенно правильно рассудили, что наибольшей поддержкой корона пользуется в центральных графствах, на северо-западе и в Уэльсе. Гул недовольства, который, прокатившись по Кенту и северо-востоку, привел к восстанию Джека Кэда, так до конца и не затих, и смуту вновь можно было разжечь подстрекающими к мятежу листовками в поддержку Йорка.

Ко 2 июля Уорик вместе с войском был уже в Лондоне. Туда к нему из Южной Англии стекались тысячи сторонников. К облегчению мэра и городских старейшин, которые за последнее десятилетие несколько раз бывали свидетелями того, как город с ног на голову переворачивали беснующиеся войска мятежников, йоркисты остановились в столице всего на двое суток. Затем они разделились на две большие группы: первой командовал Фоконберг, второй — Эдуард и Уорик. Они спешно