– Пожалуйста, хватит! – взмолилась Клео Вудворт, сжимая руками голову. Мысли Мэтокса пугали ее, позволяя видеть историю Крины: Румыния, вендари, слуги, кровь, боль, страдания, слезы…

– Разве тебе не нравится? – спросил Мэтокс. Клео спешно тряхнула головой. – Но ты же хотела знать, откуда приходят тени, хотела получить ответы…

– Мне больно, – у нее из носа вытекла тонкая струйка крови. Той самой крови, которая текла у нее по спине, когда отчим в детстве брался за ремень.

– Я думал, тебе нравится боль, – сказал Мэтокс, читая ее воспоминания.

– Не такая… – Клео прижала к лицу носовой платок, заглянула Мэтоксу в глаза.

Он ждал, когда она успокоится. Ждал, когда Вайорель подаст ему знак, что месть подана охлажденным блюдом к столу. Ждал самого себя, своих мыслей, умчавшихся куда-то вперед, строя планы, как он расправится с убийцами Крины, с монстрами, которых боится собственный хозяин.

– О чем ты думаешь сейчас? – спросила Клео Вудворт.

– О твоем отчиме.

– О моем… – она вздрогнула, напряглась. – Причем тут мой отчим? Я не видела его уже очень давно.

– Но продолжаешь вспоминать.

– Нет.

– Я вижу, как ты это делаешь. Одна. В кровати. Ласкаешь себя и представляешь тот старый кожаный ремень, которым он порол тебя.

– Это неправда.

– Правда, в которой ты боишься признаться, – Мэтокс позволил себе едва заметную улыбку. – Я вижу это в твоих мыслях. Ты помнишь все детали, звуки, запахи. Ты помнишь, какой была пряжка ремня: черная, с грубыми металлическими вставками по краям. И я вижу, как далеко могут зайти твои мечты.

– Пожалуйста, хватит.

– И себе ты так говоришь каждый раз, когда желание удовлетворено. Боишься своих фантазий, бежишь от них. Лечишь людей, понимаешь их, но не можешь понять и вылечить себя.

– Это не вылечить. Все уже в прошлом.

– А если я скажу, что мы можем вернуться в твое прошлое?

– Что?

– Вернуться в момент, который засел глубоко в твоей памяти, оставил на твоем сознании такие же шрамы, как на твоей спине? – взгляд Мэтокса стал колким, обжигающе горячим.

Клео увидела, как задрожали предметы в кабинете. Стены утратили плотность. Ночь за окнами уступила место жаркому дню. Жалюзи исчезли. Теперь их место заняли домашние шторы, что висели в комнате Клео, когда она была подростком. Привычный запах сигарет сменился забытым запахом дома. Солнечный свет из окна просочился сквозь стекла в кабинет. Вернее, не кабинет. Теперь это была ее комната. Ее кровать. Ее стулья. Ее стол. И Мэтокс, этот странный незнакомец, перестал быть тем, кого она видела минуту назад. Его черты растворились в пространстве, задрожали неясной дымкой, как задрожали все воспоминания, в реальность которых она перестала верить. Сколько ей лет? Кто она? Все еще психотерапевт, приближающийся к тридцатилетнему возрасту, или снова подросток? Мысли спутались, вспыхнули страхом и волнением.

Мэтокс поднялся со стула. Отчим Клео поднялся со стула. Звякнула пряжка ремня. Пара сальных фраз, пара проступков, за которые следует наказание. Клео вздрогнула. Отчим неспешно снял старый черный ремень с грубыми металлическими вставками по краям.

– Мы можем помочь друг другу, – сказал Мэтокс, но Клео видела в нем своего отчима. – Я помогу тебе, а ты поможешь мне.

– Как помочь? – спросила Клео, сделала еще один шаг назад, уперлась в стол. Подставка для карандашей упала, покатилась по столу. Карандаши посыпались на пол.

– Я утолю твою жажду там, – Мэтокс указал ей на живот. – А ты утолишь мою жажду здесь, – он прижал указательный палец к левой части своей груди.

– И какова твоя жажда? – спросила Клео, невольно опуская глаза к ремню и расстегнутой ширинке отчима.

– Месть. Немного мести. Но чуть позже. Не здесь.

– И ты думаешь, что я смогу помочь тебе?

– Я думаю, что ты обязана помочь мне, – Мэтокс занес руку с ремнем, замер. Клео смотрела на ремень и не могла подавить дрожь. – Сними кофту, – сказал Мэтокс. Она подчинилась. – Теперь повернись ко мне спиной.

Клео уперлась руками в стол. Реальность и вымысел вздрогнули. Ремень рассек воздух, опустился на спину, оставляя красный след.

– И это все? – спросила Клео так же, как спрашивала в детстве.

– Это только начало, – сказал Мэтокс так, как говорил давно отчим.

Ремень снова рассек воздух. Боль обожгла тело. Клео вздрогнула, закусила губу, сдерживая стон. Еще один удар. И еще…

– Ах…

Что-то яркое и искрящееся вспыхнуло перед глазами. Клео сжала ноги. Еще один удар. Еще один стон. Рука невольно потянулась вниз, чтобы приласкать себя, но Клео сдержалась. Ремень снова опустился на спину. Кожа лопнула. Вдоль позвоночника скатилась алая струйка крови. Рана вспыхнула огнем, который проник под кожу, в мягкую плоть, в путающиеся мысли.

– Еще, – попросила Клео. Свист ремня. – Еще и сильнее, – удар. – Пожалуйста, сильнее, – реальность снова задрожала перед глазами. Клео замерла, борясь с возбуждением.

– Скажи это, – поторопил Мэтокс. – Скажи, чего ты хочешь? Скажи, чего тебе не хватает?

– Я не могу.

– Не бойся.

– Нет… – Клео заплакала, попыталась сжать сильнее ноги, но этого было уже мало. – Возьми меня, – прошептала она одними губами.

– Не слышу, – сказал за спиной отчим.

– Пожалуйста, возьми меня как женщину, – бледные щеки Клео залил пунцовый румянец.

– Дрянная девчонка! – прохрипел отчим.

Ремень снова опустился на ее спину.

– Возьми меня, – удар ремня. – Возьми меня, – удар. – Возьми! – Клео задрожала, почувствовав на своих бедрах грубые руки.

Реальность преломилась, изменила свой ход. Но это уже было не важно. Мэтокс подошел ближе, подался вперед. Клео ахнула, замерла. Внутри она была горячей, влажной и неприлично просторной. Была здесь, в настоящем, для Мэтокса. Но для Клео все грани стерлись. Клео подросток и Клео женщина слились воедино. Боль и разочарование. Волнение и стыд. Подавленные желания вспыхнули россыпью чувств. Ремень рассек воздух и снова опустился на спину. Клео ахнула. Худые ноги задрожали. Колени подогнулись. Она схватилась руками за край стола, чтобы не упасть. Видение растаяло, вернув ее в настоящее.

– Твою мать! – Клео закрыла глаза, продолжая вздрагивать. Мэтокс неспешно застегнул ремень. Клео бросила на него короткий, не то злой, не то стыдливый взгляд. – Что это было, черт возьми? – нарочито небрежно спросила она.

– Моя часть договора, – Мэтокс прикурил две сигареты, передал одну Клео. – Теперь твоя очередь выполнить то, что ты должна.

– Только если ты пообещаешь, что мы повторим все это еще раз, – Клео затянулась, выпустила к потолку густую струю синего дыма.