— Лучше себя чувствуешь? — спросил Джим на следующий день,потом сухо добавил:

— Мэри рассказала тебе о Кэрол Витворт, а ей не стоило этогоделать.

Лицо Лорен было бледным, но спокойным, когда она закрыла засобой дверь и протянула ему лист бумаги, который только что вынула из пишущеймашинки.

Джим развернул его и пробежал глазами.

— Ты увольняешься по личным причинам. Что это, черт возьми,значит? Какие такие личные причины?

— Филип Витворт — мой дальний родственник. И я не знала довчерашнего дня, что Кэрол Витворт — мать Ника.

От удивления Джим выпрямился в кресле. Он сердито взглянулна нее, затем спросил:

— А почему ты мне об этом рассказываешь?

— Вы же спросили, почему я увольняюсь. Он молча смотрел нанее некоторое время, и его лицо постепенно смягчалось.

— Итак, ты родственница второго мужа его матери, — сказалон. — И что из этого?

Лорен не была готова что-либо обсуждать. Без сил онаопустилась в кресло:

— Джим, вам не приходит в голову, что, будучи родственницейФилипа Витворта, я могла бы шпионить за вами для него?

Джим пронзил ее взглядом:

— А ты это делаешь?

— Нет.

— А Витворт просил тебя об этом?

— Да.

— И ты согласилась? — резко спросил он. Лорен и неподозревала, что можно чувствовать себя такой несчастной.

— Я думала об этом, но по дороге сюда решила, что не смогуэтого делать. Я провалила тесты, чтобы, меня не взяли, и я бы… — Коротко онарассказала ему, как она встретила Ника в тот вечер. — И на следующий день меняприняли на работу.

Она откинулась назад и закрыла глаза.

— Мне хотелось быть рядом с Ником. Я знала, что он работаетв этом здании, поэтому я устроилась сюда. Но я никогда не передавала никакойинформации Филипу.

— Просто не могу поверить, — сказал Джим, потирая пальцамилоб, как будто у него сильно болела голова.

Минуты проходили в молчании. Лорен была слишком несчастна,чтобы что-то возразить. Она просто сидела и ждала, когда он вынесет ейприговор.

— Это все не имеет никакого значения, — сказал он наконец. —Ты не уйдешь. Я не отпущу тебя.

Лорен с удивлением посмотрела на него:

— О чем вы говорите? Разве вас не пугает, что я могурассказать Филипу все, что мне известно.

— Ты не сделаешь этого.

— Вы уверены? — с вызовом спросила она.

— Вполне. Если бы ты собиралась шпионить за нами, то непришла бы сюда и не рассказала, что ты — родственница Витворта. Кроме того, тывлюблена в Ника, и я думаю, что он влюблен в тебя.

— А я думаю, что это не так, — сказала Лорен со спокойнымдостоинством. — И даже если так, как только он узнает, чья я родственница, онне захочет иметь со мной ничего общего. Я пыталась устроиться на работу в«Синко»— значит, пыталась заняться шпионажем. Никаким рассказам о вспыхнувшемчувстве он не поверит.

— Лорен, женщина может признаться мужчине в чем угодно, есливыберет для этого подходящее время. Подожди, когда Ник вернется и… — КогдаЛорен покачала головой, он сказал с угрозой в голосе:

— Если ты уйдешь без моего согласия, я не дам тебе хорошейрекомендации.

— Не давайте.

Джим наблюдал, как она выходит из кабинета. Несколько минутон сидел без движения, нахмурив брови. Затем медленно протянул руку и взялтелефонную трубку.

— Мистер Синклер… — Секретарша наклонилась к Нику и говорилашепотом, чтобы не мешать другим членам совещания — крупным промышленникам США,обсуждавшим международный торговый договор. — Извините за беспокойство, сэр, новам звонит мистер Джеймс Вильяме…

Ник кивнул, уже слегка отодвигая стул. На его лице неотразилось ничего, но он был обеспокоен. Он не мог вообразить причины, покоторой звонил Джим. Случилось что-то очень серьезное. Секретарша провела его вотдельную комнату, и Ник схватил телефонную трубку:

— Джим, что случилось?

— Ничего особенного. Мне просто надо обсудить с тобойкое-что.

— Обсудить? Ты понимаешь, что ты говоришь?! Сейчас в самомразгаре международное совещание, а…

— Я буду краток. Новый управляющий по продаже, которого янанял, может приступить к работе через три недели, пятнадцатого ноября.

Ник раздраженно выругался.

— Ну и что? — выкрикнул он.

— Так вот я звоню тебе, чтобы узнать, согласен ли ты с тем,что он начнет работать в ноябре, или удобнее, чтобы он подождал до января, какмы первоначально договорились. Я…

— Я ушам своим не могу поверить, — перебил его разъяренныйНик. — Мне наплевать, когда он приступит к работе, и ты знаешь это.Пятнадцатого ноября подходит. Что еще?

— Вроде бы все, — невозмутимо ответил Джим. — Ну, как там, вЧикаго?

— Ветрено! — рявкнул Ник. — Черт возьми, если ты вытащилменя с совещания, чтобы говорить об этом…

— Ладно, извини. Я отпускаю тебя. Кстати, сегодня утромЛорен подала заявление об уходе.

Это сообщение подействовало на Ника как пощечина.

— Я поговорю с ней в понедельник, когда вернусь.

— Тебе не удастся это сделать — она увольняется немедленно.Я думаю, она планирует завтра уехать в Миссури.

— Ты, должно быть, не справляешься, — процедил сквозь зубыНик, саркастически улыбаясь. — Обычно, когда секретарши влюбляются в тебя, тебеприходится переводить их в другой отдел. Лорен же сама избавляет тебя отбеспокойства.

— Она не влюблена в меня.

— А это уже твои проблемы, а не мои.

— Черт побери! Тебе хотелось поиграть с ней, а когда онаотказалась, ты заставил ее работать до изнеможения. Она любит тебя, а ейприходится передавать тебе приветы от твоих любовниц, ты заставляешь ее…

— Лорен до меня нет дела! — закричал Ник. — И у меня нетвремени обсуждать ее с тобой.

Он бросил трубку и вернулся в конференц-зал. Семь человеквзглянули на него с вежливым интересом, но осуждающе. По взаимнойдоговоренности они подходили к телефону во время заседаний только в случаяхкрайней необходимости. Ник сел в кресло и сухо сказал: