– Атлас, – с улыбкой сказал Ватт, неслышно подходя к брату Эйвери, который стоял возле пузыря янтарного цвета. – Сколько лет, сколько зим!

«Если бы ты только знал, сколько времени я потратил на тебя за последние недели, и все благодаря твоей безумной бывшей, или кем она тебе приходится».

Атлас нахмурился, пытаясь вспомнить протягивающего ему руку парня.

– Ватт Бакради. Мы встречались на плавучей вечеринке Картера Хафнера в прошлом году, – соврал тот.

– Ватт, конечно. Прости. – Атлас дружелюбно пожал ему руку. – Если честно, тот день прошел как в тумане, – с сожалением проговорил парень.

– Не то слово, – сочувственно сказал Ватт. – Не помнишь, как нас занесло в ромовый бар? Где Картер упал в бассейн, полный рыбы?

– «Рыбная хижина Эда»! – засмеялся Атлас. – Я и забыл! Отличный был денек. – Он поднял соломинку и сделал глоток из янтарного пузыря. – Этот – с виски и имбирным элем, – предложил Атлас. – Возможно, единственное, что тебе здесь понравится. Пришлось выпросить у Эйвери. В синих пузырях – атомный алкоголь с содовой, а розовые – с шампанским.

– Отец предупреждал меня: не стоит пить спиртное через соломинку, не по-мужски это. – Ватт усмехнулся, подумав, что еще сказал бы Рашид Бакради, если бы видел сейчас сына – стоящего рядом с миллиардером и распивающего виски из парящего пузыря. – К черту! В чужой монастырь… – Ватт сделал большой глоток.

– Полностью солидарен с твоим отцом. Выглядим мы нелепо, – усмехнулся Атлас. – Но девчонки это место обожают, поэтому и мы здесь.

Ватт кивнул.

– Итак… – сказал он, когда Атлас сделал очередной глоток. – Я слышал, ты уезжал на год. Путешествовал?

Парень заметил, как Атлас слегка напрягся, непринужденность между ними исчезла.

– Мне хотелось на некоторое время уехать, – только и сказал он. – Экзамены осеннего семестра я сдал и мог спокойно закончить школу.

– И куда ездил? – попытал счастья Ватт. – Что-нибудь посоветуешь?

– Был во многих местах. В Европе, Азии – да повсюду.

Больше Атлас ничего не сказал.

«Прости, Леда, я пытался», – подумал Ватт, попрощавшись с парнем и двинувшись дальше. Как и показывали его нелегальные розыски, Атлас оказался типом скучным и замкнутым.

Он увидел подругу Эйвери и Леды – Эрис. Она стояла в центре компании в черном кожаном платье, облегающем соблазнительные формы. Ватт узнал девушку по фотографиям, где видел их с Эйвери вместе. Роскошные длинные волосы Эрис рассыпались по обнаженным плечам, а густо накрашенные глаза сияли золотом, как у кошки. Бесспорно, девушка была великолепна и бросалась в глаза. Возможно, в другую бы ночь Ватт попытался заговорить с ней, но тут к нему повернулась Эйвери, и все померкли в сравнении с ней.

– Ватт. – На ее лице вспыхнула ослепительная улыбка. – Я так рада, что ты смог прийти.

– Ты устроила классную вечеринку.

– Это любимое место Эрис.

– А ты бы не хотела отметить здесь свой день рождения?

– Я всегда стараюсь сделать его не таким… – Эйвери замолчала и отвела взгляд.

– Без светящихся в темноте пузырей с коктейлями? Без издевательств над животными? – Ватт кивнул на туфли от «Моники Сали», где в каждом каблуке плавало по живой неоновой медузе.

Эйвери фыркнула и покачала головой:

– Просто… не таким. Я люблю дни рождения в узком кругу друзей, со вкусной едой, может, даже за пределами города. И чтобы весь день не проверять новости на линзах.

– Серьезно?

Хотя чему удивляться после того, что она сказала в парке Редвуд?

– И куда бы ты отправилась?

– Туда, где много зелени.

– Разве у тебя в квартире нет сада? – спросил Ватт, но тут же опомнился: откуда ему об этом знать? – Мне кажется, должен быть, – попытался выкрутиться он.

Кажется, Эйвери не заметила подвоха.

– Есть, только наверху сложно что-то вырастить. Многим растениям нужно пускать корни на большую глубину. – Девушка грустно вздохнула. – Этим летом я отметила день рождения во Флоренции, – проговорила она, но Ватт уже знал, что она родилась седьмого июля. – Мы с друзьями взяли напрокат лодки и плавали по озеру. Ничего не делали весь день. Мне это нравится – ничего не делать. Здесь же мы всегда пытаемся успеть слишком многое.

– Похоже, день рождения удался, – сказал Ватт, с интересом глядя на Эйвери.

Чем больше он с ней общался, тем более непростой она казалась. Им обоим было по семнадцать, но создавалось ощущение, что Эйвери намного старше: везде успела побывать, все повидать и пресытиться жизнью. Взмахом руки она подтянула к себе розовый пузырь и восторженно засмеялась, вновь став молодой и беззаботной.

– А ты когда-нибудь… – начала Эйвери, и еще до подсказки Нади Ватт понял, что она хочет спросить про Флоренцию.

– Расскажи мне про свою программу, – перебил он, ловко уклоняясь от вопроса.

Эйвери отпила шампанского и пустилась в объяснения: про свои занятия, забавный пансионат, в котором жила, ежедневные поездки, отнимавшие уйму времени, а путь ее пролегал мимо дешевой закусочной в стиле Нью-Йорк, от одного вида которой хотелось смеяться. Ватт обожал слушать Эйвери. Наверное, он слушал бы ее, читай она вслух словарь.

Беседа текла непринужденно. Ватт с осторожностью подбирал слова, стараясь не лгать о себе, но называя достаточно имен и событий, чтобы Эйвери не сомневалась в его принадлежности к «верхнему» миру, и не давал увести разговор от самой Эйвери. Благодаря Наде Ватт задавал правильные вопросы, чтобы показаться проницательным, но не назойливым. Каждая улыбка Эйвери была для него маленькой победой. В этой игре Ватт вел.

Вдруг Эйвери побледнела, что-то увидев в толпе. Ватт обернулся, гадая, что огорчило ее, но лишь натолкнулся взглядом на стену людей.

– Ты знаком с Минь? – Эйвери пропустила вперед девушку с темными волосами до плеч и улыбкой на кроваво-красных губах. – Минь тоже фанатка этого шоу, – добавила она, и Ватт вспомнил, что они разговаривали о какой-то передаче по голографическому телевидению.

Правда, упомянул он ее лишь потому, что этим интересовалась Эйвери.

– Минь, это Ватт. – Эйвери с вежливой улыбкой отошла в сторону. – Простите, мне нужно кое-что проверить. Я скоро вернусь, – пообещала девушка, хотя все трое знали, что она не вернется.

– Привет, Ватт! – начала Минь. – Так откуда ты…

– Прости, – прервал ее Ватт и направился к выходу.

Он должен был пару минут подумать, собраться с мыслями и понять, что пошло не так.

Эйвери не заскучала в его обществе, это точно, иначе ускользнула бы намного раньше. Они проговорили по меньшей мере двадцать минут – целую вечность для такой вечеринки. Эйвери смеялась над его шутками и проявляла искренний интерес, пока что-то – или кто-то – не расстроил ее. Может, подруга, или с организацией праздника возникли проблемы. «Другой парень», – цинично подсказал внутренний голос.