Энди въехал правыми колесами на тротуар и так резко нажал натормоза, что моментально сработал автоматический запор на ремне безопасности; анос машины клюнул вниз. Он выключил мотор, оставив рукоятку коробки передач вовключенном положении, чего никогда не делал, и двинулся по потрескавшейсбетонной дорожке, которую всегда хотел подправить, но как-то руки не доходили.Каблуки бессмысленно клацали. Он заметил, что жалюзи в большом окне гостиной(«панорамное окно на всю стену», сказал агент по продаже недвижимости,продавший им дом, «тут вы имеете панорамное окно на всю стену») опущены, отчегодом казался безлюдным и таинственным, ему это не понравилось. Разве обычно онаопускала жалюзи? Может быть, от жары? Он не знал. Он понял, что многого не знало том, что она делает в его отсутствие.

Он взялся за шарик дверной ручки, но тот не повернулся,проскользнув по пальцам. Неужели она заперла дверь после его ухода? Неверилось. Не похоже на Вики. Его беспокойство – нет, теперь это был уже страх –увеличилось. И все же в какой-то момент (впоследствии он даже себе непризнавался), в какой-то краткий миг у него не было ничего, кроме желани уйтиот этой запертой двери. Просто смыться. Не думая о Вики, Чарли или слабыхоправданиях, которые появились бы потом. Просто бежать.

Вместе этого он пошарил в карманах, ища ключи. Нервничая, онуронил их и наклонился подобрать – ключи от машины, ключ от восточного крылаПринс Холла, потемневший ключ, открывавший цепь, которую он протягивал черездорогу к дому Грэнтера, уезжая в конце лета. Ключи имеют тенденцию страннымобразом накапливаться.

Найдя в связке ключ от дома, он отпер дверь. Вошел и закрылее за собой. В гостиной стоял какой-то болезненный, желтый полумрак. Быложарко. И очень тихо. О, боже, как тихо.

– Вики?

Никакого ответа. Значит, ее здесь не было. Надела своитуфли"шлепанцы", как она их называла, и ушла за покупками или вгости. Однако она не сделала ни того, ни другого. Он в этом не сомневался. Аего рука, его правая рука... Почему так пульсируют пальцы?

– Вики?

Он прошел на кухню. Там стоял столик с пластмассовым верхоми три стула. Обычно они с Вики и Чарли завтракали на кухне. Один стул лежал набоку, как мертвая собака. Солонка опрокинута, соль рассыпана по поверхностистола. Не сознавая, что делает, Энди ухватил щепотку большим и указательнымпальцами левой руки, бросил через левое плечо, бормоча под нос, как это делаликогда-то отец и дед: «Соль, соль, беда и боль, ступай прочь, голову не морочь».

На электроплите стояла кастрюля с супом. Она была холодная.Пуста банка из-под супа стояла на стойке. Обед для нее одной. Но где же она?

– Вики! – крикнул он с лестницы. Внизу темно. Там бельевая икомната отдыха – они занимали весь подвал дома.

Никакого ответа.

Он снова оглядел кухню. Чисто, убрано. Два рисунка Чарли,сделанные в Воскресной библейской школе, куда она ходила в июле, держатся нахолодильнике маленькими магнитными присосками и виде овощей. Счета заэлектричество и телефон, насажанные на спицу с написанным через ее подставкудевизом: «ЭТИ ОПЛАЧИВАЙ ПОСЛЕДНИМИ». Все было на своем месте, и для всего былосвое место.

За исключением перевернутого стула. За исключениемпросыпанной соли.

Во рту у него совсем пересохло. Энди поднялся наверх,осмотрел комнату Чарли, их комнату, гостевую. Ничего. Он прошел назад черезкухню, зажег свет на лестнице и спустился вниз. Стиральная машина «Мэйтэг»стояла с открытой дверцей. Сушилка установилась на него стеклянным глазомиллюминатора. Между стиральной машиной и сушилкой на стене висел кусок ткани,купленный Вики; на нем написано: «Любонька, мы выстираны и выжаты». Он вошел вкомнату отдыха, стал нащупывать выключатель, перебирая пальцами по стене вкакой-то глупой уверенности, что в любой момент незнакомые холодные пальцынакроют его руки и помогут найти выключатель. Наконец он нащупал пластинувыключателя – на потолке засветились флюоресцентные трубки.

Это была хорошая комната. Он провел в ней немало времени,что-нибудь мастеря и про себя улыбаясь: в итоге он стал как раз тем, чем,будучи студентом, обещал никогда не становиться. Они втроем проводили тутнемало времени. В стену был встроен телевизор, стоял стол для пинг-понга,больша доска для игры в триктрак. У стены – прислоненные доски для других игр;на низком столике, который Вики смастерила из амбарных досок, лежало несколькофолиантов, целую стену занимали книги в мягких обложках, на других стенах врамках висело несколько квадратиков, связанных Вики из овечьей шерсти; она шутяговорила, что у нее прекрасно получаютс отдельные квадраты, но не хватаетусидчивости связать целиком это чертово одеяло. На детской книжной полке стояликнижки Чарли, тщательно подобранные в алфавитном порядке, этому научил ее Эндиоднажды в скучный снежный вечер две зимы назад, и это до сих пор ее восхищало.Хороша комната. Пустая комната.

Он пытался расслабиться. Предвидение, предчувствие или кактам хотите называйте его оказалось неверным. Просто она ушла. Он выключил свети вернулся в комнату для стирки белья.

Стиральная машина, купленная у соседа при распродаже зашестьдесят долларов, стояла с открытым люком. Он бессознательно закрыл ее,точно так же, как бросил через плечо щепотку проспанной соли. На стеклянномокошке стиральной машины была кровь. Немного. Три или четыре капельки. Но этобыла кровь.

Энди стоял, уставившись на нее. Здесь было холодно, слишкомхолодно, как в морге. Он взглянул на пол. И на полу была кровь. Она даже невысохла. Из его горла вырвался еле слышный звук, стонущий шепот.

Он стал осматривать комнату для стирки, которая былапростонапросто небольшим альковом с белыми оштукатуренными стенами. Открылкорзинку дл белья. Пусто, если не считать одного носка. Заглянул в ящик подмойкой. Ничего, кроме моющих средств. Посмотрел под лестницей. Ничего, кроме паутиныи пластмассовой ноги от одной из старых кукол Чарли – эта оторванная конечностьтерпеливо валялась тут бог знает сколько времени, в ожидании пока ее найдут.

Он открыл дверь чуланчика между стиральной машиной исушилкой, оттуда, грохоча, вывалилась гладильная доска, за которой лежала ВикиТомлинсон, со связанными ногами, так что коленки оказались чуть нижеподбородка, с открытыми глазами, остекленевшими и мертвыми, с засунутой в роттряпкой. В воздухе стоял густой и вызывающий тошноту запах политуры для мебели.

Он издал низкий захлебывающий звук и отшатнулся. Взмахнулруками, словно желая отогнать ужасное видение, одной из них зацепил панельуправления сушилки, и та ожила. Внутри нее начало вращаться и щелкать белье.Энди вскрикнул. А затем побежал. Он взбежал по лестнице, споткнулся,заворачивая за угол в кухню, растянулся плашмя, ударился лбом о линолеум. Сел,тяжело дыша.