Все вернулось, вспомнилось. Все вернулось в замедленномдвижении, словно повтор в передаче футбольного матча, когда вы видите, какполузащитник упускает мяч или как перехватывают верный гол. Впоследствии этопреследовало его во сне. Открывающаяся дверь, с грохотом выпадающая,напомнившая ему гильотину, гладильная доска, его жена, втиснутая в чулан, гдестояла эта доска, с тряпкой во рту, тряпкой для полировки мебели. Все вернулоськак-то сразу, он понял, что сейчас закричит, сунул руку в рот и прикусил ее, авырвавшийся звук походил на приглушенный вой. Он снова прикусил руку, и как-торазрядился и успокоился. Это было ложное спокойствие от потрясения, но имстоило воспользоваться. Бесформенный страх и неясный ужас исчезли. Дрожь вправой руке прекратилась. Мысль, овладевшая им, была такой же холодной, как инаступившее спокойствие: мысль была о ЧАРЛИ.

Он поднялся, направился было к телефону, но затем повернулназад к лестнице. Он постоял мгновение наверху, кусая губы и собираясь с духом,затем спустился вниз. Барабан сушилки попрежнему вращался. Внутри не былоничего, кроме его джинсов, их большая медная пуговица на поясе издавалащелкающий, звенящий звук, по мере того как они вращались и падали, вращались ипадали. Энди выключил сушилку, заглянул в чулан для гладильной доски.

– Вики, – сказал он нежно.

Она, его жена, смотрела на него мертвыми глазами. Он ходил сней, держал ее за руки, обнимал ее в ночной темноте. Ему вспомнился вечер,когда она перепила на факультетской вечеринке и он поддерживал ей голову, покаее рвало. Вспомнился день, когда он мыл автомобиль и пошел к гаражу за коробкойс полировочной пастой, а она схватила шланг, подбежала к нему сзади и засунулаему шланг в штаны. Он вспомнил свадьбу – как он поцеловал ее на глазах у всех,наслаждаясь, этим поцелуем, ее губами, сочными, мягкими губами.

– Вики, – снова сказал он, и у него вырвался долгий дрожащийвздох.

Он вытащил ее и вынул тряпку изо рта. Ее голова безжизненносклонилась к плечу. Он увидел, что кровь вытекла из ее правой руки, на которойбыло вырвано несколько ногтей. Небольшая струйка текла из носа, но больше нигдекрови не было видно. Ее шея была сломана одним сильным ударом.

– Вики, – прошептал он.

ЧАРЛИ – прозвучало, как эхо, в его сознании. В холодномспокойствии, которое теперь наполняло его, он понимал, что Чарли стала самымглавным, главным в его жизни. Угрызения совести – это все потом.

Он вернулся в комнату отдыха, на сей раз не позаботившисьзажечь свет. На противоположной стороне комнаты рядом со столом для пинг-понгастояла кушетка с покрывалом. Он взял его, вернулся в бельевую и прикрыл имВики. Ее неподвижная фигурка под покрывалом почти что загипнозировала его.Неужели она никогда не будет двигаться? Возможно ли это?

Он приоткрыл ее лицо и поцеловал в губы. Они были холодными.

ОНИ ВЫРВАЛИ У НЕЕ НОГТИ, ДУМАЛ ОН ИЗУМЛЕННО. БОЖЕ МОЙ, ОНИВЫРВАЛИ У НЕЕ НОГТИ!

Он знал почему. Они хотели знать, где находится Чарли. Оникаким-то образом потеряли след, когда она пошла к Терри Дугэн, вместо тогочтобы вернуться домой после дневного лагеря. Они запаниковали, и период слежкикончился. Вики была мертва – так они запланировали или по причине излишнегоусердия какого-то деятеля Конторы. Энди встал рядом с Вики на колени, подумав:возможно, в страхе она сделала нечто более впечатляющее, чем закрывание дверихолодильника через комнату. Могла отодвинуть одного из них или сбить с ног.Жаль, подумал он, что она не была в состоянии швырнуть их об стену со скоростьюпятьдесят миль в час.

Могло быть и так, предположил он, что они знали достаточно,чтобы занервничать. Возможно, им были даны конкретные инструкции: «Женщинаопасна. Если она сделает нечто – безразлично что – способное поставить операциюпод угрозу, избавьтесь от ее. Немедленно».

А может, они просто не любили оставлять свидетелей. В концеконцов на карту поставлено нечто большее, чем их доля из долларов налогоплательщиков.

Но кровь. Он теперь будет думать о крови, которая даже невысохла, когда он обнаружил ее, а лишь загустела. Они ушли незадолго до егоприхода.

В голове настойчиво билась мысль: ЧАРЛИ.

Он снова поцеловал жену и сказал: «Вики, я вернусь».

Он поднялся наверх к телефону, нашел номер Дугэнов втелефонной книжке Вики, набрал его и услышал голос Джоан Дугэн.

– Привет, Джоан... – сказал он, потрясенье помогло: онговорил абсолютно спокойным, будничным голосом. – Можно подговорить с Чарли?

– Чарли? – в голосе миссис Дугэн послышался сомнение, – Такведь она ушла с двумя вашими приятелями. Этими учителями. А... что-нибудь нетак?

Внутри него что-то поднялось – затем упало. Может, сердце?Не стоит пугать эту милую женщину, он видел ее раза четыре или пять. Ему это непоможет. Не поможет и Чарли.

– Вот черт, – сказал он. – Я надеялся еще застать ее у вас.Когда они ушли?

Голос миссис Дугэн слегка отдалился:

– Терри, когда ушла Чарли?

Детский голос что-то пропел. Он не расслышал что. Ладони еговспотели.

– Она говорит, минут пятнадцать назад. – Она говорилаизвиняющимс тоном. – Я стирала, и у меня нет ручных часов. Один из нихспустился и говорил со мной. Ведь все в порядке, правда, мистер Макти? Онвыглядел таким порядочным...

У него появилось сумасшедшее желание засмеяться и сказать:ВЫ СТИРАЛИ? ТО ЖЕ ДЕЛАЛА И МОЯ ЖЕНА. Я НАШЕЛ ЕЕ ЗАТИСНУТОЙ В ЧУЛАН ЗАГЛАДИЛЬНУЮ ДОСКУ. СЕГОДНЯ ВАМ ПОВЕЗЛО, ДЖОАН.

Он сказал:

– Хорошо. Интересно, куда они направились?

Вопрос был передан Терри, которая сказала, что не знает.Прекрасно, подумал Энди. Жизнь моей дочери в руках другое шестилетней девочки.

Он схватился за соломинку.

– Мне надо пойти за угол, на рынок, – сказал он миссисДугэн. – Не спросите ли вы Терри, была у них автомашина или фургон? На тотслучай, если я увижу их. На этот раз он услышал Терри:

– Фургон. Они уехали в сером фургоне, таком, как у отцаДэвида Пасиоко.

– Спасибо, – сказал он. Миссис Дугэн ответила, что не стоитблагодарности. У него снова появилось намерение на сей раз закричать ей потелефону: МОЯ ЖЕНА МЕРТВА! МОЯ ЖЕНА МЕРТВА, И ПОЧЕМУ ВЫ СТИРАЛИ БЕЛЬЕ, КОГДАМОЯ ДОЧЬ САДИЛАСЬ В СЕРЫЙ ФУРГОН С ДВУМЯ НЕЗНАКОМЫМИ МУЖЧИНАМИ!

Вместо этого он повесил трубку и вышел на улицу. На головуобрушилс такой жар, что он даже зашатался. Неужели так же было жарко, когда онпришел сюда? Сейчас, казалось пекло сильнее. Приходил почтальон. Из почтовогоящика торчал рекламный листок фирмы «Вулко», которого не было раньше. Почтальонприходил, пока он находился внизу, баюкая свою мертвую жену, бедную мертвуюВики: они вырвали у нее ногти, это забавно – гораздо забавнее, чем ключи,имеющие тенденцию накапливаться. Ты пыталс увильнуть, ты пытался защититься содной стороны, однако правда о смерти проникала совершенно с другой. Смерть –как футбольный игрок, думал он. Смерть – это Франке Харрис, или Сэм Каннигхэм,или Джо Грин. Она сбивает тебя с ног в гуще свалки.