– А ты слышал, что такое буйное отделение и какие санитары там работают? – на удивление мирным тоном поинтересовался Петр.

Жанна знала, какие санитары там работают. Но она и заметила, как недовольно поднимают головы и поглядывают в стороны те, из компаний за дальними столами. Возникший шумок, дискомфорт… Как можно отвлекать утомленных разбойников от подсчета и дележа дневной добычи? Жанна понимала, что им с Петькой не время и не место находиться здесь, какая бы сумма ни топорщила карман ее кавалера. Конечно, официант просто видел и оценил Петькины баксы и решил грабануть нелепого лоха под смехотворным предлогом внезапного удвоения всех цен и на ходу придумывая несуществующую кредитную компанию.

Но те, за сдвинутыми столами в углах зала, зело Жанне не нравились. При любом шуме они разбираться не станут. Прикажут, чтобы спокойствие было восстановлено. И оно будет восстановлено простейшим способом: Петра так швырнут на асфальт, что он пролетит как минимум метров двадцать и легко сумеет осознать, что жизнь дается человеку только один раз и что надо ее прожить так, чтобы не было мучительно больно.

– Не спорь с ним. Дай, сколько он спрашивает, – не обеднеешь. Отсюда надо быстро уходить.

Петр, с трудом сосредоточившись, отделил от основной пачки несколько сотен и протянул их спруту-официанту. Но тот покачал головой и, указывая на меню, сказал:

– Вы же видите, цены указаны в у.е. Что значит в условных единицах. В валюте нам принимать запрещено. Разменяйте в кассе по биржевому курсу. И поторопитесь, а то сейчас кассу снимать будут.

– Возьми баксы, – сказала Жанна, – сам потом разменяешь. Тебе же так выгоднее. А мы спешим.

– Не имею права, – равнодушно повторил официант. – Пройдите к кассе, а если спешите, я пройду вместе с вами, прямо там и рассчитаемся.

«Дело швах», – решила Жанна.

Касса находилась в глухом закутке, вне поля видимости людей из зала. Там официант при помощи двух-трех корешей может предпринять попытку замотать у Петра всю сумму. Но выбора не было. Там, у кассы, Петр, если повезет, сможет постоять за себя. А оставаться в зале было еще опаснее.

Но в действительности все разыгралось еще хуже и как-то постыдней. Еще более фантастично и безобразно, чем может получиться у насильника-импотента.

Кассир сначала провел Петины купюры через обычный детектор валюты. И они вползли и выползли из него с мягким солидным шелестом, не оставляя никаких сомнений в своем благородном происхождении. Но затем – честный санитар воспринимал дальнейшее уже как фантасмагорию – он, этот гниляк в кассе, включил еще какой-то аппаратик, вращающийся диск, как для игрушечного миниатюрного проигрывателя. И он стал быстро и ловко ставить на этот диск Петины купюры, переключал диск на большую скорость и поглядывал на сигнальную лампочку на боковой панели аппарата. Лампочка начинала мигать красным. И тогда кассир останавливал вращение диска, снимал купюру и прикреплял на диск следующую сотенную. И опять разгонял диск. И снова мигала красная лампочка.

– Ты что же, фраер, делаешь с моими деньгами? Гони рассчет! – не выдержал Петр.

– С сегодняшнего дня, – осклабился кассир, – мы принимаем только валюту, которая проходит через этот аппарат. А ваша, как вы сами видите, не проходит.

– Куда не проходит? Ты же сам проверял через детектор. Это же самые натуральные баксы!

– Я и не говорю, что ваши деньги фальшивые. И в любом другом месте у вас их, без сомнения, примут. Но у нас приказ: принимать только то, что проходит через вот эту машинку. Если у вас есть другие купюры, я могу их вам проверить. Но эти принимать не имею права. Вопросы есть?

Вопросов не было. Петр решил положиться на свою основную медицинскую профессию и двинулся, оттесняя официанта, от кассы, чтобы постараться в темпе пересечь зал и грудью проложить себе дорогу на выход.

Как самый принципиальный и заинтересованный, «его» официант стоял ближе остальных. А за принципиальность он первый и схлопотал. Петр прикинул, что терять на него темпа нельзя. И поэтому надо, как бы на ходу, как бы по ходу дела, просто заехать тому локтем под дых. В соответствие с этой прикидкой он и прицелился. И – попал.

А на обратном пути, после движения локтем, правая, под прикрытием поднятой выше плеча левой, пошла навстречу багровой, плавящейся в собственном поту харе, которая мгновенно нарисовалась на месте павшего бойца. Правая пошла навстречу харе не сжатой в кулак, а доверчиво раскрытой ладонью. И он еще успел примериться, как бы ему ловчее ухватиться за нос и губы на этом шаре. С тем, чтобы, сжав их, как резиновую маску, крутануть против часовой стрелки да и швырнуть куда-нибудь в сторону всю будку целиком. Как срывают и отбрасывают надоевший противогаз. И снова попал. С третьим и думать было нечего: коленом в наследство! И попал в третий раз.

Но когда он бил левым коленом, в правое подреберье ткнули ему какой-то палкой, наподобие милицейской. И он пропустил.

Невольно реагируя на вспыхнувшую боль, схватился рукой за правый бок и открыл челюсть. А по открытой челюсти не бьет только очень ленивый. Кое-кто не поленился. И он – снова пропустил.

Беда не приходит одна. От этого удара Петр потерял скорость и точность передвижения. Сломался ритм боевого танца. Всего несколько мгновений он протоптался на месте, пытаясь восстановить потерянное равновесие.

Но этого было достаточно, чтобы занесенный сзади над его головой, сверкающий серебряной фольгой снаряд – невскрытая бутылка шампанского – опустился на его голову. И он пропустил в третий раз.

– Я живу с Виолеттой, впрочем, и с Брониславой – тоже. Это я к тому, что от меня у них секретов нет, – начал Руслан отрабатывать обещанные ему Хартом деньги. – Вчера вечером девок вызывали в контору Круглого. Не только их одних, конечно. Собрали всех ответственных по секторам.

– А разве нельзя было отдать распоряжение по телефону? – по профессиональной привычке методично втягивался в разговор Харт.

– В этом случае – нет. По двум причинам. Во-первых, сами распоряжения о росте тарифов на наши услуги и еще кое-что, чего вы пока не знаете, – это все было сложно воспринять. Многим сразу же показалось, что это просто удар по нашему бизнесу и что Круглого кто-то подставил.

– Подставил?

– Ну да, что тут непонятного? Подставил, это значит использовал втемную. Заставил действовать не в своих интересах. Но интересы Круглого – это интересы и его людей. Персонала. Нас всех, черт побери!

– Но ведь в организациях подобных вашей слово босса – закон. Что же тут обсуждать?

– Это так. Дисциплинка у нас, конечно, лютая. А впрочем, думаю, что и у вас, как бы там ваша организация ни называлась, слово босса – не пустой звук.

– Как можно? С меня никель.

– То есть?

– Двадцать пять центов. Это так говорится, когда один ловко возражает другому. Я вас слушаю.

– Так вот. Дисциплина – это одно, а успокаивать людей все равно пришлось бы. Ну так и правильно, что не с каждым по телефону по часу дурь гнать, а всех собрали и одним махом мозги промыли.