— Тогда поздравляю! Конгретьюлейшнз! Мы взяли сверху! — Кричал Данкан.

Он был на боевом взводе — глаза его сияли, румяное лицо светилось счастьем. Вот оно — упоение в бою!

— Ты молодец! Жизнь мне спас, — Цапко сердечно обнял Данкана. Я вдруг заметил, что Серега выше Данкана на две головы. — Я теперь твой должник… Но после войны, я уверен, должок тебе верну. Еще и с походом.

— Я на русское гражданство документы подал, — зарделся Данкан. — Мне нужны поручители… Будешь мой поручитель, пожалуйста?

— Почему нет? Пиши меня, без колебаний! Я тебя и по русской истории натаскать могу перед экзаменом, если нужно.

— И это нужно, — Данкан смущенно вперился в пол. Что называется, «так кушать хочется, что даже ночевать негде».

— В общем, сейчас нам лететь пора… Пока командир, — Цапко показал в сторону моей кабины, — мне выговор с занесением не закатал. — Но вообще будем на связи… Как говорят у тебя на родине, «Окей»!

Это только Цапко мог перепутать «Гуд бай» и «Окей»…

Серега занял место в стыковочном шлюзе моего «Орлана» и мы взлетели.

Одновременно со мной поднялся в воздух и «Громобой» Дофинова.

Я вздохнул с облегчением — все наши смогли оторваться от земли! Там, внизу, остался только «Орлан» бортномер 202 — но это еще ладно, это допустимые потери.

Теперь долгом моей эскадрильи было позаботиться о гражданском населении, безответственно брошенным концерном «Френдшип Интерстеллар Девелопмент» на произвол судьбы.

После нашего взлета на стройплощадке и ее окрестностях воцарилась непроглядная тьма — это ягну профессионально перестреляли все источники света.

Но на борту наших «Орланов» хватало аппаратуры для ночной работы по наземным целям. Комплекс БРЭО «Параллакс» качественно синтезировал наземную обстановку. Я отчетливо видел на тактическом экране и бегущие фигурки беззащитных американцев, и зловещие морские звезды инопланетян…

— Эскадрилья, внимание! Бьем по бишопам! — Приказал я. — «Орланы» работают по центру стройплощадки и ее южной части. «Громобои» — по северной.

Два раза никого просить не надо было — все натерпелись жути и теперь буквально тряслись от избытка гормонов действия.

На врагов обрушились очереди твердотельных пушек, всепроницающие спицы лазерных «Рапир» и «Стилетов».

Проклятые латники были очень крепкими!

Даже близкий разрыв 23-мм снаряда отнюдь не всегда отправлял бишопа в миры, где физическое тело больше не мешает духу парить среди себе подобных.

С гарантией превращало бишопа в фарш только хрестоматийное прямое попадание.

Проблем добавляло и то, что изобретательные инопланетяне сразу перешли к бою в трех измерениях. Они выстреливали свои нанонити в экскаваторы, подъемные краны и просто в воздух.

Вслед за чем принимались сновать вверх-вниз по этим направляющим, не забывая поливать нас из своих лазерных винтовок. Пир духа, друзья!

Хорошо, что своим главным врагом они почему-то считали «Громобои». А у тех как раз имелись генераторы защитного поля — настоящее благословение в условиях любого боя.

Увы, ощущение абсолютной неуязвимости сыграло с Млечиным скверную шутку.

Стремясь всадить очереди своих 37-мм «Ирисов» как можно точнее, он снизился до бреющего. И, работая всеми тангажными дюзами, сбросил скорость до каких-то десяти метров в секунду.

Когда под брюхом его флуггера распустились огненные бутоны «Ирисов», а очереди срезали стрелу башенного крана вместе с беснующимся на ней бишопом, другой инопланетянин выбросил разом четыре штурмовые нити.

Три из них достигли цели, обвившись вокруг хвоста флуггера.

«Громобой» Млечина, качнувшись, сперва встал вертикально, а потом нелепо завалился на спину и рухнул наземь…

Я не сразу осознал, что Млечин, молчаливый новичок, похожий одновременно на все иконы тяжелой атлетики вплоть до «Товарища Директория», погиб.

Я ведь тоже был под своего рода гипнозом. Я тоже был среди тех, кому «Громобой» казался неуязвимым…

Мой взгляд лихорадочно метался, ища парашют катапультировавшегося пилота. Тем же была занята и бортовая аппаратура.

Но пилот не спасся.

Не успел.

— Вот суки… Суки! — Бессильно выдохнул я.

Во мне бушевала неутолимая ярость.

Я был уверен: ближайшие два часа мы будем выжигать на земле всё, что шевелится. А всё, что не шевелится, хитростью вынуждать к шевелению — и тоже выжигать.

Однако к бишопам спешило подкрепление. Княжин, который, в отличие от меня, не забывал посматривать на экран воздушной обстановки, доложил, что с севера идут паладины.

Не ясно было, идут ли они по наши души, или просто прогуливаются перед рассветом, как это принято в их краях, но просто не заметить их я не имел права.

Да, нашей целью была Лиловая Башня, а не истребление инопланетного спецназа. Мы могли, врубив скорость 3М, исчезнуть с поля боя.

Но я не собирался бросать американцев на произвол судьбы. У меня быстро созрела схема действий и я уже готов был отдать приказ — разделиться.

Одна группа во главе с уцелевшим «Громобоем» приняла бы бой с паладинами, другая — осталась бы утюжить бишопов. И, подозреваю, всё это закончилось бы для нас плохо.

Но тут — аллилуйя и тысячу раз аллилуйя! — подоспела нежданая и оттого вдвойне благословенная подмога.

Родина слышала, Родина знала… В точности так, как в песне поется!

На сверхмалых высотах из-за гряды розовеющих в первых лучах солнца холмов вырвались флуггеры с откормленными двухголовыми орлами на носовых обтекателях.

Это были три «Кирасира» 15-го отдельного авиаотряда, с которыми мы вместе прошли огонь, воду и медные трубы на Тэрте. Их сопровождала восьмерка «Громобоев» с уже знакомыми нам серыми волчьими головами на вертикальном оперении. Птенцы гнезда Меркулова…

— Говорит Стус, комэск-1 12-го авиакрыла! Вызываю старшего лейтенанта Пушкина! Говорит Стус… Комэск…

— Здесь Пушкин! — Громко, радостно отозвался я. — Какими судьбами?

— Выполняем приказание комкрыла Меркулова! Он получил ваше донесение и понял, что дела у вас не очень!

«Это что… Когда Цапко строчил донесение, дела еще были в шоколаде!» — Подумал я, но, конечно, промолчал.

— Комэск, там, внизу, только гражданские. Их терроризирует спецназ ягну. И с севера подходят паладины. Прошу разрешения оставить всё это на вас и продолжать выполнение спецзадания…

— Разрешение даю. Нас Богдан Сергеич предупредил, — сказал Стус таким будничным голосом, словно мы говорили о вечерней партии в бильярд. — А за гражданскими присмотрят башибузуки ашванта Пентада Ардвари.