ещё хуже, чем с «фанерой», звук расслаивается, сильнее все косяки слышно. Но его же не переубедишь. Что ты так смотришь? Старенький он уже. Если морда висит, как у шарпея, почему же связки должны быть молодыми? Стареет весь организм целиком.

Уж Сашке это можно было не рассказывать, она и так прекрасно знала. Но предпочитала не помнить.

— А тебе не попало за костюм? — поспешила она перевести тему разговора.

— Попало, конечно. — Тоня пожала плечами. — Тоже традиционно. Не за пятна, нет, кофр спас. На сей раз рубашка оказалась перекрахмалена. А три дня назад орал, что я недокрахмалила. Ой, как будто ему не всё равно, сейчас две песни споёт под софитами, и ту рубашку отжимать можно будет. Лишь бы поорать.

— Такой злой шеф?

Хотела бы Сашка сказать всё, что думает. Как она и предполагала, всем в коллективе он плохой, все его критикуют. И директор глаза закатывает, и костюмерша кривится. А то, что все живут за его счёт, это ничего! Не будет он выступать, куда они все пойдут, интересно? Но Тоня покачала головой.

— Нет, он хороший, на самом деле. Просто нервничает сегодня, всё-таки в Москве концерт, тут публика зубастая. А так хороший. Лучший…

И встретившись с ней глазами, Сашка поняла, что нашла того самого человека. По-настоящему своего.

Часть 4

Тонечка

— А сейчас выступает Тонечка Елизарова! Давайте похлопаем, дети! Тонечка исполнит для нас русскую народную песню «Барыня»!

И Тонечка под нестройные хлопки пока ещё детсадовцев, которым уже совсем скоро предстоит стать первоклашками, выходит на импровизированную сцену — в кружок, образованный детскими стульчиками. Воспитательница включает магнитофон, и под разудалую музыку Тонечка вертится, уперев руки в боки, швыряя толстую косу то вправо, то влево:

— Барыня, барыня, сударыня, барыня! Э-э-эх!

«Э-э-эх» у неё особенно хорошо получается. Голос у Тони звонкий, весёлый — и выступать ей нравится. Нравятся аплодисменты, похвала воспитательницы, умилённые взгляды родителей, собравшихся на утренник, а больше всего нравится шоколадный заяц в блестящей обёртке, которого ей торжественно вручают. Гонорар!

Тоня судорожно вздохнула, приваливаясь к холодной каменной стенке с облупившейся штукатуркой. Как же в детстве всё было просто! Вышла в круг и пой себе! И все радуются, и ты звезда не только своей группы, но и всего детского сада. Какая бы комиссия ни нагрянула, тебя одевают в самое красивое платьице и ставят на стульчик. Наша Тонечка, наша Тонечка! Потом в школе то же самое — Тонечка споёт на первом звонке, своём собственном первом звонке, тряся огромным бантом и дрожа тощими коленками. Не от страха, сцены она совершенно не боялась, от холода — очень уж промозглым выдалось первое сентября. И все четыре года началки будет петь, петь, петь. Детская эстрадная студия «Олимп» станет следующим закономерным этапом, но тут уже всё серьёзнее: занятия с педагогами, отчётные концерты, выступления на городских праздниках. И участие в ежегодном конкурсе юных талантов — как без него! На областные соревнования от студии отправляли лучших, но лучших в студии много. Со всего Иркутска в «Олимп» приезжают заниматься поющие дети, тут каждый — звезда. Каждый год Тонечка надеялась, что уж теперь-то наверняка отправят её, она же вон как выросла творчески, и верхи напела, и низы уже сформировались, и репертуар расширила. Ей, с её народным пением, вообще пришлось туго, поначалу Алексей Палыч даже брать её не хотел. Народница? Ну так пусть идёт в народный коллектив, а у нас тут эстрада. Но Тонечка спела «Валенки» в современной обработке, да ещё и сплясала, и суровый педагог растрогался, взял «кнопку» под своё крыло. Но на конкурсы не отправлял, полагая, что и репертуар у Тони неподходящий, и вообще мала ещё, успеет. Её все воспринимали младше, чем есть на самом деле, из-за маленького роста. Спохватились, когда Тоне исполнилось пятнадцать — на конкурс допускались только дети до шестнадцати лет. Подростки, обычно уже лауреаты всё того же областного соревнования, ездили в Москву на «Утреннюю звезду», а потом поступали в какой-нибудь столичный вуз. Пределом мечтаний была, конечно, Гнесинка, но и ГИТИСом не гнушались, тем более что там открыли эстрадное отделение.

И вот теперь Тоня стояла в кулисах их затрапезного ДК и ждала своего выхода. Следовало бы радоваться, но почему-то не получалось. Вероятно, причина крылась в Луизе, стоявшей неподалёку и тщательно поправлявшей макияж, и без того слишком яркий, слишком вызывающий, на Тонин вкус. Да в Луизке всё было вызывающим, взять хотя бы платье это пошлое, с блёстками и таким вырезом, что сиськи вываливались. Облачённые, кстати, в такой же блестящий лифчик. Лизке через две недели исполнялось шестнадцать, для неё этот конкурс точно последний шанс заявить о себе.

Тонечка снова вздохнула, подошла к большому и мутному зеркалу, заботливо кем-то поставленному прямо у выхода на сцену, чтобы артисты могли в последний раз оценить свой внешний вид, прежде чем предстать перед зрителями. Зеркало отражало её в полный рост, во все сто шестьдесят сантиметров с каблуками. Ой, да какие там каблуки, малюсенькая «рюмочка». На шпильках, как у Луизки, в русском танце не покрутишься, да и к платью они не подойдут. Платье у Тони тоже в народном стиле, с белым расписным верхом, с красным широким низом, который поднимается и вертится вокруг ног колокольчиком, когда она пляшет в припеве: «Ах, мамочка, на саночках, каталась я не с тем…» Ни с кем она, в общем-то, ещё не каталась, а песня весёлая, публике нравится. Тоня очень надеялась, что понравится она и конкурсному жюри.

На лбу предательски вспухли сразу три прыща. Когда успели? Утром, малюя чёрным брови и красным губы под стать наряду, Тоня их и не видела. Надо бы запудрить, но вся её небогатая косметика осталась дома. Забыла как назло косметичку в ванной комнате. Не дай бог Ритка найдёт, всё ведь перепортит.

При мысли о младшей сестре настроение окончательно испортилось. И прыщи ещё эти… Вот с самого утра всё наперекосяк шло. У артиста перед выступлением, тем более ответственным, волнение должно быть, трепет, предвкушение встречи со зрителем. Жажда победы, если конкурс. А у неё только желание, чтобы всё быстрее закончилось. Всё равно она не выиграет. Куда ей с «Мамочкой» и сарафаном этим дурацким против Луизкиных сисек и томных завываний про любовь. Нашли тоже, с кем её в пару поставить, как у такой выиграть? Как будто обязательно им ещё между собой соревноваться!

Финал конкурса проходил по тому же принципу, что и столичная «Утренняя