– Ну наконец-то! – прервала мои размышления Эбигейл.

Впереди светлел очередной дверной проем. Эбигейл ускорила шаг, почти побежала, вынуждая и меня сделать то же. Нить вывела нас в тесный каменный мешок – камеру, какая могла бы быть в тюрьме. Голые кирпичные стены, тяжелая железная дверь с узким решетчатым окошком, из которого на охапку гнилой соломы на полу лился лунный свет. В углу стояло смердящее ведро, даром что пустое.

Призрачная Тропа вывела нас в реальный мир. И звуки этого мира, едва приглушенные стенами и дверью, мне не нравились: стоны, крики, плач, звон цепей и безумный хохот. Не тюрьма. Сумасшедший дом!

Повинуясь жесту Эбигейл, засов проскрежетал по ложу, и дверь распахнулась, выпуская нас в коридор. По левой его стороне тянулся бесконечный ряд камер, а справа высилась стена с окошками, сделанными почти под потолком. На высоте человеческого роста через равные промежутки располагались скобы с газовыми факелами, но ни один не горел. Я попытался найти ту нить, что завела нас сюда, но вместо нее моему взору предстала целая река призрачного сияния. Магия текла по коридору, завихряясь, переливаясь в лунных лучах. Понять ее источник не представлялось возможным – она заполняла собой все. Ноздрей коснулся запах холодной влажной земли, и я тотчас перестал концентрироваться на поиске.

– Тут…

– Я вижу. Отвратительные чары! – Эбигейл решительно ухватила меня за руку, и я почувствовал, как нас окутывает теплом волшебство призыва Третьей Дороги.

Эбигейл потянула меня за собой, и, уже следуя за ней, я оглянулся. Из-за решетки за мной наблюдал узник. Я видел только его силуэт, но вот он подошел ближе, ухватившись за железные прутья, прижал к ним лицо, и я понял, что это девушка. Тонкие пальцы с обломанными ногтями, грязные растрепанные волосы и глаза, полные ярости и мрачного торжества.

Запись 5

После камеры в сумасшедшем доме гостиная с ее мягкими глубокими креслами, пушистым ковром и свежими булочками от миссис Кук казалась особенно уютной.

Эбигейл поднесла к губам чашку с чаем и тут же поставила обратно на низкий дубовый столик меж наших кресел. Взгляд ее блуждал по рисунку каминного экрана. Не припомню, чтобы я видел подобную задумчивость на ее лице прежде.

– Не понимаю! – нарушила она тишину и наконец отпила чай. – Кто-то убивает молодых людей, это точно. Но кто и зачем?

– Много ли причин нужно безумцу? – задал я встречный вопрос. – Особенно если это призрак какого-нибудь скончавшегося в сумасшедшем доме бедолаги.

Эбигейл поморщилась и покачала головой:

– Призрак? Сомневаюсь… Не то чтобы они были такой уж редкостью, но убийц среди них можно по пальцам пересчитать. Тут другое.

– Да, привидения показываются людям, надеясь на помощь. – Я припомнил все, что читал в книгах. – Голову спрятанную найти или тело целиком, окрестить умершего некрещеным младенца… В конце концов, просто пройтись по коридору в неверном свете луны и указать на утерянную семейную реликвию. – Эбигейл изогнула бровь, а я продолжил: – Но месть – веский повод задержаться на этом свете. К тому же ты сама сказала, что мы прошли по Призрачной Тропе!

Эбигейл рассмеялась, и я почувствовал, как щеки предательски загорелись румянцем обиды.

– Крис! Призрачная Тропа просто ведет через прошлое в настоящее. – В глазах ее плясали насмешливые искры, поэтому мне стоило труда ответить спокойно:

– И все-таки. Почему не мстительный дух?

– Ты же сам видел, что творилось в лечебнице! – Эбигейл раздраженно фыркнула. – У мертвецов нет волшебства!

Она одним длинным глотком допила чай и опустила чашку на блюдце, ставя в нашем споре звонкую точку. Я дернул уголком губ, но настаивать не стал. Я понимал: нужно просто найти больше аргументов в свою пользу. И как можно подробнее описать в дневнике все, что с нами произошло. Нельзя упускать ни малейшей детали! Пальцы будто зазудели, поторапливая меня наверх, к чистым листам бумаги и чернилам, но бросить гостью в одиночестве я не мог.

– Спасибо за чай, Крис.

Ко всем прочим достоинствам Эбигейл я смело добавил проницательность. Ей хватило одного взгляда, чтобы понять мои желания.

– Спасибо за твое общество. – Учтивый ответ повеселил ее, вызвав уже не насмешливую, но теплую улыбку.

Она поднялась, разгладила юбки и шагнула прямо на Третью Дорогу, оставив после себя лишь запах магии – тонкий, сладкий, ванильный.

– Может быть, еще ча… – Служанка замерла на пороге комнаты, держа поднос со свежим чаем и домашним печеньем в вазочке.

Уверен, ее отправила миссис Кук: кухарка отлично угадывала момент, когда требовалась сладкая подмога. Однажды к матери пришла в гости одна из подруг – то ли леди Грин, то ли леди Ватерханд, – и беседа, начавшись как пресный диалог о шелке и модном кружеве, постепенно превратилась в обмен колкостями. Все кончилось бы ссорой, но миссис Кук как раз напекла шоколадных кексов. Дамы не смогли устоять перед их ароматом и сменили тему на кондитерскую.

На Эбигейл чутье бессменной поварихи дало сбой – та исчезла раньше.

Я поднялся с кресла и повел плечами, разминая их. Хотелось до хруста потянуться, но не на глазах же у прислуги? Служанка все так же стояла на пороге комнаты, хлопая ресницами.

– Отнеси на кухню, – произнес я.

Она помедлила, в глазах застыл немой вопрос: «Куда подевалась мисс?» Но задать его служанка не решилась, присела в книксене, склонив голову, и понесла чай с печеньем обратно.

Я потянулся и направился в кабинет. Он встретил меня тишиной, запахом бумаги и льющимся в окно серебристым светом. Полнолуние прошло, но светило лишь немного подтаяло с краю, обозначив свою убыль.

Я чиркнул спичкой, чтобы зажечь свечи, но замер, не донеся огонек до фитиля. Меня поразила неожиданная догадка – обе смерти, что мы видели на Призрачной Тропе, были освещены полной или очень близкой к тому луной! Я поджег фитиль и, даже не садясь, стал листать дневник – не терпелось подтвердить догадку.

«20 июля.

В свежей прессе написали о загадочной смерти: юношу нашли мертвым в постели. Ничем не болел, никаких признаков убийства. В той же статье упомянуто, что подобное уже случалось. 19 июня погиб другой молодой человек.

Стоит отметить, оба из благополучных, обеспеченных семей (о чем красноречиво говорили дома в районе Чейлзи). Одна из семей даже как-то упоминалась в Генеалогии – они в дальнем родстве с Грейсдорами…»

Иногда магия требовала учитывать циклы светил, поэтому на столе, придавленный стопкой книг, лежал лунный календарь. Даты смертей и полнолуний совпадали. В августе полнолуние пришлось на двадцать первое число, об убийстве в этот день и прочитала в газете Эбигейл.

Я наконец-то сел и взялся за перо, но, в раздумьях перелистывая страницы дневника, наткнулся на запись от двадцать второго июля. О новой смерти. Значило ли это, что убийца не привязан к лунному циклу? Но тогда почему остальные смерти совпали? Я задумчиво закусил губу, глядя на чернильные строчки. Была ли эта жертва случайной или я пропустил и другие? Если о них не писали в газетах, то найти эти ниточки может оказаться сложно. Я усмехнулся – вполне по силам Эбигейл, если она захочет. В конце концов, именно ей не давали покоя эти убийства.

Сколько я провел за дневниками, я не запомнил. Свечи прогорели почти наполовину, в глазах поселилась неприятная резь, а льдинка луны скрылась среди рваных облаков. Думаю, спать я отправился глубоко за полночь. Но даже в постели я не переставал думать обо всем, что увидел сегодня. О смертях. О Призрачной Тропе. О сумасшедшем доме, полном загадочной магии. О той узнице, что смотрела на меня сквозь толстые прутья решетки. И о нитях, что связывали прошлое и настоящее…

* * *

Луна освещала пустую залу. Ее свет падал сквозь высокие стрельчатые окна на пол, вымощенный черными и белыми плитами и похожий на шахматную доску. Меж окон располагались арки, в проемах которых колыхалась плотная тьма, а в конце зала возвышался трон из горного хрусталя.

Он пустовал, но смутная тревога не покидала меня. Как оказалось, не зря – открылась неприметная дверца позади высокой спинки, и я увидел его. Высокого, среброволосого мужчину с совершенными чертами лица. Сегодня на нем были черный фрак и светло-серый жилет, расшитый серебряными нитями и жемчугом. Из кармашка вместо платка выглядывала изящная черепаховая ручка, какая могла быть у ручного зеркальца.

Эльф опустился на трон и хлопнул в ладоши. Под потолком