– Возможно, ваш брат в чем-то не прав насчет вас. Возможно, его любовь к вам затуманивает его разум и не дает трезво мыслить, – Айзек задумчиво потер подбородок, – мы это увидим. Довольно скоро.

Отвернувшись, он быстро направился к выходу из ангара. Дойдя до него, Айзек на мгновение замер. Его фигура в черной броне четко выделялась на фоне серого квадрата распахнутых ворот, перед Романом словно застыло произведение абстрактного искусства. Медленно офицер «Обсидиана» повернул голову и последний раз взглянул на сталкера через плечо.

– Останьтесь здесь и проследите, чтобы господин Нестеров не наделал глупостей в мое отсутствие, – холодно приказал он телохранителям. – Ему еще предстоит пройти по пепелищу его надежд и посмотреть на осколки собственных чаяний.

Солдаты молча ударили концами жезлов о землю и синхронно обернулись, встав перед клеткой. Айзек поднял воротник плаща и, что-то пробормотав, вышел наружу под мелкий моросящий дождь.

Роман продолжал глядеть в пол, все еще пытаясь осмыслить услышанное. Они хотят убить всех. Всех до единого его друзей… чтобы освободить его от него самого? Что? Что это за бред вообще?

Сталкер заозирался в поисках призрака брата, надеясь, что язвительная галлюцинация даст ему хоть какую-то подсказку, но Павла и след простыл. Мужчина поднял взгляд на своих тюремщиков. В ответ на него уставились безликие забрала шлемов с алыми бусинами визоров.

– Ублюдки… – тихо выдохнул Роман, чувствуя, как в нем вскипает какая-то уж совсем звериная ярость. – Ублюдки. Ублюдки!

Закричав, Нестеров ударил ногой по прутьям решетки. Затем еще и еще. Охранники, переглянувшись, нерешительно сделали шаг назад от беснующегося сталкера, а Роман, продолжая орать, осыпал стальную дверцу клетки ударами кулаков, больше не отдавая себе отчета в том, что он делает, и даже не задумываясь о том, что единственное, чего он таким образом добьется, – это разобьет себе руки в кровь.

– Сволочи! Твари! Ненавижу! Выпустите меня отсюда! Выпустите!

Один из бойцов «Обсидиана», видимо, решив, что сталкер таким образом может и покалечиться, нажал на кнопку, раскрывая верхний раздвоенный конец жезла. По рабочей поверхности шокера пробежал электрический ток, и адепт отвел руку назад, собираясь загнать оружие между прутьев решетки, чтобы остудить пыл Нестерова.

Роман, впрочем, только этого и ждал. Как только шокер скользнул вперед, сталкер отпрыгнул в сторону и, схватившись за длинную рукоятку оружия, резко потянул на себя. Растерявшийся от неожиданности адепт выпустил жезл из рук, за что тут же и поплатился, когда Роман, недолго думая, врезал укрепленным концом оружия ему в лицо.

Удар пришелся прямо в центр забрала шлема, заставив охранника отшатнуться в сторону и схватиться за голову. Между его пальцев в защитных перчатках посыпались крошечные осколки разбитых визоров. Нестеров перевернул жезл в руках и, перехватив оружие поудобнее, пихнул его сквозь прутья решетки, целясь противнику в грудь.

Раздался громкий треск, и боец «Обсидиана» задрожал всем телом, сотрясаясь в конвульсиях, пока через его тело проходил разряд в несколько сотен тысяч вольт – то что нужно, чтобы остановить мутанта в Зоне, но заметно больше, чем может выдержать человек. Из-под горжета брони потекли струйки дыма, запахло паленой плотью и жженым пластиком.

– Получил, сука? – выдохнул Роман, отводя назад шокер и тяжело дыша.

Пораженный электричеством адепт мешком повалился на землю, от его трупа продолжал подниматься легкий дымок. Нестеров обернулся на второго солдата организации, который, видя пример незадачливого товарища, отбросил в сторону жезл и скинул с плеча автомат.

Держа Романа на прицеле, он наклонился к закрепленной на груди рации. А затем вздрогнул и что-то захрипел. Из его горла вышло острие ножа, блеснувшее в свете потолочных ламп. Выронив оружие, адепт скосил глаза вниз на лезвие и попытался поднять к нему руки. А затем нож скользнул назад, и солдат в черной броне рухнул на бетонный пол. В воздухе заскользило маслянистое пятно, постепенно превращающееся в фигуру в сером камуфляже. Через секунду за спиной первой возникли еще три. Компактные пистолеты-пулеметы с глушителями, лица скрыты под коробами приборов дополненной реальности. На поясах контейнеры с преломляющими свет артефактами – чертовски дорогими и редкими штуками, способными создавать оптическую иллюзию и отводить взгляд стороннего наблюдателя примерно так же, как психические силы кукловодов из Старой Зоны не давали сталкерам как следует прицелиться в них.

Роман знал только одну такую организацию, которая могла позволить себе подобную экипировку и при этом была заинтересована в том, чтобы напакостить «Обсидиану». Спецназ ЦАЯ. «Призраки Метели». Человек с окровавленным ножом в руке откинул с головы капюшон и поднял на лоб прибор ДР, открывая лицо. Нестерова кольнуло четкое ощущение узнавания, и Роман моргнул, пытаясь вспомнить, где он уже мог раньше видеть эти черты.

Четыре месяца назад. Старая Зона. Операция по наблюдению за встречей между фанатиками Обелиска и посланниками «Обсидиана» на разрушенной ЧАЭС.

– Шекспир? – Сталкер выловил из закоулков памяти позывной мужчины, стоявшего пред ним.

Полковник Посевной недовольно поморщился, подходя ближе. Кисть его левой руки странно блестела на свету, и Роман понял, что ее заменяет черный пластик.

Один из «призраков» оттолкнул ногой автомат мертвого бойца «Обсидиана» подальше от трупа и наклонился вперед, снимая с пояса убитого ключи от клетки.

– А что у вас с рукой? – не нашелся спросить ничего более подходящего Роман.

Военный странно взглянул на Нестерова.

– За это, – он не глядя поймал брошенную связку ключей механическим протезом, – я должен сказать спасибо головорезам вашего брата.

* * *

Шекспир лишился одной руки. Он мало что помнил после того, как джип «Обсидиана» выстрелил в мост. Помнил, как все вокруг поглотил яркий свет и как его швырнуло в воздух. Помнил, как горит на нем защитный комбинезон и как аномальная энергия отрывает ему левую руку. Он даже различил, как конечность отлетает от тела и, кружась, исчезает в сверкающем вихре, распадаясь на атомы. Затем была боль, много боли. И еще бесконечно долгое падение вниз и плеск ледяной воды, в которую он погрузился с головой. Тогда он в первый раз потерял сознание.

После этого он лишь смутно осознавал, что поток несет его куда-то вдаль от моста, к тому месту, где безымянная речушка впадала в Припять, но с каждой секундой разум угасал, а мир смыкался в черную трубу. В следующий раз Шекспир очнулся уже на мокром песке от того, что кто-то ритмично давит ему на грудь, а из горла рвется наружу поток воды с мерзким привкусом тины.

Оттолкнув приводившего его в чувство человека и опрокинувшись на бок, Шекспир выплюнул заполнявшую легкие воду и тяжело задышал. Мир плыл перед глазами, и военному потребовалась пара минут, чтобы неясные очертания превратились в песчаную отмель с поваленными деревьями и стену леса на другом берегу. Над осенними кронами поднимались обломанные фабричные трубы, похожие на зубы. Заморгав, Шекспир попытался протереть лицо рукой и не смог.