Пули барабанили по корпусу джипа, высекая из металла искры и оставляя борозды ободранной краски слева и справа от люка. Звон от каждого попадания заставлял Шекспира пригибаться, стараясь стать как можно ниже. Военный в очередной раз пожалел о том, что люк не оборудован защитными бортиками, способными прикрыть его от осколков и рикошетов. Это в какой-нибудь видеоигре можно не заботиться о таких «мелочах», а в реальной жизни прилетит крохотный осколок в шею – и все, поминай как звали.

Мотоциклист припал к седлу и, сменив магазин, пошел на сближение, видимо, надеясь встать борт к борту с джипом и достать Шекспира выстрелом из слепой зоны. Военный силился повернуть пулемет, но быстро понял, что не успеет. Обернувшись на ведущего машину напарника, он закричал в салон:

– Бурый! Давай влево! Влево, мать твою!

Выругавшись, сталкер крутанул руль, и тяжелый бронированный джип с ревом подался вбок. И всем своим весом впечатался в не успевшего вовремя среагировать бойца «Обсидиана». Получивший жестокий удар от многотонной машины мотоцикл упал на землю, завертевшись вокруг своей оси. Наездника вышвырнуло из седла, и он с громким треском ломающихся костей упал на землю, покатившись по ней. Через несколько метров труп в черной униформе замер у обочины дороги, распластавшись в неестественно вывернутой позе.

– Отлично! Молодца! – выдохнул Шекспир и, вновь наведя пулемет на преследователей, открыл огонь.

Третий мотоциклист, видя печальный пример товарища, наклонился в сторону и рванул вбок, уходя из-под обстрела. Боец «Обсидиана» повернул ручку газа, прибавляя скорость и стараясь держать в поле зрения джип и Шекспира за пулеметом. Адепт приближался к машине по широкой дуге. Это его и погубило.

Слишком сильно отвлекшись на контроль врага, ездок не заметил аномалию, раскинувшую поперек дороги свои морозные щупальца. Колеса чиркнули по промерзшей посреди весны земле, и в ту же секунду вверх по ним побежали полоски инея. Мотоцикл дернулся, но лед держал крепко, быстро карабкаясь по корпусу к водителю, ноги которого уже примерзли к бокам железного коня. Мужчина беспомощно забился в кресле, силясь вырваться. Ладонь его левой руки уже намертво приросла к рулю, двигатель кашлянул и заглох. Поняв всю тщетность своих попыток, боец «Обсидиана» перехватил оружие и приставил ствол к подбородку – там, где шлем оставлял горло открытым. Спустить курок он, впрочем, не успел. Ледяная корка промчалась по рукам, превратив оружие в бесполезный кусок металла, и перескочила на голову адепта, затекая под забрало. Через мгновение мотоцикл вместе со своим ездоком превратился в сверкающую на солнце ледяную скульптуру.

Дальнейшей ее судьбы Шекспир не видел, поскольку несчастного скрыл от его глаз поворот дороги, а машина углубилась в поднявшуюся до пояса траву, которой заросла просека. Военный пригнулся в люке, когда по его шлему застучали ветви деревьев, сплетенные над дорогой в подобие купола. Остро запахло хвоей, потянуло сухим подлеском.

А затем все закончилось, и, проломив собой молодые деревца и разметав в стороны ветки, джип вылетел из-за стены леса. Автомобиль вновь заскользил по разбитой грунтовке, которая неожиданно приобрела уклон. Приподнявшись на сиденье, Бурый выдохнул. Дорога уходила вниз с холма, упираясь у его основания в разбитый бетонный пирс и широкий автомобильный мост с обломанными ограждениями. На его середине замерла колонна из пяти ржавых машин. Стоявший первым армейский «Урал» на треть свешивался с моста, его колеса висели над мутными водами реки. Возможно, сталкеру показалось, но он различил лежащие на земле скелеты в истлевшей зеленой униформе и ржавое оружие.

На дальнем крутом берегу реки из леса выступали два серых дота. Из черного зева бойниц росла сорная трава. А дальше за деревьями уже виднелись крыши панельных домов и высокие фермы Сжигателя Разума. Припять. Мертвый город.

– Шекс! Впереди мост! – крикнул Бурый, утапливая педаль газа в пол.

Если им удастся добраться хотя бы до заброшенных окраин, то будет шанс стряхнуть преследователей в заполненных аномалиями узких проулках и дворах.

– Чего?

– Чавочка с хвостиком, мля! Мост, говорю, впереди!

– Давай по нему!

– Уверен?

Ответа не последовало, военный просто снова разразился отборным матом, в котором угадывалось «А куда еще? Ты тут другую дорогу видишь? Веди давай». Бурый выругался и дал по газам, скатываясь вниз по крутому спуску и направляясь к шаткой переправе.

Последний мотоцикл вновь пошел на сближение, его водитель отправил оружие за спину и, припав к седлу, вытащил из подсумка широкий железный диск с рукояткой. Магнитная мина, догадался Шекспир, когда устройство, взведенное бойцом «Обсидиана», мигнуло окошком дисплея.

– Черт, черт, черт! – забормотал военный, наводя пулемет на приближающегося мотоциклиста.

Оружие неожиданно словно стало весить тонну и разворачивалось нарочито неспешно. Наконец перекрестие прицела наползло на грудь человека в черной униформе, и Шекспир, не задумываясь, вдавил гашетку. Пулемет задрожал, выплевывая свинец, и широкая очередь пролегла между джипом и мотоциклом. Трассирующий хлыст ударил по мокрой грязи, взметнув в воздух фонтаны брызг и комья земли, а затем перескочил на мотоцикл, разрывая металл. Несколько пуль впились в тело бойца «Обсидиана», и тот покачнулся в седле. Голова человека в форме упала на грудь, по которой начало расползаться кровавое пятно, и труп отклонился назад. Однако руки мертвеца продолжали крепко сжимать руль и рукоятку мины. Этого хватило, чтобы мотоцикл потерял равновесие и, завалившись набок, опрокинулся. Ездока вышвырнуло из сиденья и, впечатав в землю, потащило вниз по дороге лишь для того, чтобы шедший следом джип проехался по нему, перемалывая кости товарища под тяжелыми колесами. Это и стало роковой ошибкой.

Воображение военного дорисовало характерный «дзинь», с которым мина прилипла к днищу автомобиля, и Шекспир едва успел припасть на колени, укрываясь в люке. На мгновение ему показалось, что он увидел изумление в глазах водителя, а затем черный «Рэндж Ровер» взлетел в воздух. Из-под джипа во все стороны хлынула волна пламени, запекая сырую грязь и поджигая траву, росшую посреди дороги. Задние колеса машины оторвались от земли, лязгнула оторванная подвеска, а кричащего что-то нечленораздельное пулеметчика вышвырнуло из люка. Фигурка в униформе нелепо замахала руками и, проиграв гравитации, рухнула вниз, с характерным шлепком уйдя в одну из придорожных аномалий. По глазам резанул яркий красноватый свет, и над тем местом, куда упал солдат организации, осталась лишь алая взвесь.

Джип тем временем с глухим скрежетом опустился обратно, но из-за поврежденной подвески оказался неуправляем. Водитель пытался вращать руль, но безрезультатно. На следующем же ухабе машину занесло, и она, вращаясь вокруг своей оси, слетела с дороги в кювет. Раздался плеск, взметнулись брызги грязной воды, и авто до половины ушло в мутную жижу, заполнявшую дно обводной канавы. Над краем насыпи теперь торчала только дверца багажника, а откуда-то снизу тянулся легкий дымок.