Что-то в этом было; Алисе казалось, что она вот-вот поймет, разберется во всем, но суть ускользала от нее. Очень важно, что магия Королевы ей раньше не принадлежала. Наверное, это подразумевает, что магию у нее можно забрать? Алиса покачала головой. Она не была в этом уверена, и сейчас было бы неплохо получить пару подсказок от Чеширского, но тот снова исчез.

Вскоре от холода стало трудно думать, и смотреть, и даже дышать. Казалось, она глотает не воздух, а лед, который расползается по всему телу. Пол был скользким, при этом дорога шла в гору, и подниматься было невероятно сложно. Алису трясло, она то и дело роняла нож и каждый раз тратила по несколько минут, чтобы подобрать его, но клинок тут же снова выскальзывал из окоченевших пальцев.

Тяжело переставляя деревенеющие ноги, Алиса вспоминала свой сон о ледяном замке на вершине горы, размышляя о том, что она обнаружит, когда придет туда.

В ее сне дети кричали, кричали дни и ночи напролет, и ей казалось, что она уже слышит слабое эхо этих криков, как будто они просачивались сквозь лед и поднимались вверх холодными облачками пара у Алисы за спиной.

Зубы ее стучали, ребра яростно вибрировали, мышцы словно примерзли к окаменевшему позвоночнику и болели. Руки посинели и подернулись инеем. Когда Алиса моргала, с ресниц сыпались кристаллики льда, жаля обмороженные щеки. Уклон дороги и необходимость бороться за каждый шаг утомили и разозлили Алису.

«Туннель поднимается, потому что замок Королевы стоит на самой вершине этой долбаной горы».

Тут мысли Алисы на миг замерли, потому что она была абсолютно уверена в том, что никогда раньше даже про себя не произносила подобное ругательство – «слово, недостойное их круга», как сказала бы ее мать, – и щеки ее, несмотря на холод, покраснели.

«Ну почему она живет не в долине? – продолжила размышлять Алиса, решив, что после того, как ты перерезал кому-то горло, едва ли стоит беспокоиться о бранных словечках. – Тогда можно было бы просто катиться по ледяной тропке, катиться и катиться, пока не превратишься в гигантский снежный ком».

И Алиса представила, как она катится в огромном снежном шаре, который все растет и растет, так что уже ни рук, ни ног ее не видать. Шар будет катиться и катиться, набирая скорость, так что у нее закружится голова, а к горлу подступит тошнота, но ей все равно будет весело, как когда она каталась на карусели или скакала на несущейся галопом лошади.

Огромный снежок влетел бы в ворота королевского дворца и рассыпался бы, явив скрючившуюся внутри Алису – прямо пудинг с сюрпризом! И Королева подумала бы, что это очень смешно, и стала бы смеяться, и смеялась, смеялась, и освободила бы всех детей и Тесака, и они сели бы все вместе пить чай с тортом в своих лучших праздничных нарядах.

Алиса осознала, что мысли ее становятся действительно очень глупыми. Это все мороз, мороз, от которого так и тянет закрыть глаза. Извилины в ее мозгу скручивались, завязывались в узлы, и она чувствовала, что, наверное, никогда, никогда уже не согреется.

«Если кто-нибудь дотронется до меня сейчас, я разобьюсь на миллион кусочков. Миллионом миллионов ледяных осколков станет Алиса. Частички Алисы разлетятся по всему полу, и никто их не соберет».

И тут вдруг – внезапно, как случалось уже много раз с тех пор, как Алиса покинула лечебницу, – туннель закончился дверью.

Дверь возникла перед ней так неожиданно, что Алиса даже решила, что это плод ее воспаленного воображения. Остановившись, она уставилась на дверь, пытаясь сообразить, реальна та или нет.

Руки сами собой потянулись к идеально гладкой ледяной поверхности. Алиса лишь надеялась, что никаких хитростей, чтобы открыть эту дверь, не потребуется. Она действительно устала от хитростей, трюков, фокусов, иллюзий и всего того, что никогда не работает так, как должно работать.

Дверь открылась от малейшего нажатия, и Алиса оказалась в замке.

Она не знала, что именно найдет здесь. Может, рыцарей в сверкающих белых доспехах, которые ринутся на незваного гостя? А может, вылепленных из снега придворных, в бархате и драгоценных каменьях, танцующих под музыку, исполняемую на ледяных инструментах? Бальный зал будет, конечно же, черно-белым, как шахматная доска, и в конце его будет величественно восседать на троне Белая Королева, безумными глазами наблюдающая за кружением придворных.

В конце концов, тут должны были оказаться слуги, слуги с подносами с едой или метелками из перьев, слуги, которые стали бы останавливаться и изумленно глазеть на обледеневшую девушку, появившуюся из стены.

Но в замке не было никого и ничего. Алису встретил лишь порыв тепла, от которого мгновенно растаяла вся изморозь на ее теле. Девушку затрясло, тепло возвращалось, постепенно просачиваясь в пальцы, нос, живот, ноги, кости, и согреваться оказалось так же болезненно неприятно, как и замерзать. Алиса упала на колени; короткие пряди, влажные от растаявшего льда, липли к голове, вода текла по лицу, точно слезы. Зубы лязгали так яростно, что она испугалась, как бы не откусить собственный язык.

Через некоторое время она перестала дрожать и ежиться и почувствовала, что может встать. Пока ее били судороги, нож выпал, и Алиса долго рылась в грязи, пока не нашла его. Стиснув в кулаке рукоять клинка, она решила, что может теперь спокойно осмотреться, и мысль эта тоже оказалась тревожной: получалось, что теперь она никуда не может пойти без ножа – так и Тесак не мог обойтись без своего топора.

Однако вокруг не было ничего пугающего или опасного, потому что Алиса, похоже, оказалась в каком-то подвале. Хотя таких подвалов она прежде не видела. В подвале родительского дома стояли лари с картошкой и репой (Алиса поморщилась, потому что никогда не любила репу), банки с маринованными огурцами и клубничным джемом, а еще бутылки с хорошим вином, которое отец приберегал для особых случаев.

А тут было совершенно пусто, никаких полок, никаких ларей или банок, хотя запах стоял точно такой же – затхлый землистый дух погреба. В дальнем конце подвала виднелась лестница, освещенная рядом установленных на стене свечей. А еще тут было ужасно тихо.

Алиса затаила дыхание, чтобы эту тишину не нарушить. Она ждала, обшаривая взглядом темные углы, убеждаясь, что ничто там не затаилось, и очень надеялась, что, когда она углубится в комнату, на нее не рухнет ледяная плита и на лестнице не появится зубастый монстр.

Да, все это кажется абсурдным – до тех пор, пока ты не очутишься