Тем не менее даже в 1920-х гг. Срезневский не терял надежды продолжить спортивные традиции «юсуповцев»: при его содействии «юсуповская» команда хоккеистов еще долго продолжала тренировки и выступления под названием «Ленинградское общество любителей бега на коньках» (ЛОЛБЕК)…

По воспоминаниям знаменитого фигуриста Н.А. Панина-Коломенкина, чье спортивное становление произошло именно на катке Юсупова сада, все хозяйственные и спортивные мероприятия общества, начиная от ежегодной постройки разборного дома в саду до проведения соревнований, проходили под руководством Срезневского. Кроме того, он активно участвовал в международных конгрессах конькобежцев, являлся непременным членом судейских коллегий и постоянным секретарем общих собраний членов общества.

В.И. Срезневский. 1915 г. Фотограф Карл Булла

Каток в Юсуповому саду стал центром притяжения спортсменов, здесь проводились многие отечественные и международные соревнования конькобежцев, устанавливались многие всероссийские и всемирные рекорды. Кроме того, собиралось здесь на праздники и для увеселения громадное количество петербургской публики всех сословий.

В то же время этот лучший в Петербурге каток был не только ареной спортивных событий и любимым местом отдыха, но и сложнейшим хозяйством, которое все время поддерживалось в образцовом порядке. Каток был не наливным, а устроенным на естественном водоеме, и потому в большие морозы лед сильно трескался. Щели постоянно замазывались смоченным снегом. «Поливка льда производилась ежедневно и притом так тщательно, что лед, по сравнению с другими катками, казался идеальным», – рассказывал потом Н.А. Панин-Коломенкин.

Безукоризненным льдом, чистотой, удобством и образцовым порядком на катке его посетители были обязаны артели рабочих общества во главе со старостой Григорием Михайловичем Архиповым. Ее составлял десяток крестьян-рыбаков из города Новая Ладога под Петербургом. Из года в год они приходили зимой на сезонные заработки в столицу и получали в обществе верную работу, потому что места сохранялись за ними в наследственном порядке. Ежедневно, и даже при самой плохой погоде, артельщики готовили к 8 часам вечера для фигуристов отличный лед. Работали они, естественно, вручную – с метлами и скребками, а поливали лед водой из цветочных леек. А если в часы общего катания шел сильный снег, то артельщики непрерывно убирали снег широкими лопатами, так что благодаря им каток действовал без перебоев.

«Все члены артели были патриотами своего катка, гордились им и украшали его декоративными постройками изо льда и снега, – вспоминал Н.А. Панин-Коломенкин. – Дети, посещавшие каток в утренние и дневные часы, всегда пользовались вниманием и, в случае надобности, содействием любого из рабочих; это соответствовало семейному характеру общества».

Слава о Юсуповом саде шла по всей столице и далеко за ее пределами. Говорили, что там все великолепно катаются и что туда пускают только после экзамена по искусству владения коньками. Правда, на деле слухи об экзаменах не подтверждались, но катались там действительно на очень высоком уровне. Каток сверкал голубоватым светом электрических фонарей, а разноцветные огни освещали «фантастические декорации и ледяные архитектурные сооружения». По четвергам и воскресеньям далеко по окрестным улицам разносилась с катка музыка военного оркестра.

«Среди конькобежцев-спортсменов можно выделить „фигуристов” и „скороходов”, – замечал обозреватель журнала «Спорт». – В Юсуповом саду устроилась прямо-таки академия фигуристов, которая фабрикует новых и совершенствует старых».

В одном из февральских номеров петербургского журнала «Спорт» за 1901 г. появились стихи под названием «В Юсуповом саду», подражавшие знаменитым некрасовским строчкам, которые сегодня знает наизусть практически каждый школьник. Автор поэтического произведения на страницах журнала «Спорт» пожелал не оставлять своего имени. Тем не менее, стихи его любопытны как реликвия спортивной истории: в них современный читатель найдет интересные штрихи к облику катка в Юсуповом саду, а также встретит имена знаменитых конькобежцев рубежа XIX—XX вв. – Срезневского, Паншина и Панина-Коломенкина. Мы позволили себе привести здесь эти стихи полностью, без каких-либо купюр и сокращений.

Не ветер бушует над бором,

Не с гор устремился поток:

Срезневский и Паншин дозором

Обходят Юсупов каток.

Глядят, чтобы флаги висели,

Чтоб лед сторожа подмели,

И нет ли где трещины, щели,

И нет ли где голой земли.

Окончив привычное дело,

Дают к состязанию знак.

И воздух разрезавши смело,

Стартера мелькает уж флаг.

И музыка громко играет,

Толпится в трибунах народ.

И Панин уже выезжает

С улыбкой веселой на лед.

И делая тройки, восьмерки,

Изрезал он целый каток.

А судьи внимательно зорки,

Прилежно глядят на конек.

Но Панина плавны движенья,

А промахов нет и следа.

В нем школа видна, и уменье,

И знанье лазурного льда.

«Каждые пруд или лужа заняты катками»

В столичной прессе конца XIX – начала XX вв. можно встретить немало предписаний городских властей, регламентировавших правила содержания катков и поведения на них. Сегодня они, наверное, воспринимаются с улыбкой, а тогда редко кто осмеливался их нарушить – грозный полицейский пристав был тут как тут на страже порядка.

К примеру, вот что говорилось в приказе петербургского градоначальника, опубликованном в столичных газетах в начале декабря 1899 г.: «Ввиду открытия на реках и каналах столицы, а равно в Юсуповом саду катков для катания на коньках, предлагаю приставам обратить особое внимание: 1) На безусловно опрятное содержание буфетов, а также помещений, предназначенных для публики и для жилья рабочих, требуя при этом, чтобы отопление производилось в достаточной степени и соответствующим топливом. 2) На каток не должны быть допускаемы лица в нетрезвом виде, а равно на катке не должно быть разрешаемо распитие спиртных напитков. 3) Прислуга должна быть трезвая, вежливая, одета опрятно и иметь на шапках однообразного вида металлические номерные знаки. 4) На катке постоянно должен находиться для наблюдения за порядком хозяин заведения или доверенное им лицо».

Местами устройства катков являлись замерзшие водные поверхности Невы, Фонтанки, Мойки и Екатерининского (ныне – Грибоедова) канала. Как с иронией замечал репортер «Петербургского листка», «без преувеличения можно сказать, что в ту пору не было, кажется, ни одного замерзшего пруда или лужи, которые не были бы заняты катками». Более того, иногда петербуржцы устраивали большие конькобежные прогулки вокруг Петербургского и Васильевского островов и даже походы на коньках по Финскому заливу до Кронштадта.

Что ж, зимы тогда были не то, что теперь, и за крепость питерского льда можно было не опасаться (вспомним, что по Неве даже трамвайную линию пускали!). Правда, частые оттепели и тогда прибавляли хлопот, к тому же в Фонтанку стали спускать теплую воду из сточных труб, что отрицательно влияло на