просто невозможным, сегодня стало вполне обычным. Пример купального костюма – яркое тому доказательство.

Кстати, на рубеже XIX и XX вв., когда появился более-менее настоящий купальный костюм (дамы надевали комбинезон из легкой ткани длиной до колен, а мужские купальники, как правило, полосатые, шились с рукавами до локтей), на Западе, а точнее в Германии, зародилось и движение натуризма. Оно воспринималось как благородный порыв к сближению с природой и попытка отбросить ханжеские нормы морали. Еще в 1890-е гг. в Германии вышла первая брошюра по теории нудизма – «Культ наготы» Генриха Пудора. А Генрих Ингевиттер, автор книги «Нагота», основал первое нудистское общество. Его принципами являлись вегетарианство, отказ от курения, трезвый образ жизни и занятия гимнастикой.

Купальня на океанском пароходе. Фотография из журнала «Родина» (1910, № 5)

Что же касается России, переживавшей в начале XX в. настоящий «эротический бум», то у нас автором первой книги, воспевавшей натуризм, стал известный поэт Максимилиан Волошин. Он выпустил стихотворный сборник «Блики. Нагота». Друзья Волошина потянулись в его имение в Коктебеле – так появился первый натуристский пляж, который известен в Крыму до сих пор.

Даже государь Николай II подавал пример здорового образа жизни своим подданным, ныряя нагишом с лодки прямо в Неву – этот факт запечатлен на кинопленке. Есть сведения, что В.И. Ленин, приобщившийся к «голому движению» нудистов в эмиграции, не был чужд прогуляться по крымскому пляжу без одежды.

К слову, любители отдыхать без всякой одежды считают, что между нудистами и натуристами существует огромная разница: нудисты – это те, кто просто любит загорать голышом, а натуристы исповедуют философию единения с природой. Впрочем, теории теориями, а русское простонародье, не ведавшее никогда об умных господских теориях «натуризма» или «освобождения тела», без всяких идей барахталось в воде в чем мать родила. Для него купальные костюмы служили чем-то вроде «барского», «интеллигентского» атрибута, совершенно не обязательного для всех остальных людей. А для молодежи омовение без купальных костюмов являлось дерзким вызовом общественным нравам и порядкам.

После революции движение нудизма стало одной из форм борьбы против «старого мира» – за «новый быт». Летом 1925 г. в Москве и в других городах появились общества «Долой стыд». Его участники решили бороться со стыдом как с буржуазным предрассудком. Группы по шесть—десять человек совершенно голыми маршировали по улицам, а на лентах, надетых поперек обнаженного тела, было написано: «Долой стыд – это буржуазный предрассудок». На дамах не было ничего, кроме обуви и сумочек для документов. Причем они пытались ходить в таком виде в кино, в столовую для рабочих и даже ездить в трамвае. Правда, затея не вызвала понимания в обществе: говорят, бабушки, видя их, крестились, дети бросали в них камнями и гнилыми овощами.

Бельгийский консул в России Жозеф Дуйе впоследствии вспоминал: «В 1925 г. при покровительстве советского правительства образовалось общество „Долой стыд!”. Члены этого общества обязались отказаться от одежды и ходить голыми. Для пропаганды некоторые члены этого эксцентричного общества были посланы в поездки: в Харьков, Ростов, Минеральные Воды и т. д. Я видел их в костюме Адама и Евы в Ростове».

По воспоминаниям писателя Варлама Шаламова, «мальчишки, зеваки шли толпами за адептами этого голого ордена. Потом московская милиция получила указания – и нагие фигуры женщин и мужчин исчезли с московских улиц». Народный комиссар здравоохранения Семашко от имени советского правительства осудил попытки ходить голыми «по московским изогнутым улицам». При этом он выдвигал главным аргументом следующий: «неподходящий климат, слишком низкая температура Москвы, грозящая здоровью населения, если оно увлечется идеями общества „Долой стыд”». Далее говорилось, что Наркомат здравоохранения выяснил, что воздух городских улиц перенасыщен пылью и бактериями, вредными для человеческой кожи. Поэтому Наркомздрав рекомендовал не появляться на городских улицах без одежды, а полезный свежий воздух и солнечный свет искать на окраинах города и берегах Москвы-реки…

Конькобежный спорт: «Царство конька»

«Конькобежный спорт имеет множество поклонников во всех странах, где только водится лед, и, надо сказать правду, изо всех видов спорта катанье на коньках является самым здоровым, изящным и общедоступным спортом, – писал в 1903 г. любимый многими петербуржцами журнал «Нива». – Немало конькобежцев имеется и в нашей северной столице…»

«Таврические катания»

Считается, что в Петербурге регулярные катания на коньках зародились в середине 1860-х гг. в знаменитом Юсуповом саду на Садовой улице, под эгидой созданного в том же году в столице первого в России конькобежного клуба. Однако пальму первенства оспаривает Таврический сад, где кататься на коньках стали еще в конце 1850-х гг. «Таврические катания» описал в своей юмористической поэме «Тавриада», вышедшей в 1863 г., князь В.П. Мещерский, сам посещавший ежедневно «Таврические горы».

В предисловии он рассказывал: «Стариками, старухами, зрелыми и незрелыми овладела лихорадочная страсть покупать коньки, надевать их, скакать в Таврический сад, падать раз двадцать в минуту и т. п. Нашлись люди, которые по утрам после чая или кофе вместо чтения газет или служебных занятий надевали коньки и летали по всем комнатам под предлогом приготовления к Таврическим катаниям, полотеры приходили в ужас от усиленной работы и кричали по-русски: „О tempora, o mores”»[2]. В своем миниатюрном литературном труде князь Мещерский в довольно комическом виде описал посетителей катка. К примеру:

Вот здоровенного покроя

Почтенный князь головолом:

То полетит с горы он стоя,

То ноги кверху кувырком.

Кто же еще был на катке? Вот – «два немецкие барона», вот – «дипломат австрийской школы», вот – «светский юноша примерный», а вот – «братья громкого прозванья из славных полчищ казаков»… Почти в каждом из таких портретов современники могли узнать конкретного человека, принадлежащего к высшим слоям общества. Понимая, что многим из них навряд ли понравился бы юмор князя Мещерского, тот объявил, что издает свою поэму «в самом ограниченном числе экземпляров, во избежание дуэлей и разных тому подобных приключений». И все же (цитируем снова поэму)—

Люблю тебя, каток, я, мирный,

Ты всех отрада и приют,

Гостеприимный и обширный…

«Каток „режимного” Таврического сада был самым популярным у „золотой молодежи”, – отмечает петербургский исследователь Игорь Зимин. – Он прочно вошел в повседневную жизнь аристократического Петербурга в начале 1860-х гг. Появление нового для аристократии увлечения связывали с цесаревичем Николаем Александровичем и его младшими братьями. Дело в том, что у Александра II подрастали сыновья, и в качестве зимнего развлечения для