Капитан замолчал, пытливо разглядывая своих давних товарищей. Убедил ли он их? Похоже было, что не до конца. Азвестопуло покачал головой:

– Ваш изобретатель, непризнанный гений, придумал, как сжигать людей. На черта поощрять подобные идеи?

– Если у нас не будет такого оружия, оно окажется у противника. Те же германцы, австро-венгры, турки не задумываясь уничтожат тысячи русских солдат и офицеров своими бомбами. А мы? Будем тогда разводить руками и взывать к гуманизму? Когда заговорят пушки, они заглушат все другие звуки.

Алексей Николаевич поддержал контрразведчика:

– Хочешь мира – готовься к войне.

Грек уныло поднял руки:

– Убедили, убедили. Осталось скрестить ваши слова с нашим дознанием. Что у вас есть? Текст записки подхорунжего Рябоконя?

– Да, посланной в ГАУ. Он описал в ней свое изобретение и попросил помочь довести его до ума. Просил всего восемьсот рублей!

– И наши ученые артиллеристы отказали? – съязвил Сергей.

– А тут не над чем смеяться, – осадил его капитан. – Скорее впору плакать. Начальником ГАУ является генерал-лейтенант Кузьмин-Караваев. А фактическим руководителем – генерал-инспектор артиллерии великий князь Сергей Михайлович. Эти два полководца сделали из своего рода оружия храм, куда никого не пускают. А сами толком даже не знают, сколько у них снарядов. Я разговаривал с начальником мобилизационного отдела Генерального штаба Лукомским. Он рассказал, как сановные артиллеристы слали ему раз за разом неверные сведения. Военные округа с мест сообщают одни цифры, а Кузьмин-Караваев – чуть не вдове большие. Лукомский ищет правду, вновь запрашивает округа, те подтверждают свои донесения. А начальник ГАУ с ним спорит. Чего спорить? У тебя цифры на бумаге, а у них реальные снаряды в погребах, они их семь раз пересчитали! Спорит еще, индюк…

Продан сорвался: нельзя было так отзываться о высших руководителях Военного министерства. Он сам это понял и замолчал. Несколько успокоившись, Игорь Алексеевич продолжил:

– Генерал с князем оба одинаково несведущи в вопросах технических. Не понимают, какая война нас ждет. И притом высокомерны. Во всяком случае, на записке Рябоконя Кузьмин-Караваев написал: «Дело казака – сажать табак и скакать на коне. Передайте этому, чтобы занимался своим делом и не отвлекал высшие инстанции».

– Учитель Майкопской военно-ремесленной школы, – вспомнил коллежский асессор. – Кого там готовят? Оружейных мастеров?

– Школа относится к Кубанскому казачьему войску. Там обучают четырем профессиям: оружейно-слесарное дело, кузнечное, шорное и седельное. Выпускают мастерами в полки, причем производят в нестроевые старшего разряда. То есть ученики становятся по окончании урядниками и даже старшими урядниками. Хорошая карьера для простого казака. Рябоконь учил оружейному делу.

– И при этом изобретал новую полевую мортиру, – подхватил Азвестопуло. – Ну или бомбомет. Как это вяжется с невысоким уровнем преподавания для казачьих отпрысков?

Тут Лыков перебил своего помощника. Он спросил контрразведчика в лоб:

– Игорь Алексеевич, хватит тянуть кота за хвост. Скажите нам главное: где сейчас Рябоконь? Он жив? Судя по вашим намекам, вы с ним не общались. Почему?

– Подхорунжий Рябоконь в девятом году вышел в отставку и уехал из Майкопа сюда, в Екатеринодар. Здесь он пытался занять те самые восемьсот рублей в войсковом штабе. Предлагал в залог все свои чертежи и наработки. С него потребовали поручительство третьего лица. Такого отставник предоставить не смог и уехал из города в неизвестном направлении. Однако, шатаясь по Екатеринодару и рассказывая всем о своем изобретении, он попал в поле зрения жандармов. Сохранились агентурные донесения, которые следует изучить. Может, и Рыжего в них отыщем?

– Конечно. Пойдемте в КОЖУ прямо сейчас, если хотите. Журнал наблюдений отослан в Тифлис, но сюда прислали копию. Вчера мне телефонировал об этом адъютант управления. А почему вы заговорили про Рыжего?

– У Рябоконя к тому времени было два ученика. Первый – это Иван Деликатный. Он сейчас здесь, сидит в тюремном замке в качестве подследственного. Обвиняется в распространении социал-демократических прокламаций. А второй – скользкий тип, называл себя потомственным дворянином Остриковым. Похоже, имя вымышленное, а подлинное неизвестно. Он исчез вместе с изобретателем. Это было летом тысяча девятьсот девятого. А в сентябре в юрте станицы Ширванской вспыхнул факел. Этот пожар приписывают себе бандит Варивода и загадочный человек по кличке Рыжий. Который вовсе не рыжий…

– Два года назад они подожгли скважину Бакинско-Черноморского товарищества, – продолжил рассуждения Лыков. – В нынешнем январе – скважину товарищества Лианозовых. А что негодяи делали между этими двумя событиями? И где в это время был Рябоконь? Где он сейчас?

– Хорошие вопросы задаете, Алексей Николаевич. Вот только ответов на них пока нет. Я знаю лишь одно: отставной подхорунжий ездил в прошлом году в Болгарию. И возил туда свой бомбомет!

– Это новость, – оживились сыщики. – На показ возил, пытался продать братушкам? Они же нищие, пожадничают дать восемьсот рублей.

– Есть косвенные подтверждения, что в Болгарии Рябоконь испытал свое оружие в реальном конфликте с турками. Пограничные свары между болгарами и османами происходят постоянно и скоро кончатся войной.

– Испытал оружие… – задумчиво произнес Лыков. – Он создал прототип, съездил с ним на поле боя, испытал, довел до работающего образца. Потом вернулся в Россию и исчез. А его бомбомет появился у Вариводы. Так выходит?

– Так, Алексей Николаевич. Согласитесь, наши два дознания надо объединять. Под вашим старшинством.

– М-да… Пока мы ищем ответы на наши вопросы, Екатеринодар может сгореть.

– Следует торопиться, – кивнул в знак согласия Продан. – Идемте к жандармам?

Прежде чем навестить жандармов, сыщики с контрразведчиком отправились на полицейский телеграф. Алексей Николаевич составил большую депешу на имя Курлова. В ней он сообщал новые сведения, полученные от капитана Продана, и просил договориться с Военным министерством о совместном дознании. Подобную же телеграмму отправил на имя своего начальства Игорь Алексеевич.

Формально они должны были дождаться согласия руководства и лишь после этого действовать совместно. Однако терять время никому не хотелось. Курлов считает себя бывшим военным и вряд ли воспротивится разумному предложению статского советника. А ждать, когда произойдет диверсия… Нефть уже льется в баки. Разбойник с бомбометом в руках только и ждет удобного случая… Поэтому Лыков с Проданом сразу с телеграфа отправились в КОЖУ.

Полковник Тихобразов принял их немедля. Он внимательно выслушал капитана, записав на листке главные новости. Затем Лыков сообщил, что вышел на Курлова с предложением о совместном дознании и ждет положительного ответа. А пока просит жандармов помочь им с Проданом: дать ознакомиться с материалами наблюдений за подхорунжим и его людьми, а также допросить арестанта Деликатного.