Игорь Алексеевич заказал новую кружку, перевел дух и продолжил:

– После войны, понятное дело, о полевом бомбомете Гобято – Власьева забыли. Да и сами изобретатели занялись другими делами. Моряк теперь плавает под водой. Гобято в чине полковника преподает в Академии Генерального штаба и в Офицерской артиллерийской школе. Главный в русской армии сторонник обучения стрельбе с закрытых позиций.

Их идею подхватили германцы. Сейчас они в большой тайне разрабатывают окопную мортиру. Инженерный комитет при германском Военном министерстве дал на нее заказ и сформулировал требования: дальность стрельбы, вес боевого заряда и прочее. Завод Круппа подрядился, но не справился. Надо запустить бомбу на четыреста метров, а у них летит на двести-триста. И кучность плохая, большой разброс. Но есть другой завод, Генриха Эрхардта. Находится он в Дюссельдорфе. Из того же самого секретного источника нам известно, что там оружие получилось. И в прошлом году его уже поставили на вооружение. Это средство траншейной войны, предназначенное для разрушений полевых укреплений противника навесным огнем. Оно может быть спрятано в окопе, а может перемещаться на поле боя – силами собственной прислуги. Шесть человек впрягаются в лямки и тащат. Бомбомет при стрельбе устанавливают на деревянной платформе, которая передает отдачу выстрела прямо в землю. Когда надо сменить позицию, бомбометчики цепляют к платформе колеса, впрягаются и – вперед. Одно плохо: конструкция получилась тяжелой. Бомба весит сто килограммов, а само орудие – больше четырехсот. Понимаете?

– Нет, – ответил за двоих Лыков. – Что именно мы должны понять?

– Рябоконь изобрел бомбомет, который могут тащить на себе два человека. Даже один, а второй несет заряды. Как ему это удалось?

– Но ведь и бомба у него не стокилограммовая, – возразил Сергей.

– Конечно! – с жаром воскликнул капитан Продан. – Конечно. Это переносной вариант, но и он весьма интересен армии. Такие бомбометы могут продвигаться на поле боя в составе атакующей цепи. В любой воронке от снаряда, в яме, в овраге им найдется укрытие. Цепь сосредоточилась для броска, до противника как раз двести шагов. Самые трудные и опасные. И тут из атакующей цепи на окопы противника посыпались бомбы. Да, небольшие: пять-шесть килограммов взрывчатого вещества. Но их много. У переносного бомбомета масса преимуществ. Легкость, простота эксплуатации, высокая скорострельность, высокая точность из-за большой кучности…

– А чем она лучше, чем у гаубицы? – воспротивился статский советник.

– У гаубицы разлет снарядов при падении образует эллипс, а у бомбомета – правильный круг. Потом, вес! Коэффициент могущества действия боеприпаса относительно массы самого оружия просто фантастический. Ствольной артиллерии такой и не снился.

– Значит, подхорунжий Рябоконь изобрел оружие будущего? – с надеждой спросил коллежский асессор. – Которое изменит ход войны?

– Нет, конечно же, – вздохнул капитан. – Война нас ожидает страшная. Лучшие умы сейчас только тем и заняты, что изобретают способы умерщвления. Там будут и аэропланы, и подводные лодки, и пушки, стреляющие на сто верст… Огнеметы, блиндированные поезда с артиллерией… Разрывные пули, минные поля… Но маленькие легкие мортирки тоже понадобятся. И унесут много жизней.

Лыков не удержался и задал неизбежный вопрос:

– Игорь Алексеевич, когда нам ждать войны?

– По данным нашей разведки, а мы опираемся на программы перевооружения германской армии, – тевтоны нападут весной пятнадцатого года. Если раньше не случится чего-то экстраординарного, что может все ускорить.

– А русская армия, как всегда, не готова?

– Увы. Денег нет! После несчастной войны с Японией финансы никак не оправятся. Нужно заново создавать флот. Развивать авиацию. Программа есть, она рассчитана до семнадцатого года. Мы не успеваем.

– Но хоть что-то делается?

– Да, и многое, – кивнул капитан. – Помните, в Одессе я вам рассказывал про скрытые резервы?[58] В кадровых частях введены новые офицерские и унтер-офицерские должности. При мобилизации это даст тридцать пять второочередных дивизий! Артиллерийские батареи переходят с четырехорудийного состава на шестиорудийный. Готовится создание двадцати двух новых кавалерийских полков. Ведь именно конница будет воевать первые несколько недель, пока армия мобилизуется и прибудет на границы. Формируется Финляндский корпус, наращивается средняя артиллерия и запасы снарядов к ней. Но мы не успеваем катастрофически. Поэтому то, что в наших силах – как, например, создание русскими талантами нового оружия, – надо довести до ума.

– То есть Рябоконь все же русский самобытный талант? Наподобие Кулибина? – уточнил статский советник.

– Очень похоже на то. Ведь он и правда изобрел бомбомет без лафета и без противооткатных устройств. Так?

– Ну, туземец Кайтлесов хоть и считает, что лучше всех в ауле изъясняется по-русски, но таких слов не знает.

– Рябоконь представил в Главное артиллерийское управление схему своего бомбомета с описанием. Очень сжато, многое он нарочно не расшифровал, но суть ясна. Реализована простая идея. Есть плита, самая тяжелая часть оружия. К ней шарниром крепится ствол. На нем примитивные прицельные приспособления: наводка вверх-вниз и вправо-влево. В стволе игла, накалывающая капсюль. Максимальный угол возвышения – восемьдесят градусов, то есть бомбу можно швырять на тридцать саженей перед собой. А у германцев угол всего шестьдесят градусов. И последнее – сошки для подпорки ствола. Все! Из записки следует, что подхорунжий внес много новшеств в разработку боеприпаса. Во-первых, он сделал его надкалиберным, как придумал еще Гобято…

– Поясните штафирке, что такое надкалиберный, – перебил капитана Лыков и кивнул на помощника.

– Я, кажется, догадываюсь, – заявил Сергей. – Ширина снаряда больше ширины дула?

– Да, – кивнул Продан. – В ствол вкладывают стержень нужного калибра. А на конце бомбы – стабилизатор, чтобы она не кувыркалась в полете. За счет того, что диаметр бомбы большой, вес взрывчатого вещества значителен. Но Рябоконь пошел еще дальше. Он разработал несколько видов боеприпасов: гранату[59], осколочную бомбу и зажигательную. Ваши разбойники использовали при поджоге нефтяных скважин именно последний тип. И он самый загадочный. Подхорунжий особо указал, что тут он произвел революцию. Будто бы изобрел такой горючий состав, который невозможно потушить. Он даже прожигает железо! Его-то Рябоконь и назвал «кубанский огонь». Это особенно интересно нам, военным. В атаках будущей войны понадобится выкуривать вражескую пехоту из долговременных укрепленных сооружений. Инженеры сейчас бетон кроют броней, как доху сукном. Попробуй ее пробей. А если выжечь? Если зажигательная смесь настолько едкая, что дымом и газами, образующимися при горении, выгонит врага наружу?