— Это тоже версия, — кивнула Алла. — Но нельзя исключать и того, что ваш брат пропал из-за того, чему стал свидетелем. Вам придется подробно рассказать о том дне, когда разбилась Лариса, и на этот раз я прошу вас ничего не скрывать и не лгать.

— Кто сказал, что я лгала? — попыталась пойти на попятную горничная, очевидно, прикидывая в уме последствия своей откровенности.

— Из-за ваших показаний молодая девушка оказалась в изоляторе, а она ведь ни в чем не виновата, и вам это отлично известно!

— Нет, не известно! Инна могла… она была на балконе!

— Была и не отрицает. Только в другое время, а не в момент падения Ларисы. Скажите, вы покрываете Дарью?

— Дарью? Нет!

— Тогда кого? Кого видел ваш брат в тот день? Он точно что-то видел и предупредил вас: именно так вы и стали первой, кто обнаружил Бузякину!

Татьяна так сильно замотала головой, что Алла забеспокоилась, как бы ее голова вовсе не отвалилась. Неужели, несмотря ни на что, даже на страх за судьбу брата, Лесина намерена продолжать отнекиваться? Без ее показаний придется начинать все сначала, ведь, кроме честного слова Гординой, им не на что опереться!

— Я все расскажу, — неожиданно проговорила Татьяна и громко всхлипнула, однако не заплакала, а только потерла нос шарфом и снова подняла голову. — Не знаю, поможет ли…

— Нам поможет все, что вы сможете сообщить, — заверила ее Алла. — Кофе хотите?

— Лучше воды… в горле пересохло.

Стараясь не делать резких движений, словно боясь спугнуть случайную удачу, Алла плеснула в стакан воды и протянула его Лесиной. Та выпила залпом и, вытерев рот кончиком шарфа, заговорила.

— В общем, в день вечеринки на столах оказалось столько еды и выпивки, что гости реально не смогли бы со всем этим справиться, — начала горничная. — Я подумала, что грех пропадать такой знатной жрачке, ведь Лариса ни черта не ела…

— И вы решили подкормить брата?

— Томины ему должны! Он работал, все делал на совесть, был безотказным, а платили они мало. Жорка никогда не жаловался и по их просьбе делал вещи, которые не входили в его обязанности, — например, заменял садовника, когда тот в больницу попал, — и все за те же деньги, между прочим! Но Лариса ни на что не посмотрела — выставила его за дверь без выходного пособия, а ведь она знала, что ему жить негде!

— Татьяна, я не обвиняю вас в том, что вы отнесли брату еду, — мне это совершено безразлично. Продолжайте, пожалуйста!

— Ну вот, я, значит, отнесла Жорке целый поднос вкусностей и бутылку шампанского — наверное, страшно дорогого, ведь Лариса любила пустить пыль в глаза! Мы стояли у забора, у черной калитки, через которую обычно выходит прислуга, и я передавала Жорке продукты. Он укладывал их в рюкзак.

— Значит, вы стояли спиной к дому?

— Точно.

— А ваш брат стоял лицом к балкону?

Татьяна кивком подтвердила слова Аллы.

— Передаю я, значит, очередной сверток, а Жорик вдруг как заорет: «Танька, чего это они!»

— А когда вы обернулись, Лариса уже лежала на земле?

Горничная снова кивнула.

— Получается, ваш брат видел момент падения? И он сказал именно «Чего это они?» Что он вам рассказывал?

— Ох, поначалу ничего: Жорик весь трясся от ужаса, говорить не мог. Он у нас шибко чувствительный, а Лариса ему нравилась, хоть она его и выгнала без всякой жалости! Времени у меня не было с ним беседовать — я же сразу рванула к Ларисе, думала, может, живая еще…

— Но Лариса была мертва, — подытожила Алла. — Когда вы увиделись с братом в следующий раз?

— Мы не виделись, только разговаривали по телефону. Такая суматоха поднялась, полиция всех допрашивала, поэтому я побаивалась связываться с братом, ведь его могли тоже…

— Что Егор вам рассказал?

— Что видел рядом с Ларисой какого-то мужика.

— Он его описал?

— Нет, тот прятался в тени.

— Но он видел, как этот мужчина столкнул Ларису с балкона?

— Нет. Вернее, он не был уверен. Он сказал, они вроде бы разговаривали. Лариса несколько раз перегнулась через перила… А потом Жорик отвлекся, а когда поднял глаза, она уже упала.

— Интересно… Скажите, Татьяна, Лариса кричала, когда падала?

— Кричала? Н-нет, по-моему… Точно — нет, потому что это ведь Жорка заставил меня обернуться, иначе я сама бы услышала!

— Получается, в момент гибели вашей хозяйки с ней на балконе находился неизвестный мужчина, а вовсе не Инна, так?

— Я не хотела подставлять девочку, я ведь против нее ничего не имею: по сравнению с Ларисой, а особенно с ее самодуркой дочкой, Инна — неплохой человек!

— Солгать вас заставила Дарья?

— Она пригрозила, что уволит, если я откажусь указать на Инну. Но, знаете, я ни за что не стала бы этого делать, если бы Дарья не была так уверена в причастности Инны к гибели ее матери!

— То есть это Дарья вам сказала, что видела, как Инна пошла на балкон разговаривать с Ларисой?

— Она сказала, что Инна была в ярости, поэтому наверняка это именно она толкнула Ларису — то ли случайно, то ли намеренно.

— Но вы же знали от брата, что он видел мужчину?

— В тот момент еще не знала.

— Но потом, когда мы с вами разговаривали в кафе…

— Да, тогда я уже была в курсе. Извините!

— Почему вы не рассказали, что видел ваш брат, ведь Дарья не узнала бы, от кого это стало известно?

— Вы смеетесь? Полиция устроила бы облаву, разрушила палаточный городок, разогнала бомжей, и Жорка опять оказался бы неизвестно где! Так я хотя бы знала, где он, могла помочь деньгами и едой… Как бы я рассказала?!

— Хорошо, оставим это пока, — вздохнула Алла. — У вас есть хоть какие-то предположения, кем мог быть мужчина на балконе?

Горничная покачала головой.

— Вы же знаете, сколько народу в тот день собралось в особняке, и примерно половина — мужчины!

— А каково ваше мнение об Искомове?

Смятение, мелькнувшее на узком, скуластом лице Татьяны, говорило о том, что Алла задала правильный вопрос.

— Вы думаете… Нет, он не мог этого сделать, ведь он…

— Был любовником Ларисы? — закончила за горничную Алла. — Разве вы не в курсе, что в убийстве первым делом подозревают членов семьи и любовников?

— Да, но…

— Лариса, как я понимаю, считала себя свободной женщиной? — продолжала Алла. — Хоть она и была замужем, но Томин находился за границей и неизвестно, планировал ли возвращаться. Она вращалась в весьма фривольном обществе богемы, где измены не считаются чем-то из ряда вон выходящим. Правда, если Искомов и столкнул Бузякину с балкона, я пока не знаю его мотивов, ведь он ничего не выигрывал от ее гибели.